Капризы женской любви

Леонидова Людмила

Ночь пролетела как миг. Под утро он ушел в свою спальню. Около одиннадцати утра приехала Нэнси.

Я вышла к завтраку.

Нэнси потрепала меня по щеке:

– Как спалось, милая? – спросила она меня. – Сегодня ночь была душной. Что-то ты выглядишь измученной.

Стив, не поднимая глаз от кофе и утренней газеты, монотонно произнес:

– Наверное, врачи замучили.

Я промолчала. Произнеси я хоть слово, Нэнси бы почувствовала фальшь.

Теперь я жила ожиданием следующей ночи любви.

Но ее не было. Он приезжал и уезжал, даже не взглянув на меня. Однажды я, не выдержав, позвонила Стиву среди недели и сказала, между прочим, что хочу посмотреть Майами.

– Уеду в Москву и даже не увижу город. – Мне нужен был повод встретиться с ним.

Он сухо отказал, сославшись, что занят.

Это было как удар, пощечина. «Пошла ты!» – другими словами. И я пошла. Однако через день услышала в трубке его веселый голос:

– Прости, пожалуйста. Я тебя обидел. У меня были неприятности. Приезжай.

– Я передумала, – холодно отозвалась я, отключилась и больше не подходила к телефону.

Он приехал, не дожидаясь воскресенья. И привез мне подарок. Это был бриллиантовый браслет. Я не приняла.

– Такие вещи дарят... знаешь кому? И за что? У нас с тобой чисто деловые отношения. – Мы гуляли в саду. Нэнси была в доме, близко, совсем рядом. Правда, сад был в несколько гектаров.

– Я слышал, ты купаешься в любую погоду? – Он хотел меня утащить подальше от дома.

– Да.

– Пойдем искупаемся в океане?

– Ты замерзнешь, и вообще скоро дождь.

– Ты согреешь.

– Не буду.

– Твое право. У нас с тобой соглашение. – Теперь обиделся он, а я... оттаяла:

– Пойдем.

Мы заплыли далеко-далеко. Было действительно холодно.

– Иди ко мне. – Я сдалась первая и протянула ему руки.

– Хочешь меня согреть?

– Да.

– Не боишься?

– Чего?

– Утонуть.

– Мне нельзя тонуть. Я дорого стою.

Он подплыл и крепко обнял меня. Я бедрами обхватила его. Мы прильнули друг к другу. Пошел дождь. Мои волнистые волосы выпрямились и висели словно сосульки, облепив его лицо. Он не видел ничего перед собой.

– Плывем к берегу, может начаться шторм.

– Я обожаю, когда опасно. Полюби меня здесь, посреди океана.

Мы поменялись позами, он обхватила мои бедра своими, вокруг был океан.

– Здесь, в воде, ты тоже любишь медленно?

Нас качали волны, и мне казалось, что Стив отключился. Но это было не так.

– Мы будем заниматься любовью так же долго?

– Пока не доплывем до берега, – сказал он и поцеловал меня, захватив мои губы. Его тело напряглось.

– Теперь торопишься ты, – упрекнула его я.

– Научился от тебя.

– Любить по-русски?

– Быстро, как ездить.

– А мне понравилось медленно, – сказала я, но слова оказались бессмысленными.

Крик

чаек заглушил мой.

– Боже праведный, вы что, купались? – увидев нас, воскликнула Нэнси.

– Нет, купалась только я. – По Стиву не было видно. Он высох по дороге домой. А чтобы высушить мою густую гриву, требовалось побольше времени.

– Так ведь можно утонуть, и вообще это опасно. Я предложила Наде купаться у нас в бассейне или джакузи.

Она посмотрела на меня с укором. В нем таился и вопрос, и осуждение одновременно: «Со мной развлечься не захотела, а вот со Стивом...»

– Люблю купаться в экстремальных условиях.

– В следующий раз возьмите меня с собой. Я тоже хочу попробовать.

– Непременно, – отозвался Стив. – Но Надю мы больше не возьмем.

– Это еще почему? – взорвалась я.

– В твоем положении это опасно, и вообще можно простудиться. – Он меня дразнил.

Нэнси подняла бровь.

– Я имел в виду в ее будущем положении, – поправился Стив.

Он словно в воду смотрел.

Глава девятнадцатая

Через неделю я приехала в медицинский центр. Это был срок моего очередного обследования.

Я заглянула в кабинет к своему врачу. Никого не увидела, только услышала, что откуда-то раздаются громкие всхлипы. Звук плача привел меня в соседнюю с кабинетом гардеробную. В узком шкафчике, предназначенном для одежды, сидела Сандра без формы и, горько рыдая, размазывала слезы по своим близоруким глазам. Очки, упав с колен, валялись рядом на полу.

– Ты что? – Я подошла к девушке и, подняв с пола очки, погладила ее по плечу. В ответ она разразилась плачем еще громче.

– Представляете, они обвиняют меня, что я перепутала пробирки, поэтому у белой женщины родился ребенок-мулат.

– А отец тоже белый?

– Да-а, – ревела она.

– Как же так? – Я тут же подумала о себе, не хватало, чтобы я от нерадивости этой ученой девчонки Стиву преподнесла в подарок негра. Как она в очках с такими мощными диоптриями вообще что-то видит?

– Может, ты действительно... – Я не успела договорить.

– Нет-нет, я все делаю очень аккуратно, перепроверяю тысячу раз. Мой профессор в университете сказал, если я уверена на сто процентов, что это не моя ошибка, можно провести генетическую экспертизу...

– Конечно, – успокоила я Сандру, хотя слабо разбиралась в этом. – А может, в роду у твоих белых пациентов были темные корни? Бабушка темнокожая или дядя?

Сандра меня не услышала. Она продолжала рыдать:

– И вообще я занимаюсь плохим делом, все мы тут занимаемся... у-у... – Слезы капали на очки, которые Сандра усиленно протирала подолом юбки. Она выглядела обиженной, беззащитной девчонкой.