Катавасия
Шрифт:
– А что? Давай!
– Сана мотнул всклокоченной головой, без раздумья посылая коня вперёд, заорал дико, понёс бессмыслицу,
– Уууу, гады не нашего бога, руки из задницы растут, а туда же! Дорогу! Стопчу-у-у!
Противники двинулись навстречу, набирая разгон, летели из-под тяжёлых копыт высоко отбрасываемые ошмётки раненой земли.
Опережая Марцинковского, откуда-то слева вывернулась Нюшка, кинулась отважно на горло ближнего всадника, и отлетела в сторону, небрежной рукой рассечённая в полёте на два беспомощных комочка, не успев даже почувствовать боли в свой последний миг. Мстя за сестру, рычащей чёрной молнией мелькнула вдоль
Александр уже не видел, как окружили Дедкина с Кауриным, как, сломав безрезультатно о вражий шлем меч, сиганул Валера в седло противника, стягивая на землю, упав сверху, тыча под рёбра нож, не соображая, что держит в руке одну только рукоять, чувствуя затягивающуюся уже на шее сыромятную петлю, как упал с разрубленным плечом с коня Дедкин, как зарубили Лерку, так и не разомкнувшую челюстей, сжатых на вражьем горле, как безуспешно ловили Лешака, пожертвовав ещё одним бандитом, оставшимся лежать с расколотым черепом. Как четверо оставшихся у возов, не понеся потерь, скрутили израненных защитников обоза.
Лешак ускакал в сторону леса. Остальных лошадей переловили и быстро, умело стреножили. Мишка ухитрился вырваться в последний момент, порвав путлища, рванул за приятелем. Ловить не старались. Связанных пленников сволокли к обозу, бросили к скрученным защитникам. Светловолосый был без сознания, хрипел разрубленным лёгким, пуская разошедшейся грудиной и меж сжатых судорожно губ кровавые пузыри. Рыжий, со скрученными за спиной руками, мотал башкой, разглядывая раненную ногу, тихо ругался. Поднял голову на товарищей по несчастью:
– Повязали? Видел. Добре бились. Злости много, а толку мало. Поучил бы, да хозяева не дают, гостям, мол отдыхать положено... до ужина, - рыжий кивнул головой на готовящих костёр бандитов.
Дедкин удивился:
– Думаешь, накормят? Они даже не перевязали!
– А чего перевязывать. Всё одно кровь выпускать придётся, - хмыкнул рыжий, остановился, удивлённо посмотрел на Дедкина, обвёл глазами Каурина и Марцинковского, обратив внимание на непривычную одежду, - Вы чего, хлопцы, с Луны гикнулись? Ямурлаков не признали? Нами и поужинают. Ну, может всё не сожрут, мало их осталось. Остатки под сёдлами завялят, на дорогу. А ты думал - живым мясом погонят? Так средь нас своим ходом идти некому. Щас вот, дохляков своих по мешкам приберут да развешают на палках, там и за нас примутся, Эт, значица, у них заместо тризны, а нами, значица, страву устроят, своих поминать будут.
Оставшиеся в живых восьмеро бандитов, или, как их обозвал рыжий, - ямурлаков, действительно разложили тела своих приятелей по мешкам, которые прикрутили к оглоблям, выдранным из возов, и теперь старательно вкапывали свободные концы шестов в землю.
Каурин, вертя саднящей шеей, просипел:
– А ты, парень, случаем, по головушке сегодня не исхлопатывал?
– Я-то не получал, а ты - не знаю, рассмотреть не дали. А ты - зверюга, я погляжу. Того бедолагу, не на тельное кромсал? Про людоедов я ведаю, вон - копошатся. Но чтоб кто навьино отродье жрякал, первый раз слышу. Ихним мясом всякий зверь брезгует.
– Да ну тебя!
– обиделся Валера.
– Ну-ну, больше не буду, а то и меня так...
– рыжий улыбнулся, - давай хоть познакомимся. Меня Вязом кличут, а по прозвищу - Рыжак. Славгородского князя старшей дружины десятник буду. Эвон, - Вяз кивнул на светловолосого, - Лютик, младшей дружины отрок. С полюдья шли, по выселкам собирали. Да народ ещё с нами ехал в город за покупками... А вы откуда такие, как звать-величать? Лопоть на вас больно чудная. И по справе - ни ратаи, ни ратники, ни купцы, ни... калики. А то к утру в вирий попадём, как вас искать буду? Чай, дрались вместе, как за то небесного винца, да пива-медку не тяпнуть.
Дедкин назвался, представил товарищей, памятуя уроки водяного, не вдаваясь в подробности, рассказал, что явились, пройдя в ворота между мирами из "отрубного", что шли к Славгороду, пытаясь отыскать друга, попавшего в этот мир немногим ранее.
Рыжак покачал головой:
– Не знаю, отыскался б ваш друг, нет ли? Сам-то я пришлецов из отрубного мира не видывал. Дед мой про таких рассказывал: будто два брата проходили при нём. Так они вообще след-в-след чрез ворота шли, а разбросало так, что второй через двадцать годов объявился. Вот так-то. Это вам ещё подвезло, что в одно время выскочили. Видать, время у нас по-разному идёт, а как - не рассчитать.
Десятник помолчал, рассматривая лежащих Марцинковского и Лютика, затем заговорил вновь:
– Повезло ребятам, что Лютику моему, что Сане вашему: хоть не увидят, как нас да их эти нелюди жрать начнут, да как живьем шкуру сдирать станут, не почувствуют. Их вон даже связывать не стали.
Александр неожиданно приоткрыл глаза, заворочался:
– Это я там Саней был, а теперь - Лях! Лешак где?
– В лес с Мишкой сбежали, - ответил Дедкин.
– А мы как?
– Хреново, - проворчал Каурин, - к ужину готовимся, в качестве жратвы для этих поганцев.
Вяз шёпотом перебил:
– Тихо! Ты, друже, Лях там ты иль Сана, коль уж очухался, так лежи покуда, не шевелись, чтоб вражины не приметили. Мы-то связанные, а тебя - не стали. Может, у нас что и получится. Валерий, ты к нему поближе, подкатись спиной, а ты его развязать попробуй.
Дедкин оборвал:
– Тихо! Опоздали уже! Вон, к нам идёт.
К пленникам, лениво поигрывая плетью, направлялся кривоногий бритоголовый ямурлак, скаля выступающие наружу клыки. Остальные нелюди тем временем притащили от реки, плеща водой, здоровенный котёл, пристроили над огнём, расселись вокруг, оживлённо переговариваясь.
Ямурлак подошёл, процедил сквозь зубы, коверкая слова:
– Кто там самая хоробр будет. Воин, - он стукнул себя кулаком в грудь, - живой сердец есть будет! Твой жизнь, сила был, теперь - мой станет! Чулук умеет: я сердце есть буду, ты ещё живой смотреть станешь, кричать будешь. Хорошо! Там, - людоед махнул рукой на обоз, - дети был. Мясо нежный, сладкая. Однако воина есть надо сначала, силу брать!
Нечисть склонилась над пленниками, выбирая жертву. Остановился было над Лютиком, сожалеюще пробормотал: