Карусели над городом (журнальная версия)
Шрифт:
— Ты сам ответил на мой вопрос, — сказал мальчик. — Повторяю: мы о вас не знаем чего-то очень важного. Это может оказаться важнее всех ваших изобретений. Для нас они не секрет.
— Н-да… — сказал Алексей Палыч, который на секунду вдруг отвлекся от этого разговора и взглянул на себя как бы со стороны.
Со стороны выглядело это, наверное, не совсем обычно: взрослый дядя, мужчина, прилично, как говорят, одетый, стоял возле дурацкой загородки, в которой сидел голый ребенок; на лбу мужчины от напряжения выступила испарина, а ладонь то и дело взъерошивала и без того потрепанную
Алексею Палычу стало даже слегка досадно. Легкий укол самолюбия, — земного, если так можно сказать, самолюбия, — ощутил Алексей Палыч.
— Чего же это вы… — сказал Алексей Палыч. — Я хочу сказать, вот послали тебя в такую даль… да… через весь, так сказать, космос… а пупка тебе не приделали…
Мальчик вздохнул тяжело, по-взрослому.
— Это у нас проблема, — сказал он. — Сколько раз пробовали — не получается!
— Ага! — с торжеством оказал Алексей Палыч. — Значит, вы тоже не все умеете! Интересно бы узнать — почему?
— Почему, почему… Потому что кончается на у! — ответил мальчик.
— Господи, ты и это знаешь?!
— Это потому, что я подключился. Я скоро отключусь, и тогда тебе будет легко со мной разговаривать.
— Ну, — заметил Алексей Палыч, — я бы не сказал, что мне так уж и трудно. Я, видишь ли, большую часть жизни только и делаю, что разговариваю с такими, как ты. Правда, они немного постарше. Так что ты можешь не отключаться, если тебе не хочется.
— Не хочется, — откровенно признался мальчик. — Но это необходимо. Все должно происходить естественно. Ведь у вас нет младенцев, которые знали бы столько, сколько взрослый землянин.
— Гм… — сказал Алексей Палыч. — Возможно, где-то уже и есть. Во всяком случае, имеется такая тенденция. Я хочу сказать: среди подростков встречается нечто похожее.
Мальчик задумался.
— Знаю, — сказал он. — Это называется бройлер.
— Не совсем так, — мягко сказал Алексей Палыч. — Бройлер — это цыпленок, который за два месяца становится крупней взрослой курицы. От этого он, правда, не делается умнее ее. Нет. У людей это называется акселерация.
— Так бы и говорили, — сказал мальчик. — Это уже понятно. Но все же мне придется отключиться. Ты не отошлешь меня обратно?
— Даже если б и захотел, то не смог бы, — сказал Алексей Палыч.
— Нет, — вздохнул мальчик, — это проще простого. Я тебе уже говорил: если ты или Боря расскажете кому-нибудь, кто я такой, меня немедленно отзовут. Ты можешь избавиться от меня в любую секунду.
— А тебе хотелось бы остаться? — спросил Алексей Палыч.
Задавая этот вопрос, Алексей Палыч надеялся услышать в ответ что-нибудь вроде: «Да, ты мне понравился» или «Да, мне на Земле хорошо», но услышал: вполне спокойный и деловой ответ:
— Я должен оставаться, пока это возможно. Тогда, может быть, я узнаю…
— Сложное у тебя задание, — сказал Алексей Палыч. — «Пойди туда, не знаю куда. Принеси то, не знаю что…»
— Не совсем так, — ответил мальчик. — Куда— известно. А вот узнать пока не удавалось. Каждый раз что-то мешало.
— Долларов, — подсказал Алексей Палыч.
— Нет, марок.
— Марки есть в разных странах, — сказал Алексей Палыч.
— В разных и требовали.
— Мне ничего от тебя не нужно, — сердито сказал Алексей Палыч.
— Значит, ты не хочешь, чтобы меня отозвали?
— Нет! — сгоряча сказал Алексей Палыч.
Сказал… и тут же задумался. Теперь-то уж ясно было, что мальчик этот вовсе даже не мальчик, а как бы разведчик, который должен что-то выяснить, чего не удалось прежним разведчикам. Правда, его, кажется, не интересовали технические секреты. Он хотел узнать что-то о людях. Технических секретов Алексей Палыч выдать не мог по причине простой: он их не знал. Потом, подумал Алексей Палыч, вред ли ТЕ, кто швыряется младенцами на такие расстояния (на какие?), будут интересоваться чертежами. Да и мальчик об этом говорил…
Но с другой стороны…
Когда ребенок — ребенок, то с ним чаще всего нелегко. Его надо кормить, одевать, лечить, смотреть, чтобы он ее совал в рот куличики из грязи и не выткнул себе глаз вилкой. Такой Алексею Палычу не нужен, потому что у него есть Андрюша, который ничуть не хуже и, честно говоря, не лучше.
Когда ребенок не ребенок, а такое вот чудо, способное «подключаться», «отзываться», толковать о серьезных вещах, то еще неизвестно, что может он выкинуть в дальнейшем.
Но мальчик смотрел на него так доверчиво, что Алексей Палыч решился, теперь уже окончательно.
— Я обещаю, что тебя не отзовут, — сказал Алексей Пальич. — Вернее, если и отзовут, то не по моей вине.
— Я обещаю,
что тебя не отзовут, —
сказал Алексей Палыч.
— А Боря?
— Боря поймет. Но должен тебе сказать: у нас будет много трудностей. Я пока просто не представляю, как тебя прятать и прочее…
— Это хорошо, что будут трудности, — сказал мальчик.
— Смотря для кого хорошо, — не согласился Алексей Палыч.
— Для нас. Я не знаю почему, но очень важно, чтобы трудности были. А прятать меня не обязательно. Не нужно только говорить, кто я. Знаем мы вас — сразу броситесь меня исследовать, показывать кружочки и треугольники или рисовать строение атома. В общем, ты, Палыч, не робей. А я отключаюсь.
— Ты бы хоть поел сначала, — сказал Алексей Палыч.
В этот момент послышался стук в дверь. Алексей Палыч быстро накрыл мальчика своим пальто и подошел к двери.