Карты Любви : Священник

Ловелл Л. П.

Я не уверена, верю ли я во что-то больше чем то, что находится прямо перед нами, но в стенах церкви сосредоточено нечто особенное. Чувство безмятежности практически может заставить неверующего человека поверить, что нечто большее протянуло ему руку, чтобы предложить помощь и избавить от его собственных демонов. И хотя я не нахожу объяснения этому, впервые за эти недели я чувствую себя не одинокой в своих страданиях.

На мгновение я забываю, зачем пришла сюда. Сев на скамью в передней части церкви, я смотрю на статую Девы Марии, на ее распростертые

объятия и нежное выражение лица. Возможно, она поймет меня.

Я резко просыпаюсь и стону, чувствуя, как моя шея протестует против резких движений.

– Извини, здесь нельзя спать, - кто-то говорит мне.

– Извините. Я не хотела, - я моргаю и фокусируюсь на фигуре передо мной. Его длинная черная сутана делает его похожим на жнеца Смерти, но когда я поднимаю глаза, то вижу белый воротничок на его шее. Это священник. Когда добираюсь взглядом до его лица, замираю. У него такое лицо, что может заманить даже самых праведных в грех. Он прекрасен. Не красив или горяч, а воистину прекрасен.

– Вы... священник?
– спрашиваю я.

Он улыбается, и на его щеках появляются ямочки.

– Воротничок явно указывает на это, - пронзительно синие глаза встречаются с моими, сверкая весельем.
– И церковь, - он разводит руками, указывая на наше окружение.

– Ну, конечно, - я склоняю голову.

– Я - Отец Кавана, - он садится рядом со мной, и какое-то время мы просто сидим в тишине.
– Я никогда не видел тебя здесь раньше. Что привело тебя сюда?
– спрашивает он.

– Я не религиозна.

– Все в порядке.

Я смотрю на него.

– И это все? Просто все в порядке?

На его губах появляется кривая улыбка, и от этого в моей груди зарождается трепет.

– Ты пришла сюда, потому что что-то ищешь. Ты просто не знаешь пока, что именно, - его глаза встречаются с моими, и они настолько серьезны, что я чувствую, что готова доверить ему свою жизнь.

– Я пришла сюда в поисках вина, - ляпнула я.

Он смеется, и этот звук похож на гром, сотрясающий высокие арки каменной церкви.

– Это что-то новенькое.

– Оно у вас есть?

Он продолжает смеяться.

– Ты пахнешь, как вино-водочный завод. Не думаю, что тебе нужно больше.

Я вскакиваю на ноги.

– Ну, тогда благодарю за ваше святое мнение.

– Сядь, - рявкает он, и по какой-то причине я подчиняюсь.

– Как тебя зовут?

– Делайла.

Его пристальный взгляд прикован ко мне, полный обещаний и такой напряженный, что я чувствую, что могу утонуть в нем.

– Тебе нужно во что-нибудь верить, Делайла?

– Думаю, да, - шепчу я.

Глава 5

Джудас

В ней есть что-то трагичное: уязвимость и отчаяние. Волосы цвета красного дерева струятся по плечам, обрамляя ее бледное лицо. Темные круги под глазами цвета грозовых облаков, полны такой грусти, что я

почти могу ощущать ее боль. Однако это делает ее еще красивее.

– Не хочешь исповедоваться, Делайла?
– спрашиваю я. Я хочу знать, что преследует маленького ягненка, заставив отбиться ее от стада.

Ее полные губы приоткрываются, а затем снова закрываются.

– А я могу это сделать?

– Я здесь. Ты здесь. И исповедальня тоже здесь.

– Все... Все, что я скажу, будет конфиденциально?

– Только между тобой и Богом. Я - всего лишь посредник, - повторяю слова, которые говорил уже сотню раз. Люди таят в себе желание признаться в грехах, чтобы выкупить путь на небеса, но они не хотят, чтобы их грязные секретики были раскрыты. Мне интересно, что же такого расскажет Делайла, чтобы оправдать ее вопрос. Конфиденциальность подразумевает стыд - в лучшем случае, в худшем - нечто незаконное, и это всегда волнует меня.

Я предлагаю ей свою руку, и она скользит холодными пальцами по моей ладони, прежде чем поднимаю ее на ноги. Я указываю ей путь в исповедальню, и она заходит внутрь. Зайдя в свою часть, я сажусь на жесткую деревянную скамью.

– Итак, сначала ты должна перекреститься. Затем сказать: "Простите меня, Отец, ибо я согрешила".

Она повторяет слова:

– Простите меня, Отец, ибо я согрешила.

– Затем ты говоришь, сколько времени прошло с последней исповеди, но поскольку ты не верующая...

– Я никогда не исповедовалась, - подтверждает она. Девственница. Полна не отпущенных грехов, что томятся в ее душе. Религиозен исповедующийся или нет, каждый раз я убеждаюсь, что это как-то влияет на человека. Вина и отпущение грехов могущественны. Человеческая совесть хрупка, и зачастую религия дает ложное чувство силы, когда она подвергается сомнению.

– Теперь можешь начинать, Делайла, - я подаюсь вперед, и небольшое волнение разливается по моим венам. Я хочу знать, что она сделала, и это желание больше, чем обычно. Возможно, причиной этого является глубокая, мучительная печаль, которую я увидел в ее глазах. Или, возможно, дело в ее красоте. Красота таит под собой множество грехов, но стоит чуть ковырнуть поверхность, и они выплескиваются наружу

– Я...
– она замолкает и делает глубокий вдох.
– Я сделала кое-что ужасное, и я не могу простить себя.

– Мы все совершаем ужасные вещи.

– Но это причиняет боль другим, - говорит она, и ее голос дрожит.

– Ты намеренно сделала им больно?

– Нет!

– Но ты чувствуешь вину?

– Да.

– Тогда Бог простит тебя, если ты действительно раскаиваешься.

Я слышу, как она задерживает дыхание, фыркает, и через перегородку я могу разглядеть фарфоровую бледность ее щек, и слезы, стекающие по ним. Обычно мне нравится анонимность исповеди, не позволяющая видеть лица грешников, но я понимаю, что пристально наблюдаю, как одинокая слеза катится по ее челюсти, а затем вниз по ее горлу. Она симпатичная девушка, но в слезах она просто великолепна.