Кара-курт
Шрифт:
Ковтун снова поморгал белесыми ресницами, полуприкрыл хитрые, блеснувшие усмешкой глаза, два раза молча развел руками, как будто собирался лететь.
— Так, товарищ полковник! — воскликнул он с искренним огорчением. — Товарищ военврач! То ж вы не ту накладную взяли! То ж я для резервной заставы выписывал. Давайте скорийше вашу пушку. Вам же по штату «Тэ-Тэ» [26] положен.
Артамонов, не спуская глаз с Ковтуна, энергично погрозил ему пальцем.
— Ох ты и плут! Ишь, какое дело придумал! Никогда больше не делай так, нехорошо...
26
«Тэ-Тэ» (ТТ) —
Авенир Аркадьевич, увидев такую реакцию полковника, мгновенно воспрянул духом и уже с веселым, даже радостным настроением слушал, как оправдывался техник-интендант. А тот, смекнув, что гроза миновала, сам привязался к полковнику, как смола, подсовывая ему накладные, раскрывая и выкладывая на стол книги записей, нудно и с убийственной обстоятельностью объясняя, где, когда, что и кому выдавал:
— Да я зараз, товарищ полковник, все бумажки, как банкноты, на просвит буду разглядывать! Да вы посмотрите, товарищ полковник, вот же они — накладные... Разве ж я когда что кому не так выдавал?
Байрамов настолько обрадовался, что ему не надо таскать с собой ракетницу, да еще целую сумку ракет, что тут же взял все из рук Кайманова и положил на стол Ковтуну.
— Ай, товарищ полковник, — сказал он. — Большое спасибо! Скажите, зачем врачу пистолет? Может, совсем не надо? Пусть лучше на складе лежит.
— Э-э, нет, родной, — возразил Артамонов. — Надел военную форму, вооружайся. У нас, конечно, не Западный фронт, но пистолет нужен. Вся война — накоротке. Идешь, а в тебя целят, то в затылок, а то — в висок. Одной рукой оперировать будешь, а другой отстреливаться. Так что «Тэ-Тэ» пригодится...
— Берите, берите, — поддержал Ястребилов. — Дам вам наставление, потом придете ко мне, сдадите экзамен по материальной части.
Капитан Ястребилов снова обрел спокойную уверенность, тайно ликуя, что сегодня полковник раскрылся перед ним во всей своей сути — добряк!
Но Артамонов будто подслушал его мысли.
— Комендант верно говорит, — одобрил он. — В любом деле экзамен — основа основ. Я ведь к вам насчет того и приехал. Не хотел к ночи говорить тебе, капитан, чтоб спал спокойно, да, видно, к слову пришлось. Завтра, на рассвете, начнешь сдавать мне экзамен по своему участку. Поскольку ты — человек новый, у тебя должны быть вопросы. Не обессудь, спрошу тонкости службы поста ВНОС, опознавательные знаки и силуэты чужих и наших самолетов. Подготовься отвечать марки и технические данные иностранных автомашин, свои тоже не забудь, всякие там служебные и дорожные премудрости, и — не вообще, а конкретно, со знанием дорог, кяризов, колодцев и рельефа по обе стороны рубежа...
Полковник доверительно взял Ястребилова за пуговицу, приблизился к нему:
— Начальству округа и общевойсковым командирам мы должны так представить твой Дауган, чтобы комар носа не подточил! А если что не знаешь, вон Яков Григорьевич подскажет: тут родился и вырос... Так что ночью проверим, как службу несете, а утречком по холодочку и начнем благословясь с участка первой заставы...
Глаза полковника смотрели из-под пышных бровей озабоченно и вместе с тем весело.
Ястребилов мысленно присвистнул: «Вот это подарок! Да будь комендант Ястребилов семи пядей во лбу, попробуй изучи такой сложный горный участок за тот срок, что он тут. Только экзаменов и не хватало!»
Проводив полковника в отведенную для него комнату, Ястребилов вышел подышать вечерней прохладой, такой желанной после знойного дня.
Что говорить, дал задачу полковник! Будут вместе с Каймановым водить его, коменданта, по участку и объяснять: «Вот это — гора, а это — сопка, это — дорога, а это — пограничная вышка...» Черт знает что! Спрашивается, зачем здесь, в Средней Азии, знать силуэты немецких самолетов, что они, сюда долетят? А проверка службы поста ВНОС? Да они же там сутками спят, делать им нечего.
Авенир Аркадьевич, не находя выхода скверному настроению, все придумывал доводы против унизительного, с его точки зрения, экзамена, придуманного полковником, слушал непривычные и после месяца службы здесь звуки среднеазиатской ночи.
В ауле было тихо, и в этой тишине далеко разносились удары по каменистой земле то ли ломом, то ли мотыгой, потом — шарканье железной лопаты по камням, кто-то выбрасывал комья земли, потом — снова частые звонкие удары...
«Кто это трудится так поздно, людям спать не дает?» — подумал капитан, направляясь к дувалу, от которого по склону сопки уже лепились кибитки аула. С того места, где он остановился, была хорошо видна кибитка Сюргуль, ее разделенный на гряды мелек — земельный участок. Присмотревшись, Ястребилов разглядел во дворе старухи высокую фигуру замкоменданта, неизвестно по каким причинам решившего заняться земляными работами. Кайманов трудился, не обращая ни на кого внимания. Он с силой вгонял кирку в заклеклую каменистую землю, выворачивал ее кусками, а там, где с одного раза дело не шло, снова гвоздил киркой.
Старуха Сюргуль тут же отбрасывала лопаткой к дувалу камни и сухие комья, старательно помогая старшему лейтенанту.
Широкий арык, соединявший водовод с верхней частью мелека, рос на глазах, подбираясь к грядкам.
Ястребилов некоторое время наблюдал за работой Кайманова. Именно этот человек, по мнению Авенира Аркадьевича, «одомашнил» комендатуру. Вот кто виновник того, что сегодня весь день приезда полковника на Дауган пошел кувырком!
— Честь труду, товарищ старший лейтенант! — подойдя ближе, окликнул Якова Ястребилов,
— А-а, товарищ капитан, — отозвался Кайманов. — Спасибо на добром слове. — Он еще ожесточеннее стал гвоздить землю киркой, потом взял лопату и принялся выравнивать наклонные стенки арыка, выбрасывать щебень и камни. — Что ж стоите? Давайте, включайтесь. Тут и осталось всего-ничего...
Ястребилова покоробило от такого приглашения: «В довершение к экзаменам не хватало еще арыки копать».
— Послали бы красноармейцев старухе помочь, — сказал Ястребилов. — Зачем самому-то?..
— Людей нет, — отозвался Кайманов. — Сначала думал послать, а кинулся — посылать некого. Кто из наряда, кто в наряд. Пришлось самому.
— У нас такие дела, не до старухи, — заметил Ястребилов.
— Это верно, — согласился Кайманов, — только у нас всегда такие дела...
Ястребилов подумал, что Сюргуль, возможно, понимает по-русски.
— Если пообещал — сделать надо, — снова принимаясь за кирку, сказал Кайманов. — Для нас ее арык — тьфу, а для нее — вопрос жизни. Так что пытаюсь двумя руками поддерживать пограничный авторитет. Давайте, включайтесь.
«А что?» — неожиданно для себя подумал Ястребилов. Он видел, что работы, и правда, осталось не больше чем на десять — пятнадцать минут. А молва о том, что новый комендант помогал старухе курдянке, отнюдь не повредит...»