Катешизис
Шрифт:
— Мне больше нравится целый мир, - ответила Лиза.
— Да, - задумался я, - а лучше, вся вселенная.
– Точно, вселенная, которую кто-то пьёт, как этот грог. Она принимает любую Форму, часть её попадает в желудок, затем разносится в клетки головного мозга и пьянит.
— А кто-то сидит на самом дне вселенной и не знает, когда придёт его время раствориться в чьей-то голове.
— Лиза, - я посмотрел в её карие глаза, они не отталкивали, так, как раньше, - скажи, что мне дальше делать.
— С чем?
— С жизнью. – Я смотрел в её глаза и пытался уловить в них лукавство. Я ждал, что сейчас
Она молчала.
— Ты ничего мне не скажешь?
— Скажу.
— Ну же!
— Может быть, тот, кто пьёт грог, и тот, кто сидит на дне колодца – одно и тоже лицо?
БА-БАХ!
Сколько же вселенных взрывается за одну человеческую жизнь?! В какую вышвырнет меня сейчас? Как же я зол!
— Пожалуй, я пойду. – Встав из-за стола, я достал из кармана несколько мятых купюр и положил возле Лизы. Направившись к выходу, я оглядывал кафе в поисках Лены. Как я хотел сейчас встретиться с ней взглядом! Просто встретиться и ничего больше. Казалось, в её глазах я найду ответ, который мне необходим. В то же время я знал, что мои поиски бесплодны, потому что Лена давно покинула заведение.
Когда я вышел из кафе и направился к дому, я вдруг вспомнил о гроге, о колодце, о том, что забыл книжку на столе. Хотел, было за ней вернуться. Остановился на дороге в раздумьях. Обернулся. Над крышей кафе, в сумерках вечера, я увидел то, что не бросалось в глаза при дневном свете – неоновая вывеска с названием «У Лилит». Так вот оно что!
Умерший Авель полусидел, полулежал у ограды. Лицо его выглядело странно и несколько комично. Чуть приоткрыт рот. Кончик языка лежит на нижних зубах. Широко раскрыты глаза. Взгляд устремлён влево вверх.
Любая комичность мимолётна. Она и существует лишь потому, что ограничена коротким промежутком времени. Не проходящая комичность, превращается в ужасающее.
Каин застыл, глядя на развернувшееся перед его глазами зрелище. В его голове вновь и вновь прокручивалась картина, как Авель оступается и падает назад. Он жив – проходит мгновение – он мёртв. Ничего нет кошмарнее чужой смерти. Чужую смерть можно видеть, свою нет. Своя смерть может лишь пугать. Потом она приходит незаметно и, не успевая предстать перед взором, поглощает целиком, растворяя в небытие. Чужая тихонько прибирает к рукам кого-то, но весь свой ужас из холодной черной пасти, вываливает на тебя
Каин смотрел, а Овцы и Бараны, уже бежали толпой, разнося своим блеянием весть: «Каин убил Авеля». Каин не мог стоять на месте, страх видения чужой смерти, казалось, разорвал бы его, останься он как вкопанный. Он с криком развернулся и побежал. Бежал, чувствуя – чем дальше расстояние, тем быстрее передвигаются его ноги. Тем глубже дышится, тем свободнее становится. Казалось, ещё мгновение и он побежит по воздуху, не касаясь земли. Оторвётся от неё и с треском разорвёт облака. Кровь стучала в висках.
И тут он оступился, действительно, на мгновение ноги его оторвались от земли, и он кубарем покатился вниз, с поросшего зелёной травой пригорка.
Он лежал и вдыхал запах сочной травы.
— Каин! – раздалось громом отовсюду.
Каин? Судорожно соображал человек. Я Каин. Я.
— Что? Господин?
— Где твой брат, Авель?! – лилось громом с небес.
В голове гудело. Заложило уши.
— Авель? Откуда же я знаю, где теперь Авель? Там, где я видел раньше, его уже нет. Авель был, то, что стало после – уже не Авель. То страшное тело с вычурной кривляющейся гримасой на лице - не Авель! Не знаю, где Авель. Знаю, где его тело. Знаю, где его Овцы и Бараны. Где Авель – не знаю. – Спеша, твердил Каин.
— Каин, где брат твой, Авель?! – пытало ЧТО-ТО, каждый слог отчеканивался ударом сердца.
— Не пастырь я своему брату! – закричал Каин. – Не пастырь! А он, не овца! Не овца!
– повторял человек, словно был собственным эхом.
— Ты убил брата своего! – мучило небо.
— Ты убил брата своего, - прошептал Каин, теперь словно небесное эхо. – Ты убил брата своего – тело человека тряслось мелкой дрожью.
— Я? Убил?
— Да, так сказали Овцы и Бараны! – продолжало беспощадное небо.
— Овцы и Бараны? – оглядывался по сторонам Каин, не зная сам, что ищет.
— Хм, - усмехнулось небо, - а ты что мне скажешь?
— Я? – растерялся человек, смерть брата он никогда не представлял такой, какой её увидел, - Я убил своего брата? А как это?
— Теперь не важно, - громогласно заявило небо, - кровь брата твоего, не приняла земля, которую ты возделывал. Теперь у тебя нет земли.
— Но я не...
– растерянно лепетал человек.
— А кто хотел, - перебило небо. – Ты не хотел, земля не хочет, я не собирался. Но! Овцы-то и Бараны сказали!
— Что же Овцы, Господин мой!?
– Каин поднялся на колени и заплакал. – Что же мне делать?
— Ты думаешь только о себе, - возмутилось небо. – Овцы предназначались мне в жертву. Кто теперь будет их пасти для меня? Кто будет ножом для жертвоприношений вспарывать им горло? Ты?
Каин молчал.
— В общем, пошёл прочь с земли моей.
— Куда же, господин? – взмолился Каин.
— А мне какое дело. Устал я от вас, от людей. Давай – ветер порывом ударил в спину Каина. – Пошёл прочь.
Каин встал, и, склоняя голову, направился к горизонту. Он шёл и думал, что не попрощался с матерью и отцом. Так тому и быть, решил человек, боясь навлечь гнев господина на своих родителей. Никогда они более не свидятся.
Человек не знал, что для него хуже сейчас: гнев господина, смерть, или одиночество. Ведь теперь у него никого нет, да и он, вряд ли для кого теперь существует. Что теперь? Что дальше?
Я направился домой. В поезде метро, у противоположной от меня двери вагона, стояла девушка, и печально смотрела в черноту подземки. Где, извиваясь и обгоняя, друг друга, проносились в темноте толстые канаты электрических проводов. По которым, если верить физикам, с не меньшей прытью, мчались электроны, источая энергию, в свою очередь, движущую наш поезд. Девушка грустила. Тонкие пальцы, чернила, отчего-то, на безымянном. В спешке, небрежно сделанный маникюр. Тушь комочками на длинных ресницах. Может быть, она тоже проживает чужую жизнь? Я чуть было не встал с места, не подошёл к ней спросить её имя. Но, к счастью, а может, и совсем некстати, девушка вышла на остановке, так и не посмотрев в мою сторону.