Капля воды - крупица золота
Шрифт:
— Вижу — не верите…
— Почему не верим? — сказал Бабалы. — Людям надо верить.
— Золотые слова, товарищ начальник! Большое вам спасибо за них. Заходите ко мне в гости, я угощу вас таким шашлыком, что у вас слюнки будут течь, как воды Амударьи!
В это время сзади к нему подошел какой-то мужчина и, бесцеремонно взяв за плечи, повернул лицом к бульдозеру:
— Зарапортовался, Иван Филиппович. Ступай-ка пообщайся с бульдозером, он по тебе соскучился.
И когда тот, развязно попрощавшись с Бабалы и Хезретом, ушел,
— Здравствуй, Бабалы! Я же говорил: мир тесен, скоро увидимся.
— Камил! — обрадовался Бабалы. — Ты-то как здесь очутился?
— По распоряжению начальника строительства управление Карамет-Нияза направило сюда бригаду бульдозеристов. Я — бригадир. Мы только недавно прибыли.
— Приятная новость! — Бабалы кивнул на бульдозер, который вел Иван Филиппович: — А этот что, с тобой?
— Нет, он из Карамет-Нияза еще раньше удрал. А тут вот попал в мою бригаду. Что, заморочил он тебе голову?
— Да, я его знаю. Как он работает?
— Говорят — неплохо. Он из таких, кого надо крепко держать в узде. Тогда он ломит вперед, как кабан. А ослабишь поводья, так он может, словно камыш, порезать тебе руку.
Бабалы задумчиво потер ладонью щеку:
— Как знать, может, стройка и его выпрямит… Было бы умение работать. А в этом ему вроде не откажешь. В труженике все-таки человек должен победить рвача. Ладно, об этом потом потолкуем. Поедем ко мне домой, Камил? У нас ведь найдется о чем поговорить.
— Мне надо проверить, как бригада сегодня трудилась. Дать новое задание.
— Тогда приезжай вечером.
— С удовольствием, Бабалы!
Когда Бабалы уже садился в машину, Иван Филиппович, высунувшись из кабины бульдозера, крикнул:
— До свиданьица, товарищ начальник! Жду в гости!
Глава тридцать девятая
МЕЖДУ ДВУХ СВАТИЙ
Полным ходом шла подготовка к «историческому событию» — свадьбе Аннама и Марины.
На берегу русла Большого канала ребята поставили несколько столбов и прицепили к ним лампочки, яркие, как прожектора. Выкопали они и ямы для очагов. Из Рахмета в бригаду были доставлены казаны.
Спешно свежевали баранов.
На праздник приехали бахши, и еще с утра зазвучали звонкие струны их дутаров.
Погода, как по заказу, выдалась мягкая не жаркая и не холодная, в самый раз.
И все было бы хорошо, если бы в самый разгар предсвадебных хлопот не возникла размолвка, — нет, не между молодоженами, которые вообще не знали, где они: на земле или на небе, — а между умудренными жизнью, пожилыми женщинами — матерью жениха и матерью невесты.
Тучка на их отношения начала набегать еще загодя.
Надежда Глебовна привезла для дочери свадебное платье и подвенечную фату.
А Бостан давно приготовила для будущей невестки туркменский свадебный наряд.
Накануне свадьбы сватьи поспорили — как одеть Марину по столь торжественному случаю. Бостан-эдже заявила, что хочет видеть невесту одетой согласно туркменским обычаям. Надежда Глебовна добродушно улыбнулась: Марина ведь русская и пусть уж следует русской традиции.
Тогда ссора не зашла еще далеко. Обеих женщин захватили предсвадебные хлопоты. Бостан, так та ни минуты не сидела на месте, бралась то за одно, то за другое.
Воспользовавшись ее занятостью, Надежда Глебовна, в день свадьбы запершись с Мариной в вагончике, помогла ей одеться к вечеру. И залюбовалась дочерью… В белом шелковом платье, в белой воздушной фате, в белых туфлях на высоких каблуках Марина походила на ангела, спустившегося с небес.
Вся сияя от счастья, Надежда Глебовна сказала:
— Поздравляю тебя, дочка. Живи с мужем в мире и радости!
Она была уверена, что все придут в восторг, увидев Марину, и Бостан-эдже — тоже. Марина в наряде невесты была чудо как хороша!
Но Бостан, зайдя в вагончик, в ужасе раскрыла глаза, ахнула и в бессилии опустилась на пол:
— Вай, несчастная я! Прогоните его! Прогоните!
Марина и Надежда Глебовна в недоумении переглянулись. Девушка хотела было поднять Бостан-эдже с пола, но та оттолкнула ее, закричала истошным голосом:
— Прочь! Прочь, нечистая сила!
Тогда Надежда Глебовна взяла ее за руку, помогла встать. Бостан тряслась как в лихорадке:
— Аллах великий, пусть оно сгинет с моих глаз!
И она замахала на Марину руками.
Ни Марина, ни ее мать не понимали, чего так испугалась Бостан. На их счастье, в вагончик заглянул Мухаммед:
— Что стряслось, Бостан-эдже?
— Привидение! Прогони привидение! — показывая на Марину, взмолилась Бостан.
— Какое же это привидение? Это Марал-джан.
— Нет, это нечистая сила, принявшая ее облик. Вай, сам аллах прислал злого духа, чтобы расстроить свадьбу! Я ведь говорила, я говорила!..
Бостан от страха впала в полуобморочное состояние, бормотала что-то бессвязно, руки у нее дрожали. Мухаммед подал ей воды и, пока она пила ее судорожными глотками, объяснил Надежде Глебовне и Марине, в чем дело. Надежда Глебовна пожала плечами:
— Бог знает какая дикость! Уведите ее отсюда, Мухаммед.
Велев дочери переодеться, она тоже вышла на улицу. Мухаммед, видно, успел успокоить Бостан. Та сидела на топчане, тяжело дыша, уставившись в землю мутным взором.
Надежда Глебовна положила ей руку на плечо:
— Бостан-эдже, ну чего вы испугались? Что за привидение вам померещилось? Это Марина была, Марина. Я одела ее к свадьбе, как положено в России.
Мухаммед перевел эти слова Бостан. Из вагончика вышла Марина, одетая, как обычно. Бостан поднесла пальцы к губам: