Капитуляция
Шрифт:
Ужин только что закончился, и Джулианна проводила всех из столовой: джентльменов — к их сигарам и бренди, леди — к их шерри и портвейну. Эвелин основательно утомилась — она по-прежнему спала урывками — и теперь плелась в хвосте группы женщин, раздумывая, не удалиться ли на остаток вечера к себе и не будет ли с её стороны невежливо так поступить. Граф настиг её в коридоре, у гостиной, где собрались леди.
Перед ужином их кратко представили друг другу. Эвелин поняла, что графу было немного за сорок, но при этом он оставался высоким, широкоплечим, темноволосым и очень
— Сэр, — вежливо улыбнулась Эвелин. — В Лондоне мне живется просто замечательно. Полагаю, Джулианна и Амелия считают делом жизни развлекать и удивлять меня, хотя Амелии и вовсе не стоит так долго находиться на ногах.
Амелия должна была родить на следующей неделе, но никто не мог убедить её сидеть дома, даже её муж.
Граф засмеялся, сверкая белоснежными ровными зубами.
— Ей не занимать смелости, чтобы появляться в обществе в таком положении. Гренвилл, похоже, вне себя от беспокойства. Так… леди преуспели в своих усилиях?
Эвелин не могла не улыбнуться в ответ.
— Мы уже несколько раз ездили на чай и ланчи, прогуливались в карете. Вся прошлая неделя пролетела будто в водовороте событий. — Эвелин говорила чистую правду. За это время её представили дюжине пэров. Все они были любезны, внимательны и дружелюбны. Амелия казалась особенно целеустремленной и энергичной — Эвелин быстро поняла, что именно она была зачинщиком в этих усилиях по покорению светского общества. Создавалось ощущение, будто Амелия до рождения своего первого ребенка вознамерилась во что бы то ни стало выполнить эту задачу: представить Эвелин свету. — Они стали для меня такими хорошими подругами: мне уже начинает казаться, что они — мои сестры!
— Надин чувствует то же самое — во всём свете не сыщешь более великодушных женщин! — восхитился д’Аршан. — И вы предпочитаете город деревне?
— Временами да. Но иногда я скучаю по Корнуоллу, с его пустынными торфяниками и скалистыми берегами, с его ненастной погодой! — улыбнулась Эвелин. — Я слышала, у вас тоже есть дом в Корнуолле?
— Да, есть, но намного южнее, в округе Сент-Джаст. Фактически, мы живем недалеко от Сент-Джаст-Холл и имения Грейстоун.
При упоминании об имении Грейстоун Эвелин на мгновение замерла на месте, ведь это было родовое гнездо Джека.
— Леди д’Орсе, — продолжил граф, — не переступлю ли я границы приличий — ведь нас только что представили друг другу, — если спрошу, не согласитесь ли вы на прогулку со мной? Я могу показать вам кое-какие интересные достопримечательности Лондона.
Она вдруг остолбенела. В холл вошел высокий мужчина с золотистыми волосами в коричневом атласном сюртуке, светлых бриджах и чулках. «Джек!» — тут же мелькнуло в голове Эвелин.
Сердце оборвалось у неё в груди. Прошло почти три недели с момента
Мужчина обернулся, и их взгляды встретились.
Ее охватила тревога. Эвелин осознала, что смотрит не на Джека, а на его брата Лукаса. Они были так похожи: высокие, широкоплечие, крепко сложенные, с одинаковыми золотистыми, выгоревшими на солнце волосами.
Глядя на Эвелин с другой стороны огромного холла, Лукас улыбнулся ей.
— Вы знакомы с Лукасом Грейстоуном? — спросил д’Аршан.
Эвелин глубоко вздохнула, поворачиваясь к графу, и заставила себя улыбнуться:
— Да, знакома. Он был настолько любезен, что согласился разобраться в работе рудника в моем поместье.
Д’Аршан пробуравил её подозрительным взглядом.
— Грейстоун — истинный патриот и мой хороший друг. Точно так же как и его брат. Должен признаться, вы выглядите так, будто увидели призрака.
Эвелин вспыхнула. Ну что она могла ответить на подробное замечание, когда граф смотрел на неё так пристально? А теперь ещё и выяснилось, что она беседует с близким другом Джека. Как же тесен мир…
— Думаю, мы с вами прекрасно знаем, какие трудные нынче времена.
— Да?
– мрачно кивнул д’Аршан. — Простите, графиня, мне известно, что вы бежали из Франции со своей семьей несколько лет назад, точно так же как и я. Могу ли я выразить соболезнования по поводу кончины вашего супруга?
— Благодарю вас, — ответила Эвелин и замялась. — Я не ответила на ваш вопрос.
Краешком глаза она наблюдала за вошедшим в гостиную Лукасом. Амелия тут же сжала его в объятиях. Учитывая предстоящие со дня на день роды, она казалась просто огромной для такой крошечной женщины. Несколько дам тут же бросились к Лукасу, причем молодые леди явно сгорали от желания пофлиртовать с ним.
— Нет, не ответили.
Эвелин сосредоточила внимание на стоявшем перед ней джентльмене. Ну как она могла обманывать его, внушая ложные надежды?
— Как видите, я не в трауре, хотя Анри умер два месяца назад. Я любила его, месье, но он так долго болел!
Его глаза замерцали.
— Я слышал эту историю. И нисколько вас не осуждаю.
— Мне нужно растить дочь. Эвелин гордо вскинула голову. — Для нас настали очень трудные времена. Анри оставил нас в стесненном материальном положении. У меня просто нет сейчас желания и времени, чтобы оплакивать его. Вместо этого мне нужно искать средства, чтобы вырастить свою дочь и успешно подготовить её к выходу в свет.
Эвелин повела плечами. Теперь она видела, что Лукас выходит из гостиной. Явно направляясь в кабинет, он смотрел прямо на неё.
Неужели он знает, где находится Джек?
Эвелин улыбнулась д’Аршану:
— А ещё у меня нет времени и желания на романы. Его глаза округлились.
— А вы безжалостны, мадам, — заметил он, но мягко, без порицания.
— Мне не хотелось бы показаться такой. Но Джулианна и Амелия так восхищенно отзываются о вас — у меня нет ни малейшего желания вводить вас в заблуждение. Впрочем, — поспешила улыбнуться она, — у меня найдется время и желание приобрести новых друзей.