Катаклизм внутри, Катаклизм снаружи
Шрифт:
Тот устремился вперёд. Высунувшись из-за машины, я дал несколько коротких очередей, стараясь не столько попасть во врага, сколько заставить его залечь. Это сработало, бойцы в маскхалатах дружно плюхнулись в снег, нескладно огрызаясь.
Сзади вскрикнул Андрей. Обернувшись, я увидел его растянувшимся на земле. Милиционер сжимал кровоточащую рану на боку, ткань форменной куртки на глазах пропитывалась кровью…
Опустошил остатки рожка и откинул бесполезное оружие. Пригнувшись, подбежал к раненому товарищу:
– Надо идти!
– Не могу, – прохрипел тот.
Скрипя зубами, я приподнял Степанченко и закинул руку на
– ШИРЕ ШАГ! – крикнул я ему на ухо, когда в стволы ближайших деревьев начали бить пули.
Слишком медленно, слишком неуклюже!..
Петляя между деревьями, я настойчиво тащил за собой постепенно ослабевающее тело товарища. Позади тянулся кровавый след…
Наконец, выбившись из сил, я упал в какую-то канавку. Пули свистели над головой, рассерженные нашим неожиданным манёвром. Перевёл взгляд влево: стекленеющие зрачки Андрея бессмысленно упёрлись в небо, на губах играла едва различимая улыбка.
– Не вздумай умирать! – я ударил его по щеке.
– Ёпт… блин… – Степанченко захрипел что-то неразборчивое, вместе с кашлем на куртку вылетали капли крови.
– Kranaatti!36 – донеслось сзади.
Даже не зная языка этих тварей, по одной лишь интонации стало понятно, что кричали: «Граната!»
Всё, приплыли…
Рефлекторно упал на землю и закрыл голову руками…
– Четыреста двадцать один, по улитке пять!..
Простите меня, парни… Простите, черт вас задери!!!
Город вступил в игру. Город рассержен, что за всей этой пальбой о нём совсем позабыли.
Раздался странный звук… Оглушительный хлопок, напоминающий гулкий удар по барабану, прямо как ночью у детского сада…
– Mit"a on tekeill"a?37
Земля подо мною резко подпрыгнула. Сумерки леса сменились кромешной тьмой, в которой мгновенно затихли окружающие звуки, включая паническую стрельбу иностранных военных.
Неужели АЭС рванула?
Песчаная буря пожирает один дом за другим, обращая их в хлопья чёрного пепла…
БТР разворачивает орудие и открывает огонь…
Последовал второй хлопок, на этот раз прозвучавший прямиком у меня в голове. Череп взорвался на тысячи осколков, каждый из которых вспыхнул сверхновой.
Тело, сжалившись, отключило сознание, и я провалился в блаженное ничто…
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. ДОЛГАЯ СНЕЖНАЯ НОЧЬ
Воздух обвивает тело невесомыми волокнами, словно заботливо укутывающий в паутину паук. Я не чувствую беспокойства и не ощущаю страха. По телу разливаются расслабленность и умиротворённость. Воздух – мой лучший и единственный друг, зачем ему причинять мне зло? Разве касался бы он моей кожи так мягко и нежно, задумай недоброе? Стал бы тратить время на бессмысленные игры с таким нелепым существом, как я? Конечно нет. Зачем ему это. Воздух тоже живой, не меньше чем кто-либо, и ему тоже не чужды родительские чувства.
Открываю глаза, отстранённо замечая, что я несусь вниз по широкой колодезной шахте.
– Ах во-о-от оно что, – мысли медлительны, заторможены, словно мне ввели лошадиную дозу успокоительного. – Вот в чём дело… А тут непло-о-охо, мне нра-а-авится…
Вокруг так темно, что я не вижу ни собственных рук, ни проносящихся мимо стен. С трудом оборачиваюсь и вижу где-то далеко позади крошечную пуговку света. Падать куда приятнее во мраке.
Откуда я падаю?.. Что там было, наверху?.. И что ждёт внизу?.. Это всё не важно, главное, чтобы полёт длился подольше, слишком уж приятно чувствовать встречное сопротивление ветра. Хотя, «сопротивление» – не совсем удачное слово…
Я наг и беспомощен. Ослеплён, оглушён и нем. Нет ни Катаклизмов, ни стреляющих в меня солдат, ни глупых милиционеров со всей этой эвакуацией. Не надо копаться в собственных комплексах. К чёрту бессмысленность существования и полнейшее нежелание что-либо менять в своей жизни. Здесь даже лучше, чем в армии… Тишина и отчуждённость. Вот бы это длилось целую вечность… а потом ещё минут пять…
Если бы не лень, то я расплылся бы в глупой улыбке, но зачем тратить силы на такую ерунду?
Волокна струящегося по телу воздуха начинают твердеть, медленно материализуясь во что-то вроде ветвей или, быть может, рук с большим количеством пальцев. Крепко, но бережно они несут меня вниз, навстречу какому-то существу, томящемуся на дне колодца… Спасибо им, сам бы я ни за что не справился, обязательно сдался на половине пути…
Приходит осознание, что вокруг нет никакой темноты, просто многосуставчатые пальцы обвили мне голову. Тёплый ветер, дующий снизу, оборачивается дыханием сидящего на дне существа. Интересно было бы посмотреть, кто это такой, и ради чего он так старается… Интересно, но вовсе не обязательно…
Словно прочитав мои мысли, хватка на голове ослабевает, возвращая зрение. Оказывается, нет никакого колодца, а шахту образуют исполинские стволы многоэтажных зданий, которым нет ни начала, ни конца. Я и не падаю вовсе, а поднимаюсь вверх, и тело моё занимает совсем не ту позу, которая чудилась раньше… Как необычно падать вверх и смотреть в одну сторону, но видеть вещи совсем в другом месте.
Потренировавшись немного в обращении инвертированным зрением, я поднимаю глаза вниз и вижу обволакивающий меня кокон. Это огромная рука, каждый палец которой оканчивается другой рукой, а тот – следующей, и так бесконечное количество раз. Вот бы мне такие конечности, я бы смог устремиться в бесконечный полёт без чьей-либо помощи… Поднял бы своё тело и навеки исчез где-нибудь в глубинах космоса…
Со всех сторон слышится нарастающий гул. Это приходят в движение здания. Подобно морским волнам, они то разбегаются во всех направлениях, а то собираются воедино. Часть домов рассыпается в труху, а на их месте появляются точно такие же, но совершенно иные…
Стоит поднять голову, и я смогу лицезреть лицо нового Бога, но пальцы-руки решают, что я увидел достаточно, и вновь обвивают лицо.
– Нет, пожа-а-алуйста!.. Дайте мне на него посмотре-е-еть!.. – плаксиво протягиваю я, но просьба эта остаётся без ответа.