Капитан Райли
Шрифт:
— Вообще-то, нет, — ответил Хельмут. — Дело в том, что вице-адмиралу Карлу Деницу из кригсмарине вдруг пришла в голову идея бросить все ресурсы, отпущенные на изготовление субмарин, на постройку «Фобоса» и «Деймоса». Он сумел убедить Гитлера, что выгоднее иметь несколько кораблей, подобных этому, бороздящих моря и вероломно нападающих на корабли Союзников, чем строить все новые и новые субмарины, которых у них уже и так достаточно.
— Будь я на месте Гитлера, он бы тоже меня в этом убедил, — проворчал Джек, опираясь рукой о стальную переборку.
— В таком случае, — не сдавался Алекс, — почему вы так уверены, что не существует других таких кораблей?
— Не думаю, что мне стали бы врать, — ответил учёный.
Пройдя чуть дальше, доктор Кирхнер остановился перед деревянной дверью и жестом пригласил их войти.
— Проходите, пожалуйста.
Переступив порог, они оказались в каюте, обставленной скромнее, чем каюта капитана фон Айхайна, но тоже просторной и роскошной.
— Не желаете выпить? — спросил Хельмут, закрывая за ними дверь. — Здесь есть небольшой бар, рядом с письменным столом.
— Пожалуй, нет, — ответил Джек, покосившись на Райли.
— Не будем терять времени, Хельмут, — сказал тот. — Расскажите, что вам удалось узнать.
Ученый сел на койку и расстегнул китель, после чего ответил:
— Вчера мы с капитаном до поздней ночи пили вино и говорили о политике. И должен признать, я был приятно удивлен, обнаружив, насколько это умный и глубокий человек, а его идеи весьма далеки от нацистской доктрины. Он просто военный моряк, в чьих жилах течет соленая морская вода, и как верный своему долгу солдат, исполнит любой приказ свыше. Но повторяю: он отнюдь не фанатик и не безмозглый поклонник Фюрера.
— А как еще можно назвать человека, который готов взорвать собственный корабль вместе с командой, чтобы уничтожить город? — возмутился Райли.
— Вот к этому я и веду, — сказал Хельмут, протирая платком пенсне и вновь цепляя его на нос. — Честно говоря, не думаю, что фон Айхайн осознает истинную природу своей миссии.
— О чем вы говорите? — спросил Джек, опускаясь в кресло. — Он гребаный капитан этого корабля, и никуда от этого не денешься.
— Да, конечно... — согласился Хельмут. — Но поверьте... Он офицер старой закалки, сын и внук прусских военных, которые даже мины замедленного действия считают грязным оружием, недостойным воинского искусства. Он так и сказал: «воинское искусство», именно этими словами. Если бы это от него зависело, не сомневаюсь, он бы предпочел по старинке вести морские сражения с парусными кораблями и брать их на абордаж. Так вот, он считает, что его миссия — высадить шпионов на территории противника, а затем вернуться в Германию.
— Итак, вы утверждаете, — недоверчиво спросил Райли, — что фон Айхайну известно лишь о высадке агентов? Сколь же могущественны должны быть ваши нацистские боссы, если они могут использовать его... в качестве дистанционного оружия?
— Что-то совсем в голове не укладывается, — высказался Джек.
— Понимаю ваши сомнения, — не уступал Хельмут. — Но, поверьте, в этом деле обнаруживается все больше аспектов, которые никак не укладываются в голове. Например, почему нацисты решили пожертвовать «Деймосом», заставив его команду взорвать себя, хотя могли бы выбрать для этого менее ценный корабль?
Алекс привалился к стене и устало провел рукой по лицу.
— Вы намекаете, — тихо спросил он, — что, возможно, мы все ошибаемся, никакой атомной бомбы нет, и немцы вовсе не собираются нападать на Соединенные Штаты?
В ответ на эти слова ученый решительно покачал головой.
— Нет, капитан, — веско ответил он. — Документы, которые мы подняли с «Фобоса», составляют лишь малую толику полного отчета, но нет сомнений, что миссия «Деймоса» состоит именно в том, чтобы напасть на вашу страну, используя для этого разрушительное оружие, которое, по мнению лидеров Рейха, поможет им выиграть войну. — И это вундерваффе не может быть ничем иным, как взрывным устройством, которое, конечно же, находится на корабле.
Джек устало закрыл глаза и глубоко вздохнул.
— Ну хорошо, Хельмут, — сказал он, помолчав, — допустим, вы правы. Допустим, капитан — достойный человек и не имеет представления об истинной цели операции «Апокалипсис», а кто-то в германской верхушке — не исключено, что сам Гитлер — использует его втемную. Что это меняет для нас?
— Я мог бы поговорить с ним, — предложил ученый без особого, впрочем, энтузиазма. — Рассказать ему о том, что нам известно, и попытаться убедить его отказаться от выполнения миссии.
На этот раз уже Райли покачал головой.
— Слишком рискованно, — возразил он тоном, не терпящим возражений. — А если вы ошибаетесь относительно преданности этого человека Гитлеру? В этом случае мы все станем покойниками прежде, чем успеем произнести «Отче наш», и уж точно ничего не сможем сделать, чтобы остановить корабль. Нет, Хельмут. К сожалению, мы не можем полагаться на добросердечие капитана.
— Тогда предлагаю придерживаться первоначального плана, — предложил Джек, повернувшись в кресле. — Найти и обезвредить бомбу, а если не удастся — потопить это корыто, прежде чем оно доберется до Соединенных Штатов.
— Согласен с тобой, Джек, — ответил Райли. — Но, к сожалению, это намного легче сказать, чем сделать. Пока мы даже не знаем, где именно находится бомба, ведь этот корабль такой огромный.
— На этот случай, — вмешался Хельмут, вынимая из кармана листок бумаги и раскладывая его на койке, — у меня есть информация, которая вас весьма заинтересует.
— Как вам удалось это раздобыть? — спросил Райли, изучая схематичный план «Деймоса», который показывал им Хельмут.
— Я попросил капитана нарисовать для меня этот план — просто чтобы знать, где что расположено и не заблудиться на корабле. Собственно говоря, именно благодаря ему я и нашел вас в столовой.
— Причем весьма своевременно, — напомнил Джек. — Боюсь, еще немного, и нас бы линчевали прямо на месте.
— А ведь и правда, — подхватил Алекс. — Мы еще не поблагодарили вас за это. Не появись вы так вовремя и не прояви решимость, нас бы отправили прямиком в ад.
Немец в ответ лишь небрежно отмахнулся.
— Ах, бросьте! — сказал он. — Так вот, я собирался вам сказать, что фон Айхайн жаловался, будто бы в носовой отсек трюма запретили ходить всем, в том числе и ему самому. Я, конечно, как штандертенфюрер СС, от души разделил его негодование по этому поводу.