Катализатор
Шрифт:
Зейн кивает, его глаза темнеют.
— Полагаю, Ариан взяла это всё на себя. Кроме дома, — быстро добавляет он.
Мне нужно отвернуться и вытащить нож из своего сердца, но вместо этого я выдавливаю улыбку.
— Как мило, — даже не пытаюсь скрыть сарказм. Я быстро встаю, пока не успела сказать что-нибудь такое, о чём потом пожалею. — Мне пора. Эмили может остаться здесь ещё на несколько дней?
Избегая его взгляда, я рассматриваю кофейный столик.
— Конечно. А я займусь решением вопроса с твоей мамой, — он делает паузу. — Сиенна?
Я
— Береги себя, ладно? — он подходит ко мне и заключает в объятия. Я не понимаю его. Он играет с моим сердцем, с моими чувствами, и мне это совсем не нравится. — Ради меня. Пожалуйста, оставайся в безопасности.
Я отстраняюсь от него.
— Разумеется, я буду осторожна. Ради Эмили и мамы.
— Эй, не будь такой, — он пытается встретиться со мной взглядом. — Всё очень запуталось, и мне сейчас нелегко.
— Как и мне.
Он опускает руки и движется к холлу.
— Ты, наверное, хочешь попрощаться с Эмили, перед тем как уйти? Они должны быть на кухне. Я могу тебя туда провести, — его голос звучит отстранённо, совсем непохоже на парня, с которым мы только что целовались на диване в его гостиной… полуголым, стоит заметить.
Он ведёт меня по коридору с фотографиями: улыбающийся малыш Зейн, Харлоу со своей женой и Стилом до рождения брата, Зейн со своим отцом. Но ни одной фотографии Зейна с матерью. Я всматриваюсь в фотографии женщины, которую он никогда не знал. Она красивая, длинные тёмные волосы обрамляют её лицо, а в уголках её больших голубых глаз заметны морщинки, когда она улыбается. Она выглядит странно знакомой…
Я резко вдыхаю от узнавания. Женщина с фотографии моего отца. Моего отца, до того как он сменил имя и вообще свою личность.
Мой отец знал мать Зейна?
— Твою маму звали Пенелопа?
Зейн кивает.
— Поэтому папа и создал «Хромо 120».
Мои брови взлетают вверх.
— Почему?
— Чтобы остановить передачу несовершенных генов. Он часто говорит, что если бы он мог вновь прожить свою жизнь, он бы сумел спасти мою мать.
— Как она умерла?
— При родах, но причиной было заболевание, с которым она боролась годами.
Я колеблюсь, стоит ли признаваться Зейну в том, что я узнала о своём отце и его матери. Я хочу это сделать, но меня останавливает страх, что он может рассказать что-то Харлоу. Вместо это я говорю:
— Она была красавицей.
— Да, была, — в его голосе звучит мягкость. — Хотел бы я, чтобы она смогла побывать на моей свадьбе и взять на руки моего первенца…
Он обрывает себя.
Хотя я понимаю, что он делится со мной кое-чем очень личным о своей матери, его слова жалят меня, не знаю, почему. Может, потому что все эти значимые моменты его жизни будут принадлежать Ариан.
Зейн заводит меня за угол и через задний вход в ярко-освещённую изысканную кухню. Эмили стоит на деревянной табуретке рядом с Гретой, старательно раскатывая тесто для верхней корочки пирога на огромном
— Смотри, Си-Си! Смотри, что я сделала, — радостно кричит Эмили, указывая на тесто.
— Она такая прекрасная помощница, — подмигивает мне Грета. — Это, на самом деле, уже второй наш пирог. Первый уже стоит в духовке.
— Си-Си, хочешь попробовать кусочек моего пирога?
Я поднимаю Эмили с табуретки на руки.
— Мне пора уходить, Эми.
— Куда ты уходишь? Почему не можешь остаться ещё? Ты не хочешь попробовать пирог, который я приготовила? — она буквально обстреливает меня вопросами. Зейн прочищает горло:
— Эмили права. Тебе не стоит никуда спешить, когда один из пирогов Греты уже стоит в духовке, — он подмигивает мне. — Я не понаслышке знаю, что она делает самые лучшие пироги в мире.
Грета похлопывает по стойке и кивает на один из высоких барных стульев.
— Присаживайся, дорогая. Клубничный пирог пора будет доставать через пять минут, а потом подождать несколько минут, пока он не остынет, — она переводит взгляд на Зейна. — Зейн, сможешь помочь мне приготовить безе для второго пирога?
Зейн опускает взгляд на своё тело в одних плавках.
— Только сначала надену что-нибудь, — он вылетает из комнаты.
— А какой пирог вы сейчас делаете? — спрашиваю я.
— С лаймом и сверху безе. Мой любимый.
— Звучит аппетитно.
— Зейн всегда мне помогал, — делится Грета, глаза восторженно сияют. — С самого детства он приходил на кухню и смотрел, как я готовлю. Когда он уже подрос, начал помогать мне готовить блюда, — она вытирает руки о фартук, открывает холодильник и достаёт яйца. Поставив их на стойку, она встречается со мной взглядом. — Зейн мне как сын. Его мать и я были подругами со школы. Когда я узнала о её смерти, я пришла к Харлоу и предложила свою помощь. И вот я здесь уже двадцать один год.
— У вас когда-нибудь была своя семья?
Она улыбается и качает головой:
— Нет. Харлоу не раз предлагал мне найти генетическую пару, но я довольна тем, что имею.
Что-то в её словах цепляет меня. Она знала Пенелопу со школы… Может, она знала и моего отца.
— А вы, случайно, не знали человека по имени Митч Хувер?
Грета удивлённо распахивает глаза.
— Конечно, знала. Почему ты спрашиваешь?
— Он был старым другом моего отца, — лгу я.
— Я очень хорошо его знала. Они многие годы дружили с Пенелопой. Именно она помогла ему устроиться на работу генетиком в компанию Харлоу, — Грета поджимает губы. — Как трагично оборвалась его жизнь. У него случился сердечный приступ за рулём, можешь себе представить? — она наклоняется ко мне. — Знаешь, только между тобой и мной, но я всегда подозревала, что Митч винил себя в смерти Пенелопы. В этом есть какая-то ирония, что его машина вылетела со скалы спустя несколько дней после того, как умерла Пенелопа.