Карусели над городом (журнальная версия)
Шрифт:
— Ну что ж, думай… — сказал Алексей Палыч. — Две головы всегда лучше, чем одна. Но вдруг он начнет кричать и его услышат… Ты представляешь, в чем нас могут обвинить?
— Он не будет кричать. Не будешь? — обратился Борис к младенцу.
Мальчик улыбнулся и отрицательно помотал головой.
— Понимает! — обрадовался Борис. — Я же говорил, что он понимает!
— Ты говорил, что он повторяет слова, — уточнил Алексей Палыч.
— А теперь уже понимает. Вот смотрите. Кричать нельзя. Понял? — отчетливо проговорил Борис, наклоняясь
На этот paз малычик мотнул головой утвердительно.
— Конечно, понимает, — торжествуя, сказал Бррис. — Не могли же ОНИ послать к нам какого-нибудь дурачка вроде Сереги. У НИХ там, наверное, тоже отбирают, как у нас космонавтов.
— Ладно, — решился Алексей Палыч, — до завтра пускай побудет. Я бы остался с ним на ночь, да Анна Максимовна… И тебе нельзя оставаться — родители будут искать. Я думаю, ничего не случится: если его послали в такую дорогу, то, наверное, предусмотрели какие-то меры защиты. Только вот на столе его оставлять нельзя.
Алексей Палыч вытащил из-под стола доску, оставшуюся после настилки пола, распилил ее на три части. Борис тем временем убрал все с верстака. Они приколотили обрезки доски к верстаку, получился просторный ящик. На дно ящика постелили рабочий халат.
Алексей Палыч осторожно взял мальчика на руки. Тот неожиданно оказался очень тяжелым, гораздо тяжелее Андрюшеньки.
— Тю-тю-тю, — сказал Алексей Палыч, — сейчас мы будем бай-бай.
Мальчик засмеялся. Алексей Палыч со стыдом подумал, что он, пожалуй, выглядит глуповато. Зачем неземному младенцу это земное сюсюканье? Но неземного сюсюканья Алексей Палыч не знал.
— Спи, — сказал Алексей Палыч, укладывая младенца и накрывая его своим пиджаком. — Спи. Сделай вот так. — И учитель прикрыл глаза, показывая гостю из космоса, как спят хорошие земные дети.
— Палыч… — сонно оказал мальчик, и веки его сомкнулись.
— Я — Палыч, я, маленький, — умилился Алексей Палыч. — Мы завтра придем.
Алексей Палыч погасил свет.
Они шли по ночной улице. Намаявшиеся за день собаки провожали их сонным тявканьем. На густо-синем небе медленно, незаметно для глаза, вращались вокруг Кулеминска звезды. Им не было никакого дела до двух заговорщиков, и только на одной из них кто-то внимательно всматривался в маленькую голубую планетку, пока она не повернулась и Кулеминск не скрылся за горизонтом.
Звездам не было никакого дела до двух заговорщиков.
Возле дома учителя заговорщики расстались.
Борис побежал дальше. Алексей Палыч вошел в калитку, снял у крыльца ботинки и на цыпочках подошел к двери в прихожую. Доски отвратительно заскрипели, но в доме было тихо. Алексей Палыч в темноте пошарил на полках, нащупал три пакета, несколько банок
Анна Максимовна была на дежурстве. Не зажигая света, Алексей Палыч разделся и лег.
Во сне Алексей Палыч дергал ногами и стонал. Ему снились люди в милицейской форме, которые толпой гнались за ним по пустынной и бесконечной доpoгe.
ДЕНЬ ВТОРОЙ
Человек уходит-улики остаются
На другой день за завтраком Анна Максимовна спросила:
— Где ты пропадал вчера вечером?
— В школе.
— Что же ты делал до ночи?
— Почему до ночи?
— А во сколько ты пришел?
— Да не так уж и поздно.
— Часов в двенадцать, — сказала Татьяна.
Алексей Палыч покосился на дочь. Татьяна имела привычку говорить правду в глаза. Особенно когда эта правда ее не касалась.
— Ты поторапливайся, — оказал Алексей Палыч. — На электричку опоздаешь. И не вмешивайся в разговор.
Мать и дочь переглянулись. Такого Алексея Палыча они еще не видели. Рядом с ними за столом сидел незнакомый человек — грубиян, вообразивший, что он на самом деле глава семейства.
Анна Максимовна ощутила легкое беспокойство.
— У тебя неприятности? Что-то случилось?
Но Алексей Палыч уже раскаялся и включил задний ход.
— Что со мной может случиться? — мирно оказал он. — Ты подумай сама: ну что может случиться в Кулеминске?
Анна Максимовна вздохнула. С той далекой поры, когда ради нее Алексей Палыч забросил свои облака, у нее сохранилось чувство вины.
— Ты бы хоть завтрак с собой брал в школу, — сказала она. — Какие уж там опыты на голодный желудок.
«Еще и какие!» — подумал Алексей Палыч.
— Давай свой портфель, я тебе завтрак заверну.
«Как бы не так, — подумал Алексей Палыч. — Интересно, что я туда натолкал в темноте?»
— Спасибо, я поем в буфете, — сказал Алексей Палыч вслух. — Ты мне дай, Анечка, рубля два.
Когда Алексей Палыч подошел к школе, было уже без десяти девять.
Со всех сторон тянулись к главному входу ученики. Те, что помладше, здоровались с Алексеем Палычем открыто и весело. Пожилые десятиклассники, боясь уронить свое достоинство, делали вид, что не замечают учителя, и здоровались, если только сталкивались с ним.
Впрочем, в это утро Алексей Палыч и сам едва замечал своих учеников. Он шел по двору, а взгляд его не отрывался от небольшой, обитой железом двери. В любой другой день он, не задумываясь, зашел бы на минуту в подвал и спокойно вышел бы оттуда, но сейчас ему казалось, что все это будет выглядеть подозрительно.
Тут он заметил, что с задней стороны школы отворилась дверь. Во двор вышла женщина и направилась прямо к подвалу. У входа в подвал она остановилась, подергала замок и, как показалось Алексею Палычу, даже постучала в дверь.