Карфаген смеется
Шрифт:
— Мсье, если вы позволите мне…
Слегка улыбнувшись, он произнес по–французски:
— Ага! Так это вообще не бандит, а голубь. Голубь, слишком толстый для полета!
Стараясь сохранять достоинство в этой ситуации, я поднял голову, чтобы посмотреть офицеру прямо в лицо:
— Мсье, я офицер русской добровольческой армии. Не будете ли вы так любезны освободить меня от этих ремней?
— Большевистский голубь, не так ли? Еще лучше. Пытался доставить весточку генералу Троцкому?
— Вы меня неправильно поняли, мсье. Я добропорядочный монархист. Моя жена — англичанка. Я живу в Константинополе. Я уже некоторое время находился в плену у этих турецких бандитов и как раз
— Я слышал, что с националистами были и русские офицеры, — сказал капитан, как будто не замечая моих слов. — Вы уверены, что не лжете, мсье?
— Готов присягнуть как христианин и джентльмен, что говорю вам правду!
— Но как вы попали к этим националистам?
Люди капитана продолжали усмехаться, хотя я сомневался, что они могли понять его слова. Он не сделал им замечания, только подал двоим солдатам знак, чтобы они помогли мне подняться. Я ужасно вспотел, страшно болела спина.
— Я не присоединялся к ним, — терпеливо ответил я. — Меня заманили обманом. Их интересуют мои проекты.
Медленно, с возрастающим любопытством, капитан осмотрел меня со всех сторон. Он проверил крыло на моей правой руке. Он изучил хвостовое оперение сзади. Опустившись на корточки, он дернул за один из проводов, ведущих от моих лодыжек к рулю.
— И почему же вы не улетели?
— У меня не было бензина, — сказал я.
Офицер не смог удержаться и перевел это своим людям, которые тут же затряслись от смеха. Он подумал, что я просто забыл залить бензин в бак.
— Мсье, — произнес я, уже почти потеряв надежду, — мне очень больно. Будьте добры, отстегните эти крылья, чтобы я мог избавиться от двигателя!
Он указал на меня рукой и отдал приказ. Солдаты с удивительной осторожностью начали расстегивать ремешки. Я решил, что в будущем следует делать самолеты полегче. Я научился этому на собственном опыте. В проекте нужно кое–что изменить. Мне следовало изобрести механизм для быстрого освобождения от аппарата, чтобы избежать подобных случаев. Скоро греки сняли все части устройства и аккуратно сложили их посреди крыши. Я потер израненные плечи, а потом глотнул бренди из фляги капитана и представился:
— Меня зовут Максим Артурович Пятницкий, майор (в данном случае вряд ли следовало упоминать о звании полковника) Белой армии. Я служил летчиком и был в разведке. Недавно меня эвакуировали из Одессы на британском судне «Рио–Круз». Все это можно легко проверить, мсье.
Капитан слушал рассеянно, чуть заметно кивая в ответ, потом взглянул на аппарат:
— Эта штука летает?
Мне его вопрос совсем не понравился:
— Я как раз и собирался узнать, мсье!
Он внезапно развернулся ко мне лицом и твердо пожал мою руку. Очевидно, я прошел какую–то проверку.
— Приветствую вас, сэр! Я капитан Папарайопулос. Вы храбрый человек. Давайте выпьем!
Ковыляя за капитаном, который спускался на улицу, я услышал звуки, подобные тем, что доносились отовсюду всего три дня назад. Повторилась почти та же самая сцена, только на сей раз турки стояли на коленях на площади у фонтана, в то время как другие турки выносили сокровища из своих мечетей. Где–то еще греческие солдаты стреляли во все фески, которые попадались им на глаза, и вытаскивали из зданий сопротивляющихся женщин. И в глубине души я не мог осуждать их за подобную дикость. Турки преследовали греков в течение сотен лет, и теперь греки отомстили. Они мечтали об этом с самого падения Византии. Загорелось еще несколько зданий. Жар был ужасен. От густого дыма у меня слезились глаза. Когда мы пересекали площадь, появились двое солдат. Они поймали моего несчастного Хассана. Он сжался между ними, умоляюще глядя на меня.
— Говорит, что он ваш помощник. Механик, — сообщил мне капитан Папарайопулос, быстро допросив мальчишку по–турецки. — Это правда? Механики нам нужны.
— Он бандит, — сказал я.
Когда они его уводили, Хассан уже прекратил вырываться. На башне мечети поднимали греческий флаг. Это была очень трогательная сцена: белый крест на синем фоне, развевающийся на турецком ветру. Капитан Папарайопулос устроил штаб в ковровой лавке, окна которой выходили на площадь. Здесь мы пили крепкую прозрачную жидкость — по его словам, это была местная водка. В голове у меня зашумело. Он предложил мне немного хлеба и колбасы.
— Турки забрали почти всю еду.
Я понял, что практически ничего не ел уже два дня, настолько меня захватило строительство машины. Я догадывался, что Хассан продал мясо, которое оставил нам Черкес Этем.
— Мятежники прошли к северу от нас, — сказал капитан. — Полагаю, разыскивали наши позиции. Мы в свою очередь прятались среди холмов, пытаясь найти их базу. — Он разочарованно пожал плечами. — Я был уверен, что она именно здесь.
Отряд всю весну пробивался вперед из Смирны. Капитан предсказал, что к концу года вся Анатолия окажется под контролем греков.
— Кемаль хороший солдат, но у него нет подходящих людей. Бандиты сражаются за себя. Они служат нам, если им это выгодно. Их не интересует, кто правит. Вероятно, они думают, что греки — недурная замена туркам.
Он без всякого выражения следил за происходящим на площади. Его люди казнили мусульман. Трое солдат, несомненно пьяных, гнали нескольких обнаженных девушек от одной полуразрушенной лавки к другой.
— Люди здесь привыкли к жестокости, — сказал капитан, как будто я осуждал его, потом зевнул и начал сворачивать себе цигарку. — Мы вернем вас к цивилизации, мистер Пятницкий, не волнуйтесь.
Французы и итальянцы предали их. Греция только недавно вспомнила о былой гордости. Она подняла знамя Христа в сердце ислама. Она несла меч мести. Византия была в руках христиан! Турция едва не прекратила свое существование. Она исчезла бы, поглощенная более благородной греческой империей, чудом мироздания. Но французы и итальянцы, опасаясь блистательного слияния греков и британцев, объединили силы, чтобы помешать этому союзу старого и нового Эллинизма. Они использовали самые легкие средства. Они дали оружие Кемалю. Они поощряли Захарова и его евреев продавать туркам орудия и танки, когда сам Захаров в Афинах обменивался рукопожатиями с Венизелосом [98] и клялся ему в вечной дружбе. Марсельские брокеры, которые никогда не слышали об Анкаре, посылали туда оружие и получали огромную прибыль, в то время как люди на нью–йоркской фондовой бирже, спокойно поговорив по телефону, убивали тысячи греческих воинов. Торговцы в Риме и Берлине, не служившие ни Кресту, ни Полумесяцу, богатели, потому что Крест и Полумесяц сошлись в смертном бою в Анатолии. Ллойд Джордж, лорд Керзон, Уинстон Черчилль, Венизелос, Вудро Вильсон — все политические деятели, исполненные прекрасных намерений и идеалов и приветствовавшие каждую греческую победу, сами были сбиты с толку и не сумели ничего добиться.
98
Элефтериос Кириаку Венизелос (1864–1936) — греческий политик, восемь раз становившийся премьер–министром Греции в период с 1910 по 1933 г.