Картина без Иосифа
Шрифт:
— Да, мне известно, что она уже едет, — бодро ответил Колин. — Помимо ваших прочих дарований, инспектор, вы умеете читать чужие мысли. Я и сам намеревался завтра утром звонить сержанту Хокинсу. — Для начала он протянул Линли тонкую книжицу. — Вот, думаю, вас это заинтересует.
Линли взял книжицу, повертел в руках, надел очки и прочел сначала название, потом аннотацию на задней обложке. Открыл книгу и пробежал глазами оглавление. На некоторых страницах были загнуты уголки — результат работы Колина с книгой, он и их прочел У камина Лео вернулся к своей косточке.
Наконец, Линли поднял глаза, воздержавшись от комментариев.
— В путанице и ложных стартах виноват я, — сказал Колин. — Сначала я и подумать не мог на Полли, но теперь, полагаю, это все проясняет. — Он передал Линли свой рапорт, и тот отдал книжку Сент-Джеймсу, который начал читать страницу за страницей. Колин наблюдал за его мимикой, ожидая каких-либо эмоций, признания или хотя бы недоумения, от которых поднимутся его брови, загорятся глаза или скривится рот. — Когда Джульет взяла вину на себя и заявила, что это роковая случайность, я и сосредоточил свои усилия на этой версии. Я ни у кого не видел никаких мотивов для убийства Сейджа и, поскольку Джульет настаивала, что без ее ведома никто не мог попасть в овощной подвал, поверил ей. Я не понимал тогда, что викарий вовсе не был целью. Я беспокоился за нее, за жюри присяжных. Не мог до конца разобраться в ситуации. Мне бы сразу сообразить, что это убийство не имеет никакого отношения к викарию. Он стал жертвой по ошибке.
Линли осталось два листка, но он закрыл рапорт и снял очки. Сунул их в карман пиджака и отдал Колину со словами:
— Вам следовало подумать об этом раньше… Интересный подбор слов. Ваше озарение наступило до или после того, как вы ее избили, констебль? И почему вы это сделали? Выбивали признание? Или просто ради удовольствия?
Бумага почему-то сделалась скользкой, и Колин выронил ее. Но тут же поднял и заявил:
— Мы говорим тут об убийстве. Если Полли извратила факты так, что под подозрение попал я, это тоже кое о чем говорит, не так ли?
— Между прочим, она не сказала ни слова. Ни про факт избиения. Ни про вас. Ни про Джульет Спенс. Нет и намека на то, что она пытается скрыть свою вину.
— Зачем ей это нужно? Та, на которую она охотилась, осталась жива. Тот случай она может назвать простой ошибкой.
— По причине неразделенной любви, как я понимаю. Вы, должно быть, очень высокого мнения о себе, мистер Шеферд.
Лицо Колина окаменело.
— Я просто предлагаю вам прислушаться к фактам, — заявил он.
— Теперь вы выслушайте меня. И очень внимательно, а когда я закончу, вы уйдете со своей должности полицейского, благодаря Бога за то, что ваше начальство ожидает от вас только этого.
Инспектор перечислял имена, ничего не говорившие Колину: Сьюзен Сейдж и Джозеф, Шейла Коттон и Трейси, Глэдис Спенс, Кейт Гиттерман. Он говорил о смерти младенца, о давнем самоубийстве и о пустой могиле на семейном участке. Описал поездки викария в Лондон и изложил версию, которую по кусочкам составили викарий и он сам. В конце он развернул копию газетной статьи и предложил Колину взглянуть на снимок, но Колин, пока говорил инспектор,
После инспектора заговорил его компаньон. Колин думал: нет, не буду, не могу, и вызывал в памяти ее лицо, чтобы не впускать в свое сознание правду. Отдельные слова и фразы все-таки просачивались, словно сквозь туман: самое ядовитое растение в Западном полушарии… корневой пучок… сразу понятно… маслянистый сок при надрезе как признак… вообще не усваивается… Колин едва слышно произнес:
— Она была больна. Она это съела. Я видел ее.
— Боюсь, вы ошиблись. Она приняла очищающее средство.
— Высокая температура. Она вся горела. Горела.
— Возможно, она что-то приняла, чтобы вызвать жар. Скажем, кайенский перец.
Его уверенность дала трещину.
— Взгляните на снимок, мистер Шеферд, — предложил Линли.
— Полли хотела ее убить. Расчистить себе дорогу.
— Полли Яркин не имеет к этому ни малейшего отношения, — заявил Линли. — Зато благодаря вам у Джульет Спенс появилось алиби. На жюри вы лично подтвердили ее недомогание в ночь смерти Робина Сейджа. Она использовала вас, констебль. Убила своего мужа. Взгляните на снимок.
Похожа ли она там? Ее ли это лицо? Те ли глаза? Снимку больше десяти лет, он темный, нечеткий, качество плохое.
— Он ничего не доказывает. Лично я не вижу сходства.
Но те двое были неумолимы. Встреча Кейт Гиттерман с ее сестрой решит вопрос идентификации. Если нет, тогда будет произведена эксгумация тела маленького Джозефа Сейджа и проведена генетическая экспертиза, чтобы сопоставить ее с женщиной, называющей себя Джульет Спенс. Если она в самом деле Джульет Спенс, зачем ей отказываться от теста, а также от теста Мэгги? Пусть покажет документы о рождении Мэгги и предпримет другие шаги, чтобы реабилитировать себя.
Он остался ни с чем. Нечего сказать, нечего возразить, нечего добавить. Он поднялся, бросил в огонь копии снимков и сопровождающих статей и наблюдал, как их пожирает огонь, пока они не превратились в пепел.
Лео наблюдал за ним, подняв башку от косточки, и тихо поскуливал. Боже, вот бы и ему такую ясность, как его псу. Еда и кров. Тепло, когда на улице зима. Верность и любовь, которые никогда не предадут.
— Тогда я готов, — заявил он.
— Мы обойдемся без вас, констебль, — ответил Линли.
Колин протестующе вскинул голову, хотя и понимал, что не прав. В дверь позвонили.
Пес снова залаял. Колин с горечью сказал Линли:
— Тогда сами и открывайте. Это ваша вопси приехала.
Он угадал. Но не до конца. Женщина-полицейский явилась в полной форме, нахохлившаяся от холода, в запотевших очках.
— Констебль Гаррити. Полиция Клитеро. Сержант Хокинс уже ввел меня…
Но за ней на крыльце стоял мужчина в теплой куртке и сапогах, с нахлобученной на голову шапкой: Френк Уэр, отец Ника. Оба прибывших были освещены фарами двух машин, посылавших ослепительно белый свет сквозь густой снегопад