Карнавал Флетча

Макдональд Грегори

– Нет, – Тонинью поднялся, на его лице отразилась тревога. – Она говорит, что он перестал дышать.

Они все бросились в дом.

Флетч не спеша последовал за ними, подозревая очередной подвох.

В маленькой комнатке на первом этаже Норивал лежал на смятых грязных простынях. Флетч сразу обратил внимание на необычно длинную кровать. Норивал лежал на боку. Голый, с опавшим животом. На его ноге запеклась полоска грязи.

Норивал улыбался.

Его глаза светились счастьем.

Улыбка застыла

на его лице.

Глаза не мигали.

Флетч подошел к чечеточникам, сгрудившимся у кровати. Попытался прощупать пульс на шее Норивала. Пульса не было. Радостные глаза Норивала не мигали.

Постепенно улыбка исчезла с лица Норивала. Губы выпрямились.

Но глаза сохранили радостный блеск.

В нескольких дюймах от члена Норивала на простыне виднелось мокрое пятно.

– Он мертв! – воскликнул Орланду по-португальски.

Титу присвистнул.

– Норивал. Ты умер мужчиной, – подвел черту Тонинью.

– Что же нам делать? – спросил Орланду. – Норивал мертв!

– Как он мог умереть? – не мог осознать случившегося Титу. – Не в первый же раз он лег в кровать с женщиной. Это же не смертельно.

– Он не может умереть, – вторил ему Орланду. – Проснись, Норивал! Ты пропустишь Карнавальный парад!

– Он умер, – поник головой Тонинью. – Норивал умер.

Ева заполняла собой весь дверной проем. Что-то говорила, перемежая слова тяжелыми вздохами, имитацией отрыжки, хватала свою огромную левую грудь обеими руками.

– Полагаю, он умер от сердечного приступа во время полового акта, – выставил диагноз Флетч.

– Ты вытащил козырного туза, Норивал! – прокомментировал Орланду. – Если уж доведется умирать, то только так!

– Не зря же он улыбался, – вставил Титу.

– Ты видел, что он улыбался? – повернулся к нему Тонинью.

– Улыбался, можешь не сомневаться.

Орланду кивнул.

– Он улыбался, когда мы вошли в комнату.

– Сейчас он не улыбается, – заметил Титу.

– Но посмотри ему в глаза, – предложил Тонинью.

– Его глаза все еще счастливы, – ответил Титу.

– А почему бы и нет? – спросил Орланду. – Почему им не быть счастливыми?

Ева уже начала понимать, что стала героиней дня.

– Но он мертв! – воскликнул Титу.

– Зато как он умер! – Орланду, похоже, с удовольствием пожал бы руку Норивалу, поздравляя того с отличным достижением. – Молодец, Норивал!

– Такая смерть выпадает одному на десять миллионов, – заключил Тонинью. – Мужская смерть!

ГЛАВА 14

Высокий, стройный, голый мужчина стоял в саду. Дождь струился по его телу, широко расставленные ноги утопали в грязи. Он запрокинул голову, поднял руки, словно хотел дотянуться до неба.

– С богом он лежит, с богом он встанет,

Благославленный богом и святым духом. Пусть Твои глаза оберегают его, пока он спит. В смерти Ты укажешь ему путь. К дворцу вечности Сиянием святой Троицы?

Флетч подошел к Тонинью.

– Молитва, – тот опустил руки, наклонил голову. Плечи его поникли.

Потом Тонинью оглядел кусты, прячущиеся в пелене дождя горы.

– Не волнуйся, – Флетч не мог сказать наверняка, от чего мокры щеки Тонинью, дождя или слез. – Умирая в совокуплении, ты возвращаешься к жизни, и очень быстро.

ГЛАВА 15

– Тонинью, что же нам делать? – приглушенно спросил Титу.

Тонинью потряс головой, словно приходя в себя после сильного удара.

– Норивал, тем не менее, умер, – пробормотал он. Когда Флетч и чечеточники вышли из комнаты, дона Журема, девочка-подросток и еще одна женщина омыли Норивала, застелили кровать чистой простыней и положили его на нее.

Теперь Норивал лежал на спине, чистый, голый, с закрытыми глазами. В его руки, сложенные на животе, кто-то из женщин вложил несколько цветков. Одна свеча горела в изголовье, вторая – в ногах. Чечеточники и Флетч сидели на простых деревянных стульях. Дона Журема принесла им полную бутылку виски и удалилась, притворив за собой дверь.

Они просидели два или три часа. Толстые свечи уменьшились на несколько сантиметров.

На бутылке не было мерной ленточки. Каждый следующий глоток мог оказаться последним. Флетч уже три или четыре раза прикладывался к бутылке.

– Мы должны что-то сделать, – внес предложение Титу.

– Мы должны увезти его отсюда, – Тонинью глотнул из бутылки, посмотрел, что виски осталось на донышке, и передал бутылку Титу.

– Мы должны устроить для Норивала другую смерть, – продолжил свою мысль Тонинью.

– Сжечь прошлое, – согласился Флетч. – Это в духе нации.

– Однако, – Тонинью подмигнул, – люди узнают.

– Да, – Титу передал бутылку Флетчу через Норивала. – Люди узнают, как умер Норивал.

– Но не его мать, – подчеркнул Тонинью.

– Не его мать, – повторил Титу. – И не его сестры.

Какое-то время они молчали. Флетч держала бутылку в руке.

Мерцали свечи, Норивал не дышал. Сквозь открытое окно доносился шум дождя.

– Мы должны что-то сделать, – снова прервал молчание Титу.

– Очень важно избежать вскрытия тела, – изрек Тонинью. Язык у него начал заплетаться.

– Да! – признал Титу мудрость своего друга.

– Потому что в животе у него пиво и таблетки.

– Достойная смерть, – бормотал Орланду, не раскрывая глаз, уткнувшись подбородком в грудь. – Одна на десять миллионов. Наш добрый Норивал.