Катализатор
Шрифт:
— Я знаю, что тебе было тяжело. Мне тоже жаль, что мы не смогли его спасти. Но всё в порядке. Мы это переживём.
Трей кивает и наклоняется ко мне, глядя на губы. Он берёт меня за подбородок.
— Знаю. Мне просто нужно было услышать это от тебя.
Он выдыхает, и я чувствую запах алкоголя. Мне стоит попросить его уйти, но внезапно просыпается любопытство.
Когда его губы накрывают мои, это поражает меня. Его поцелуй совершенно не похож на тот, что был с Зейном, но он не менее волнующий. Трей настойчив. Взволнован.
Мой мозг посылает предупреждение, но я не обращаю внимания. Мне так хорошо. Его руки гладят мою спину под одеждой и смещаются к животу, посылая миллион бабочек по всему телу. Когда его пальцы проводят по нижней части лифчика, я забываю, как дышать. Знаю, что должна его остановить.
Я слегка отвожу его руки, но он продолжает меня целовать, прижимая к кровати. Его руки обхватывают меня ниже пояса, придвигая ближе. Разум кричит, что пора остановиться. Я сажусь, отталкивая его дрожащими руками.
— Стой, — говорю твёрдо. Сердце бешено бьётся, трепет в животе превратился в пульсирующую боль.
Трей отсаживается, ошеломлённый. Интересно, вспомнит ли он об этом утром. Пожалеет ли?
— Прости, — бормочет он. — Не знаю, что на меня нашло. Просто забудь об этом. Пожалуйста.
Он вылетает из комнаты, хлопая за собой дверью.
Мои пальцы сами тянутся к губам, а потом к пылающим щекам.
Не могу поверить, что он поцеловал меня. Это было неожиданно и в то же время… так правильно. В отличие от поцелуя Зейна, который не должен был ничего значить, этот… этот был настоящим. Или мог быть.
Подумать только, до сегодняшнего дня я никогда ни с кем не целовалась, а тут вдруг с двумя в один день. Что бы на это сказала теория вероятности?
***
В последующие несколько дней у меня складывается впечатление, что Трей меня избегает. Когда я присаживаюсь за обеденный стол к нему, Трине, Джеффу, Кудряшу, Кейду и ещё паре ребят, имена которых я начинаю понемногу запоминать, он встаёт и покидает столовую. Когда я прошу его потренировать меня в стрельбе, он перепоручает это Кудряшу. Когда у меня дежурство на кухне или в прачечной, он, проходя мимо, вежливо кивает и идёт дальше.
Неужели это, правда, было так ужасно? Ему настолько не понравилось целовать меня, что он теперь вообще не хочет иметь со мной дела? Я понимаю, что он старше и опытнее, но это же не повод.
На четвёртый день я решаю его подкараулить. Когда у нас по расписанию наступает Час Рефлексии — время на то, чтобы сесть и подумать, как мы можем сделать себя и мир вокруг лучше — я направляюсь в его комнату. Если он скажет, что я отвратительна или что он ненавидит меня до мозга костей, я оставлю его в покое. Но мне нужно услышать это от него лично.
Я стучу со всей силы, решительно настроенная не показывать слабость и не ползать в ногах.
Дверь распахивается, и Трей отшагивает
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает он. — У тебя по расписанию Рефлексия.
Я захожу в его комнату и закрываю за собой дверь. Киваю на его кровать:
— Можно?
Этот разговор начинает звучать до жути знакомо.
Он пожимает плечами.
— Чувствуй себя как дома, — он пытается делать вид, что спокоен, но я безошибочно угадываю панику, мелькнувшую в его глазах, когда я сажусь на кровать. Он занимает место в другой части комнаты, на деревянном стуле у стола.
Я смотрю вниз на свои ладони. Я уже прокручивала весь разговор в своей голове, но сейчас позабыла все заготовленные слова. Поднимаю на него взгляд, на его руки, скрещенные на груди, на его ничего не выражающее лицо, непринуждённую позу.
— Я сделала что-то не так? — наконец, выпаливаю я.
Его глаза смягчаются, но затем он хмурится.
— Нет. Конечно, нет. Дело во мне.
— Почему ты так говоришь? — продолжаю давить. — Мне всё понравилось.
Лёд тронулся, он усмехается.
— То, что тебе понравилось, ещё не значит, что это было правильно.
— Так ты теперь избегаешь меня, потому что боишься, что создал у меня неправильное впечатление?
— Да. То есть нет…
— Так да или нет?
Трей вздыхает, вся его суровость ушла. Он подаётся вперёд, упирая руки в колени.
— Послушай, Сиенна. Когда я пришёл той ночью к тебе, я был пьян. Я чувствовал себя жалким. Меня мучила совесть, и я, наверное, просто искал утешения. Я хотел увидеть тебя, но не ради этого, — он делает паузу, пронзая меня взглядом. — Я хотел тебя поцеловать. Чёрт, я хотел тебя поцеловать. Но это было неправильно с моей стороны так поступать, когда я едва мог вспомнить об этом на утро.
Моё сердце ухнуло вниз. Он не помнит. Тот потрясающий поцелуй, который перевернул всё внутри меня, ему совсем не запомнился.
— То есть я помню урывками. Я знаю, что это было классно. Но когда я целую тебя, я хочу быть в трезвом уме, чтобы чувства взрывались, а не были притуплены алкоголем. Я хочу помнить всё.
Не успевая осознать, что я делаю, я встаю и направляюсь к нему. Запускаю пальцы в его волосы, оттягиваю его голову назад, замечая вспышку удивления в его глазах.
— Я помню, — шепчу. — Помню всё, что было. И клянусь, я никогда не смогу это забыть.
Я наклоняюсь к его лицу и слегка касаюсь губами его губ, что, как я и надеялась, вызывает цепную реакцию.
Его сильные руки обвивают мою талию, притягивая к себе на колени. Он целует мой лоб, и всё моё тело трепещет от близости к нему. Запрокидывая голову, он смотрит меня с такой тоской, какой я вообще не представляла, что бывает у парней. Его губы накрываю мои, и я растворяюсь. В его объятиях. В его поцелуях. В его руках, тянущих меня ближе к себе, пока наши тела не оказываются тесно прижаты друг к другу.