Караван дурмана
Шрифт:
– С чего ты взял, что это был Громов? Ты его собственными глазами видел?
– Не, я только машину видел. Белая «семерка», номера курганские. Спрашиваю у алкашей местных: «Кто приехал?» Они говорят: «Хрен их знает – два мужика и две бабы». Про три «КрАЗа» у всех расспрашивают. Мол, не слышно ли чего про нападение на колонну грузовиков? А фамилия водилы, которого они ищут, Костин… не, Костечкин.
Садамчик, довольный собой, выпятил грудь, часто задышал перегаром.
Жасман с трудом удержался, чтобы не съездить по его сияющей физиономии кулаком. Когда он разжал пальцы, на ладони остались красные отметины от ногтей. Разглядывая их, он проворчал:
– Дуй за остальными. Поедете впятером, Арман – старший. Погоди, – остановил он кинувшегося исполнять приказ бойца. – Марата ко мне пришлешь. Все-таки в доме не мешок муки припрятан. Мало ли чего…
– Ага!
Поскользнувшись на коровьей лепешке, Садамчик повернулся к командиру спиной, но был схвачен на плечо и возвращен в прежнюю позицию.
– Мужиков в плен не брать, они мне тут на хрен не упали, – размеренно произнес Жасман. – Только головы им отрежете и привезете, чтоб москвичам предъявить. А вот баб целиком прихватите, в хозяйстве пригодятся.
– Слушай, – Садамчик пьяно округлил глаза. – Давно хотел спросить. Как оно с веревкой, классно выходит?
– Выходит всегда хорошо, – сказал Жасман, морщась. – Заходит плохо.
– Это ты про Катьку? – усомнился Садамчик. – Не может быть. Помнится, мы ее на Восьмое марта впятером…
Клац!
Нанеся бойцу размашистый удар по нижней челюсти, Жасман помог ему удержаться на ногах и наставительно сказал:
– Забудь про Катьку. Я ее отпустил.
– Ты что? – спросил Садамчик, трогая стремительно напухающую губу.
Скорее всего он имел в виду вовсе не Катьку, а неожиданную выходку командира, но Жасман, занятый своими мыслями, истолковал вопрос по-своему.
– Я ее отпустил, потому что мне стало ее жалко, – сказал он. – Хватит девахе мучиться, пусть отдыхает. Я же не зверь какой-нибудь! – воскликнул он с вызовом.
Садамчик заглянул в его стеклянные глаза и торопливо закивал головой:
– Конечно. Ты правильно поступил, командир. По справедливости.
– По справедливости, – повторил Жасман. – Я поступил с Катюхой по справедливости, пусть все знают. – И вдруг, выпучив глаза, заорал на весь поселок: – А теперь езжайте и привезите новых баб, свежих! Мы их всех поимеем, сколько есть на белом свете. Аттан!
– Аттан! – подхватил Садамчик знаменитый клич Богенбай-батыра.
Дословно это означало: «В поход!» На самом деле банда казахских парней намеревалась лишь убить пару русских мужчин и изнасиловать их женщин. Всего-то навсего.
Глава 13
…среди невиданных зверей…
– Привал, – объявил Громов, выруливая на площадку перед придорожной закусочной. По выщербленному тракторными гусеницами асфальту гуляли миниатюрные смерчи пыли, летали бумажные клочья, мелкий сор, сухие былинки. Светило солнце. Дул теплый ветер. Временами усиливаясь, он приносил издалека ленивый собачий брех. Двое выцветших мужичков в одинаковых кепках сидели на крыльце и курили одну папиросу на двоих, бережно передавая ее из рук в руки.
– Не лучше ли перекусить всухомятку? – спросила Наталья, недоверчиво вглядываясь в плоское одноэтажное здание закусочной, обнесенное низеньким заборчиком, выкрашенным в нежно-голубой цвет.
– А по-моему, здесь очень даже неплохо, – предположил Корольков, сглатывая обильную слюну. – Поглядите, какие окна чистые. И дым из трубы валит. Наверняка тут прилично кормят.
– Боюсь, местные повара не успели подготовиться к приему такого едока, как ты, – фыркнула Ленка. – Трехведерный бак свежих щей – вот и все, что они смогут предложить. Для тебя – капля в море.
– О свежих щах даже не мечтайте, – сказал Громов, потягиваясь, как кот. – Возле столовой нет ни одной машины, кроме нашей. А раз есть некому, то и готовить совсем не обязательно.
– Чем же они тогда здесь занимаются, работники столовой? – удивилась Наталья.
– Топят печь. Точат лясы. Спаивают местных пьянчужек, надеясь, что те загонят им по дешевке часы или сапоги. – Громов пожал плечами. – Да мало ли чем можно занять себя в просвещенном двадцать первом веке?
– Тогда для чего нам нужна эта тошниловка? – недовольно спросила Ленка. – Мы-то, надеюсь, не станем продавать часы и обувь?
– Это уж как получится, Лена. В России говорят: от сумы да тюрьмы не зарекайся.
– А в Казахстане как говорят? – подключился к разговору Корольков. Если бы он что-то и продал, то свое долгополое пальто, которое так и не удалось сменить на что-нибудь более подходящее для путешествий по степным просторам.
– В Казахстане говорят: «Прошла зима, настало лето. Спасибо Назарбаеву за это». – Громов обвел взглядом пустынное шоссе, нацелил прищуренный глаз на солнце и скомандовал: – Ну-ка, проходите внутрь и устраивайтесь за самым чистым столом, который сможете найти. Можете даже что-нибудь заказать.
– А вы? – полюбопытствовал Корольков.
– Я переговорю с местным населением. – Короткий взмах в направлении докуривших папиросу мужиков. – Надеюсь, эти не станут притворяться глухонемыми, когда заслышат про «КрАЗы».
– Я тоже надеюсь, – помрачнела Ленка.
И казахи, и русские, к которым они обращались за помощью, лишь разводили руками и мотали головами. Чересчур уж энергично, чтобы принимать их отговорки за чистую монету. А ведь что-то произошло, и обитатели степи об этом знали. В воздухе ощущалась тревога. Неуловимая, как запах далекой гари.
– Мы и здесь ничего не выясним, – сказала Ленка с отчаянием. – Ничегошеньки. Они все сговорились. Почему бы не предложить им денег, папа?
– За деньги они тебе такое понарассказывают, только успевай глазами хлопать, – скептически произнес Громов. – Про лохнесское чудовище, обитающее в здешних ручьях. Про снежного человека и НЛО, совершивший посадку во дворе колхозного счетовода. Нужны тебе эти байки?
– Мне нужна правда, папа.
– Не уверен, не уверен, – пробормотал Громов, но не раньше, чем трое его спутников потянулись ко входу в закусочную. Они шли гуськом, как пленные, которые уже перестали надеяться на победу.