Катаклизм внутри, Катаклизм снаружи
Шрифт:
– Стоять, дальше дороги нет, – солдат демонстративно пошевелил автоматом.
– Но я там живу!
– Дальше дороги нет, карантинная зона. До проведения мероприятий по обеззараживанию местности…
– Да какого хрена? Какое обеззараживание?!
– Да вы достали уже все, жить надоело? Нельзя туда, понимаешь?! Вообще нельзя! Совсем нельзя! Даже на пять минут нельзя! Даже посмотреть и назад нельзя! – неожиданно взорвался солдат, но вспышка эмоций быстро прошла, и парень опять надел на лицо маску невозмутимости. – Сказано нет, значит – нет. Военнообязанный?
– Так точно.
– Тогда вали к ментовке, вас там собирают. Документы при себе?
– Да, военный билет…
– Везунчик, а теперь проваливай…
Солдат
– Назад!
– Ещё одно! Пожалуйста! – послушно отступая, взмолился я. – Девушка. Волосы бардовые, рост небольшой, полноватая слегка. Не проходила?
– Мужик, ты русский вообще понимаешь? Никто и никуда тут не проходит, всех, кто был в одиннадцатом и двенадцатом домах вывезли, в оцепленной зоне нет и быть не может твоей ненаглядной!
– Спасибо! Спасибо большое, – от всей души поблагодарил я.
Уже отворачиваясь, я вдруг понял, что с моей стороны проход во дворы контролирует лишь один солдат. Разведывательная машина и два других бойца направляли оружие внутрь охраняемой территории.
Почему я не записал телефон на какую-нибудь бумажку? Мало того, я даже не посмотрел на него утром, а ведь легко мог запомнить. Ну что же, остаётся надеяться, что новый ухажёр моей сестры сможет эвакуировать её в числе первых. Иначе… никаких иначе, она не маленькая, справится… Чёрт, Муха… Она осталась в квартире. С этим тоже ничего не поделаешь… Главное, чтобы она тихо сидела, и тогда всё обойдётся.
Почему именно сегодня, Господи? Почему не вчера? Почему не завтра, я даже гражданской жизнью пожить не успел, с поезда и сразу в бой… Мать твою… Может ну его, этот приказ? Выбраться как-нибудь из города, а дальше… А что дальше?.. Остаток жизни бегать от властей? «Их разыскивает милиция»? Нет, это не выход. Да и совесть не позволит…
Круговорот мыслей с дикой скоростью вращался в сознании, разбивался о камни здравого смысла, бурлил и пенился лёгкой степенью паники, а посередине этого круговорота на маленьком судёнышке плавал я, изо всех сил стараясь удержать в руках руль. Однако продолжалась борьба со стихией недолго. Ровно до того момента, пока я не осознал простую и отрезвляющую мысль.
А ведь я хочу всего этого… Хочу опять стать обычным рядовым, получающим и исполняющим приказы. Хочу отключать мозги и ни о чём не думать, бормоча про себя обязанности караульного. Да, это тяжело было признать, но такова суровая реальность. Пройдут день или два, максимум неделя, и я начну ощущать себя лишним на гражданке. Тосковать по расположению роты, всё глубже с каждым днём погружаясь в пучины воспоминаний, возможно, начну пить… А там одно из двух: либо перманентная депрессия, либо ничем не сдерживаемая ярость, – трудно даже представить, что из этих вариантов меньшее зло. Обратно в войска? Да кому я теперь нужен там. Это в срочники набирают всех без разбора, а контрактники, да ещё с моим послужным… Нет, определённо нет, без вариантов… А вот во время подобных инцидентов, когда появляется острая нехватка людских ресурсов…
Осознание собственного желания и примирение с ним моментально прогнали из мыслей всё ненужное.
Едва заметная улыбка…
Всё, отдохнул. Пора возвращаться назад.
У здания милиции происходило нечто невообразимое. Огромная толпа прибывших по приказу администрации людей затопила стоянку и практически всю проезжую часть, так что милиции пришлось перекрыть движение на прилегающей улице. Кого тут только не было, на призыв откликнулось чуть ли не всё мужское население города, начиная совсем молодыми студентами, и заканчивая стариками, зачем-то нарядившимися в парадные мундиры советских времён. Эта разношёрстная братия гудела, почище пчелиного улья, на некотором отдалении бдительно следили за порядком сотрудники правоохранительных органов в ОЗК с короткими пистолетами-пулемётами через плечо, а у входа в участок несколько военных офицеров по одному сортировали подходивших к ним людей. Большинство направляли к стоящим неподалёку армейским грузовикам, однако некоторых из граждан разворачивали в противоположную сторону, к незамеченным мной ПАЗикам. Возле каждого автобуса стояло по два военнослужащих, укомплектованных так же, как и недавно встреченный солдат, с тем отличием, что у этих бойцов противогазы были надеты, а не болтались в подсумках.
Стоявшая рядом со мной парочка мужиков тоже заметила эту деталь и принялась негромко спорить, по какому принципу ведётся отбраковка. Первый, спокойный и рассудительный дядечка в форме строителя, предполагал, что в автобусы сажают солдат со званиями выше ефрейторского. Что ж, мысль здравая, однако я сомневался, что у нас в городе так мало сержантов, ведь в автобусе сидело всего человек десять, не более.
Второй же, худощавый старикан с подрагивающей головой, пучил глаза и заговорщицким голосом твердил, что отдельно повезут исключительно евреев, и повезут не куда-нибудь, а к местному крематорию, где непременно сожгут, прямо как во времена фашистской Германии.
– Я тебе уже давно говорил, что нынешние депутаты ничем не лучше нацистов! Коль попробуют меня сунуть в этот катафалк, хрена я им дамся живым, Володь, попомни моё слово!
– Дед, да кому ты нужен? Какие евреи, какие фашисты?..
– А я тебе говорю, послушай!..
Кто-то в ватно-марлевых повязках, кто-то в устаревших гражданских противогазах, кто-то – как я, без средств защиты, но все без исключения взволнованные, испуганные и недоумевающие, какого чёрта они делают здесь. Поразмыслить действительно было над чем? Уж не в реактор ли лезть с лопатой, как в Чернобыле? Людей, громко высказывающих эту или похожие мысли, аккуратно выуживали из толпы и незаметно уводили куда-то в сторону. Правильно делали – зачем тень на плетень наводить. Тут нечто другое, может быть, организация гражданской обороны или помощь в эвакуации мирных жителей? Народ нервничал, но чересчур резких телодвижений не делал. Может быть, причиной тому была готовность к чему-то подобному, а может – уверенность, что это не более чем максимально приближенные к реальности учения. Катаклизм показал миру, что ядерная энергия – безусловно, ужасающая сила, но её хотя бы можно объяснить, в отличие от событий, опустошивших мегаполис с населением в двенадцать миллионов человек.
Продвигалась очередь чересчур медленно. Неплохо было бы её ускорить, а то некоторые уже всерьёз решили, что попросту тратят время и лучше бы вернуться к семьям. Видимо, эта мысль пришла в голову и военным, организующим отбор личного состава, и после короткого, но яростного спора над толпой разнёсся усиленный громкоговорителем голос:
– Внимание всем прибывшим! В целях экономии времени приказываю! Гражданам, проходившим военную службу или проживающим в городе М. вплоть до Катаклизма, занять места в автобусах, всем остальным – в грузовиках, для ускорения продвижения очереди подготовить к осмотру второй разворот паспорта и четвёртую страницу военного билета!..
– Какого чёрта? С чего вдруг меня отдельно? – изумился стоящий справа парень.
Мысленно пожав плечами, я двинулся к ПАЗикам. Надо – значит надо, начальству видней. Может быть, нас отбирают для особенного задания, как более опытных и ценных кадров?
Я уже хотел подойти к проверяющим документы солдатам, когда услышал оклик со стороны участка:
– Иван!
Звали, наверняка, кого-то другого, но мало ли чего, уж больно голос знакомый. Точно! Степанченко! Стоит на углу здания, и как он меня только углядел в толпе? Лицо раскрасневшееся, взволнованное, одной рукой придерживает увесистую спортивную сумку, второй – машет мне, то ли подзывая, то ли приветствуя.