Карельская сага. Роман о настоящей жизни
Шрифт:
– Сюда поди, – грубо сказал Игорек Кириллу, предчувствовавшему нечто тревожное и не знавшему, куда себя деть.
В следующие несколько секунд Игорек, предварительно сплюнув, о чем-то эмоционально рассказывал Кириллу на ухо. Снова раздался автомобильный гудок, в ворота принялись стучать: «Долго ждать будем? Открывай, потолковать надо».
– Всё, давай бегом, там пролезешь через забор, – Игорек кивнул в сторону дыры в ограде, наспех заделанной фанерой и листом оцинкованного железа, снова сплюнул и стал искать в карманах сигареты.
Кирилл, отодвинув фанеру, вынырнул за территорию. Он бежал наверх, в горку, с трудом сохраняя дыхание. Он не видел и не мог слышать, как, перекрестившись,
– Чего не открывал так долго?
– Так… работали… руки отмыл от масла…
– Пока стояли, ждали тебя, ссать захотелось, – откинув полы кожаной куртки назад, лысый спокойно расстегнул молнию на джинсах и пустил струю на скомканную старую паклю, лежавшую у забора.
Лысый мочился долго. От струи шел тяжелый сероватый пар. Сотвори подобное кто-нибудь из своих, дядя Саша закатил бы скандал и, схватив нарушителя за шиворот, потащил бы за сарай к туалету. А здесь он по-детски улыбался и подхихикивал. Двое таких же лысых стояли, опираясь на машину, и ржали.
– Инвайт, просто добавь воды, – произнес лысый, застегивая штаны.
– Да-да, – ответил дядя Саша и еще больше покраснел от страха.
– Ну, папаша, мы хотим десять процентов. И не крысятничать. Всё равно узнаю, сколько ты тут заколачиваешь бабла со своими пидорками. Десять процентов каждый месяц, десятого числа. Десять и десятого, любой идиот запомнит, десять десятого. Не слышу?
Лысый ждал, когда дядя Саша взвесит свое далеко не самое завидное положение и, поколебавшись, согласится. Правда, после этого ни о какой спокойной работе не могло и речи идти. Группировки запросто могли повысить ставку или попросить ее выплатить дважды, если требовались дополнительные деньги, а отказ или возмущения были чреваты самыми трагическими последствиями. К тому же волнение дяди Саши скрывало и другое обстоятельство: он давным-давно «ходил под крышей», с самого первого дня, как развернул деятельность своей мастерской. И ежемесячный откат там был куда более скромным. Во время первого визита этой компании дядя Саша особо не волновался, но второе их появление повергло его в ужас. Он усомнился в прочности своей «крыши», способности тех, кому он исправно платит, защитить его от мелких хулиганов, нацепивших кожанки и начавших играть в воров в законе.
– Так мы… мы это… это… под ментами работаем, – с трудом выговорил дядя Саша. – Мы уже… уже заняты, платим.
– Не лечи меня, папаша. Ходили б вы под ментами, они дали б о себе знать. Я тут прочесал почву, поговорил с людьми авторитетными. Не в курсе, что ты под ментами. Ничей ты. А территория тут моя, за всеми слежу, и все платят. А раз все платят, значит, должен платить и ты. Правильно?
– Правильно, по делу говоришь, – закивали двое лысых, стоявших позади.
– Вот, люди подтверждают, был разговор с тобой в первый раз, сейчас, так и быть, я приехал во второй. В третий раз уже не приезжают, потому что приезжать некуда. Порешим здесь и сейчас, при свидетелях. Я за разговор отвечаю, за своих ребят. В обиду не дадим, главное – плати, не крысятничай и не стучи никуда.
– Да под ментами мы ходим, – дядя Саша набрался смелости и принялся возражать. В этот момент он взглянул на Игорька, обнаружил отсутствие Кирилла, снова посмотрел на Игорька, и тот ему подмигнул. – Под ментами.
Лысый подошел к машине и пнул колесо. Один из лысых перестал жевать жвачку и насторожился:
– У нас времени мало, люди ждут.
– Подожди ты, не кипишись, – цыкнул на него главный, очевидно, продумывая какой-то очень весомый аргумент.
Аргумент нашелся: лысый постучал себя по груди, отогнул куртку, сунул руку в карман и достал пистолет. Пистолет был направлен то на дядю Сашу, то на Игорька. Лысый толком не доставал пистолет, а водил им из-под куртки, желая то ли соблюсти приличие, то ли опасаясь посторонних глаз, которые могли заметить неладное. У дяди Саши от волнения окончательно пересохло во рту, и, собираясь произнести очередное оправдание, он закашлялся. Один из стоявших позади, лысый с жвачкой, отошел от машины и заглянул в сарай:
– Слышь, Гладкий, а тут никого, трое на трое.
– Десять процентов, я не уступлю, папаша, порешим миром, не торгуйся со мной, иначе узнаю, где ты живешь, кто живет с тобой, буду приходить к тебе на квартирку, проверять, платишь ли квартплату, не жалуются ли на тебя соседи, – лысый заржал и сунул пистолет обратно в карман. – Да, кстати, первые десять процентов, за этот месяц, мы хотим заиметь прямо сейчас.
– У меня нет денег.
– Брешешь, как пить дать.
– Да клянусь, нет денег, еще не сдали заказчику и…
– Это твои проблемы. И к ним еще прибавятся другие, если не согласишься. Под какими ментами ты ходишь? Я бы давно знал, нужные человечки бы всё доложили, слухами земля полнится. Непорядок, работаешь здесь, а за тобой никто не присматривает, злые языки говорят, ты вздумал расширяться, сейчас самый сезон.
Дядя Саша засопел носом и через силу улыбнулся.
– Да некуда расширяться, как ремонтировали один в…
– Заткнись, деньги давай, – лысый снова потянулся за пистолетом и, глядя в глаза дяде Саше, принялся потряхивать бортом кожаной куртке.
У Юры сердце ушло в пятки. В воображении он проигрывал сценарий того, что может произойти. Дядя Саша не согласится, лысый выстрелит, тогда прощай и дядя Саша, и работа, и планы купить двухкассетник летом, и всё остальное. Как он после этого сможет спокойно смотреть в глаза жене дяди Саши? Как он вообще сможет спокойно смотреть на себя, скажем, в зеркало? А что, если вслед за дядей Сашей лысый и его с Игорьком пристрелит? Выходит, они ненужные свидетели, могут кому-нибудь что-нибудь сболтнуть, в милицию пойти. Машина приметная, сам лысый и его ребята тоже приметные. Допустят они это? Вряд ли. Да и другим в районе наука будет, все будут знать, что с этим лысым шутки плохи. «А Кирюха куда подевался? Сбежал? Сбежал! – погруженный в фантазии одну страшнее и трагичнее другой, Юра успел забыть, как видел суету Кирилла, его разговор с Игорьком и поспешное удаление назад, за сарай. – Или на корабле прячется? Нет, не прячется, давно бы вышел. Значит, все-таки сбежал, трус. Тот лысый правильно сказал, нас всего трое на трое, численного преимущества никакого».
Дядя Саша рассыпался в оправданиях и уверениях, Игорек стоял бледный как смерть, Юра обливался холодным потом, когда возле открытых ворот остановился милицейский «воронок», перегородив «Опелю» путь к отступлению. Из «воронка» выпрыгнул толстый раскрасневшийся милиционер и, поправляя на ходу съезжающую фуражку, быстрым шагом направился к дяде Саше. Тот его даже не сразу приметил: ему показалось, что к бандитам на подмогу пришла братия и теперь ему точно не поздоровится.
– Саня, здорово, как жизнь? Гости у тебя, вижу.