Катавасия
Шрифт:
– Вить, может мы его, как Гвидона, в речку плавать пустим вместе с мешком? Места тут сказочные, поплавает-поплавает, да и свою царевну-лебедь встретит, князем станет.
– А не потонет?
– А такое разве тонет?
Александр подал голос:
– Зверюги! Браконьеры! Меня топить нельзя, я в Красной Книге! Посадют!
– Это в какой Красной Книге? В кулинарной что ли?
– Господи! Я ещё и с каннибалами связался. Вот где людей по-настоящему узнаёшь!
– Эт что! Мы вот ещё ночью в вампиров перекинемся. Ох, кровушки-то
Виктор оборвал:
– Хватит, расшутились! Нечего нечисть поминать, не в том мире живём.
– А ты думаешь, тут такие есть?
– Тут всё может быть, ещё и с добавкой.
Притихли. Быстро темнело. Марцинковский быстро вырубился, захрапел. Дедкин с Валерием натаскали побольше сушняка, договорились об очерёдности дежурства. Каурин нарвал травы, соорудил постель, лёг спать, тоже быстро заснул. Виктор сел спиной к костру, чтоб не слепило. Рядом положил топор, меч, ножи. Внизу мерно плескала в берег вода. Потрескивали в костре ветки. Где-то в лесу ухнул филин. Снова всё стихло.
Неудержимо клонило в сон, глаза слипались.
Глава 12
Проснулся Виктор от резкого толчка в бок и хриплого баска:
– Стражник! Не спи, замёрзнешь!
Мысленно себя костеря, протёр глаза, поднял голову и обмер. Перед ним, слегка покачиваясь, возвышался здоровенный, за два метра ростом, мужик лет пятидесяти: голова - с пивной котёл, заросший до невозможности, с пышной всклокоченной бородой, в которой запутались какие-то травинки, босой, в мятых грубых портках, на бычьей шее, подвешенная на гайтане, болтались раковины беззубок. За странным широким поясом, покрытом блестящими серебристо-чёрными разводами, торчал широкий тесак. В левой руке мужик держал что-то среднее между рогатиной и гарпуном. Изо рта ночного посетителя явственно несло пивным перегаром.
Дедкин встал, уважительно покосился на кулак гостя, тот был размером с Викторову голову, никак не меньше. Мужик некоторое время разглядывал Дедкина, затем непонимающе выдавил:
– Ты хто?
– Так я это... Так мы, значит, ночуем здесь.
Мужик повёл носом:
– Рыбу жрали! Та-а-ак...
Прошёл к костру, подбросил охапку хвороста, сел. Виктор, рассмотрев при свете, удивлённо вытаращил глаза: волосы ночного визитёра были желтовато-зелёные, с застрявшими в них водорослями. "Утопленник!" - ахнул про себя Дедкин, приготовился к жестокому сопротивлению, оглянулся на спящих приятелей. Мужик наклонился к Дедкину, похлопал по плечу:
– Не боись! У меня не проснутся... Ик!... Ни люди... Ик!... Ни псы, ни кони... Ик!
– Эт хто ж так меня вспоминает? Не знаешь? И я вот не ведаю. Так ты хто?
– Виктор я... Дедкин...
– Ага, а чё не бабкин? Гы-ы... Шутю я. Значица, рыбу жрали. Стерлядку ухомякали, как пить дать! Ышшо... Ик!... собак окунями кормили. Ну, то ладно, зверю - завсегда халява. А разрешения кто спрашивать будет? Меня кто спросил?
– Вы это... рыбнадзор?
– облегчённо вздохнул Виктор, всё-таки служба привычная, даже в своей зеленоватой нетрезвости.
– Ик!... Угу, энтот самый - дозор за рыбой.
– Так мы ж не знали, что тут разрешение нужно, мы не здешние.
– Гы-ы! Чё ты мне в уши заливаешь? И где ты такое видывал, чтоб у нас позволенья не спрошась, рыбу ловить можно было бы? Шутник! И вобче: даже коли хто устава не ведал, то его это от наказанья не избавляет! Слыхал про такое?
– Слыхал, - понуро вздохнул Дедкин.
– Вот то-то! А коли одно ведаешь, то и другое ведомо быть должно. Вдобавок сам меня узнал, ишо рыбным дозором обозвал. Было?
– Было. Только мы ж не знали, что вы здесь есть. Мы думали, тут никого...
– Ага! Значица, коль хозяина нет, так твори чо хошь? Ломай, гадь всяко, рыбу всю сожри, воду - выпей!
– Так мы ж немного.
– Один немного, второй чуток - была река, станет - лужа. Платить хто будет за потраву? Иль мне в уплату тебя на корм рыбам зашвырнуть?
– Мы заплатили бы... только у нас денег ваших нет.
– Чего нет?
– Ну монет, грошей, гривен, чем тут у вас платят.
– А на кой они мне! Разве - из вежества. Не, я тебя точно в воду сволоку. В омуте посидишь, авось - поумнеешь, и друзьякам своим накажешь... Ик!... Тьфу, зараза! Эт хто ж меня так костерит?... Ты не знаешь? А... откуда тебе!
Рыбинспектор помолчал, почесал волосатую грудь, что-то обдумывая. Внезапно предложил:
– Пива будешь?
Дедкин от неожиданности не понял:
– Чего-о-о?
– Пива!
– рявкнул в самое ухо мужик, - от, глухая тетеря! Мне про пиво шепотом против ветра скажи, и то услышу... Ты чо?
– рыбинспектор подозрительно уставился на Виктора - ПИВА НЕ ЛЮБИШЬ?
– Люблю-люблю! Я просто не ожидал, что вы мне пива предложите. А так очень даже люблю!
Мужик оглянулся на реку, повернулся к Виктору:
– Хто это "Вы"? Я покуда один тебя угощаю. Ты, часом, не с большого бодуна? Ты ответь, скоко меня перед тобой щас стоит? Один? Верно! А щас глянь: скоко перстов кажу?
– Да два, два! Не двоится у меня. Просто у нас, когда к кому уважительно обращаются, то на "вы" зовут.
– Гыыы! Во - дурни. Эт какое ж тут уважение, коль ты говоришь, а мне с твоих обращений ктой-то за спиной чудится. Не-е-е... Ты уж так давай, по-нашему. Добро?
– Угу. А вас, то есть тебя как звать?
– Карпом, ещё Голованом кличут. Батяня имечком удружил, малькам на смех. В реке карпов сроду не водилось. Дразнятся за спиной: "Мол, один карп на всю Каменку!" Так что ты лучше Голованом зови... Ик!
– А по отчеству?
– Ик! Откель у водяных отчества? Не князья, чай, не бояре, не люди, вопчем! Батю Пенником звали.
– Во... водяных?
– А чего? Я ж сразу сказал: хозяин речной здешний. Чем слухал: ухом, чи брюхом? Сам же рыбным дозорным обозвал. Чо замер? Щас пива принесу.