Капли крови: Город Греха
Шрифт:
В частности, одет он был в простой, но явно недешевый коричневый костюм из хорошей ткани, на лацкане пиджака я заметила брошь с бриллиантом приличного размера. Из какого металла сделана сама вещица я разглядеть не смогла, но почему-то не сомневалась, что это белое золото. Больше на нем не было никаких украшений, даже галстука, но, если продать одну эту брошь, мне бы хватило денег на год, не меньше. Так что пустить пыль в глаза у него получилось. Мне даже показалось, что взгляды большинства присутствующих прикованы именно к этой дорогой безделушке, а вовсе не к самому лектору. Может, он на это и рассчитывал?
Говорить он начал не сразу. Сначала обвел
— Позвольте представиться, дамы и господа. Я — Рэй Виоло, и мы собрались здесь по случаю открытия Приюта имени Бертрана О’Дэйли, и каждый из вас так или иначе поучаствовал в этом богоугодном и полезном деле. Я — временный куратор данного проекта, и я расскажу вам, как будет проходить адаптация воспитанников к новым условиям, как их будут содержать, и, самое главное, находить. Помимо меня выступит так же шеф полиции мистер Андерсен, и еще несколько человек, ответственных за благополучие и дисциплину будущих воспитанников. С полным списком выступающих вы можете ознакомиться на обороте своего приглашения.
Голос у него был приятный, среднего тембра и как будто обволакивающий. Мне даже захотелось подремать под слова этого Виоло. Я, конечно, встряхнулась и не стала этого делать, но странный эффект все же отметила. Как-то он на меня не вполне адекватно влияет. Хуже, чем Алаверо.
Эта мысль слегка отрезвила, и я подошла ближе к Рику. Что там будет с приютом меня не особенно интересовало: они все одинаковы, если верить моим друзьям детства, и не несут беспризорникам ничего хорошего, как бы себя ни успокаивали взрослые. Но помешать открытию «богоугодного» заведения я все равно не могла, так что оставалось только абстрагироваться и не думать об этом. Не вспоминать.
Перед глазами все равно «мелькнула» парочка историй друзей, сбежавших из подобных заведений, пока Виоло говорил. Да-да, добропорядочные сытые граждане при деньгах, с вашей точки зрения вы делаете хорошее дело и помогаете очищать улицы, только абсолютная власть развращает. А у ваших ставленников прав больше, чем у иных родителей.
Отнимать, бить, издеваться. Даже продавать, если удастся провернуть это, не попавшись. Сколько таких «богоугодных» заведений на деле были обычными борделями для «особых» клиентов и не только? В скольких из них детей за любое, минимальное неповиновение морили голодом? И хоть бы в одном учили, как жить, когда уйдешь в «большой» мир. Как оплачивать счета, как найти работу, как знакомиться с людьми не из «своих». Даже правилам поведения за столом учат не всех и не везде!
Даже я, тогда еще девятилетняя дочь жестокой, равнодушной матери, знала о внешнем мире больше, чем они. За эти знания и готовность ими поделиться меня и приняли в свою стайку беглецы. Интересно, выжил ли хоть кто-нибудь? Хоть кто-то из тех, кто не успел погибнуть еще на моих глазах, до того, как меня подобрал Джефф? Я покачала головой, отгоняя неуместные воспоминания. А то еще расплачусь, и весь этот слой бесконечного макияжа стечет прямо на платье.
Виоло, тем временем, закончил свою вдохновенную речь, его успел сменить мэр, а потом и шеф полиции. Дальше на помост начали выходить люди, которых я не знала. К ним пришлось присматриваться. Я не думаю, почему-то, что среди ораторов затесался маньяк, но я так же уверена, что на этом мероприятии он не мог не появиться. И в то же время эти люди ведь могут быть его будущими жертвами. Теми, кого он положит на алтарь своих религиозных тараканов. Да и кто-то может нездорово отреагировать на поведение людей в толпе слушателей. Так что я обратилась в само внимание.
Андерсен, как всегда, держался высокомерно: застегнутая на все пуговицы форма, с которой он не расстался даже на торжественном мероприятии, хищно подрагивающие крылья носа, пронизывающий взгляд льдисто-голубых глаз, которым он «сканировал» каждого из собравшихся, словно надеясь, что раскроет с десяток преступлений, просто посмотрев на них. И осанка! Он стоял прямо, словно проглотил палку.
Его зычный, явно поставленный бесчисленными выступлениями перед подчиненными, голос, раздавался на все помещение, проникая даже в тот уголок, где стояли мы с Алаверо. Больше всего меня удивляло, что он не кричал, даже не пытался. Нет. Он четко выговаривал каждое слово и как-то управлял голосом, заставляя его «покрывать» всю площадь, где стояли слушатели.
— Я полагаю, что этим шагом мы добьемся значительного снижения преступности. В частности, предсказываю, что число мелких краж снизится не менее чем на двадцать процентов уже к концу этого года. Со своей стороны, хочу заверить, что малолетние преступники теперь будут перенаправляться в приют под строгий надзор воспитателей, а не продолжать шнырять по улицам, получив свое наказание!
— Спасибо, Грегори, я рад, что ты взялся за это дело со свойственным тебе рвением, и готов служить на благо города, — оборвал Виоло его речь, жестом указывая на место среди пришедших на прием.
В его голосе мне отчетливо послышались саркастические нотки, и это было весьма странно: с чего ему иронизировать над начинанием, которое он сам и организовал? Это как-то непоследовательно, в конце концов. Я усилием воли снова заставила себя не трогать виски: головная боль усиливалась, даже слегка мутило.
А Виоло пригласил Лауру Бэйтс. Я удивленно присмотрелась к ней. Все то же слегка высокомерное выражение лица: поджатые губы, суженные глаза, и прищуренный взгляд, которым она осматривала аудиторию. Она говорила, что работает медсестрой, с чего бы вдруг ей как-то относиться к чертовому детдому?
Я быстро получила ответ на свой невысказанный вопрос, когда Лаура начала говорить:
— Мне господин Виоло доверил на добровольных началах заниматься подбором воспитательского персонала для будущего приюта. Я знаю, какие люди нужны в таком сложном и ответственном деле, и я гарантирую, что подобранные мною действительно квалифицированные и строгие воспитатели раз и навсегда заставят беспризорников забыть, что такое чинить вред добропорядочным гражданам города!
Каждый из них осознает свое место в жизни и в мире, и каждый из них будет после выпуска достойным членом общества, а не головной болью полиции и медперсонала. Они научатся бороться со своими зависимостями и работать на собственное благо, а так же получат базовое образование. Я в это верю, и я применю все свои таланты, чтобы подобранный мною персонал имел все необходимые компетенции для осуществления вышеозвученной программы!
От количества сухих, больше присущих юридическим документам, чем живым людям, слов, я захотела удавить Лауру на месте. Чтобы у нее не получилось приблизиться ни к детям, ни к тем, кто будет этих детей воспитывать. Потому что ничего хорошего из такого подхода не выйдет и выйти не может. Только сломанные жизни и трагедии.
Мне вспомнилась одна из моих приятельниц времен бездомной жизни. Берта. Она болела пневмонией, когда мы познакомились. Полученной как раз в таком вот «богоугодном» заведении, конечно же.