Кавалер умученных Жизелей (сборник)
Шрифт:
– Знакомься, Алла, мой жених Антон, – Уланов поклонился томной деве.
– Хоть русский, но есть что-то от Бандерас, – всё ж Алочка коверкала слова. – Вот, значит, это вы какой Антон. Я буду здесь подружкою невесты, но Кате – очень близкая родня.
– А это, тоже, сводные родные? – Антон невесту шепотом спросил.
– Да что ты, это Аллин бэквокал. Она концерты ради свадьбы отменила, а парни напросились с ней в Москву, они давным-давно сюда хотели. Сейчас – в отель, а там их встретит гид.
Антон доставил
– Антон, я подустала от пути. И мне с Катюшей надо говорить – придется обсудить не очень мало. Билл с Томом – приготовлена программа, и ими заниматься будет гид. Давайте, вы с Катюшею решите, когда заехать, чтоб вести её домой. А с вами мы на свежие мозги.
Всё так и сделали. И Алочка сказала, когда услышала историю любви:
– По крайней мере, это, вроде, сказка. Эпиталама в прозаичном мире.
Невеста вспомнила про тетю Ингеборгу, спросила Аллу:
– Расскажи мне про неё.
– Она у нас старейшина семьи. Так правильно сказать, когда есть главный? Её просить приехать не пришлось. Как услыхала – тут же собралась. Она сестра твоей родной бабушки, ты влюбишься в неё, когда узнаешь. Она всю жизнь отдала для твой папа.
Но оказалось, что не до конца.
Из сверхкомфортного вагона сверхэкспресса на полотно перрона вышла леди, ну, только что, без свиты и пажей. Как будто из салона модельера: на ней был строгий деловой костюм, а серебро уложенной прически подчеркивало безупречный стиль.
Воображение отказывалось видеть в ней славную заботливую няню. Однако же, все так оно и было, пока племянник не сорвался из гнезда.
Но Инга не дала себе сломиться, бездельничать в плену воспоминаний. Там, в Вильнюсе, у Алика был Дом, а тетя Инга – самый близкий человек. Он в юности отправился в Москву, а Инга с головой ушла в науку. Она была талантливым ученым, и беззаветным, яростным служением склонила в свою сторону удачу. Ей поручалась разработка инноваций, светила степень доктора наук.
И Катя, почему-то, оробела, когда к ней эта дама подошла. И, с ласкою, любуясь, говорила:
– Глаза и брови у тебя Агнешкины (так звали Ингеборгину сестру). Да, и фигура, – как и та в семнадцать лет.
Антон подумал о приезжей: «Леди Тэтчер. Я про такое даже не мечтал. Украсит свадьбу, никаких сомнений».
Собрали всю возможную «элиту» – Антон и дядю, и родителей просил. Все было очень чинно в важном месте с привычным и сухим названьем ЗАГС.
Их пригласили «сочетаться браком», Екатерина любовалась женихом. Он словно был рожден во фрачной паре, смотрелся классно, было видно, что влюблен.
А что уж относительно невесты, то, кажется, она всех потрясла. Копна из светлых, мелко вьющихся волос, была сострижена почти до истребленья. Кудряшки сантиметра в полтора открыли профиль, как у греческой богини, и царственную форму головы. Её венчала белоснежная фата, а шею украшал прекрасный жемчуг.
– По дядиным словам – ты Афродита, – сказал Антон, не разжимая губ.
– А Том сказал, что ты из Coza Nostra, – невеста улыбалась всем вокру г.
– Ты чувствуешь, как мы нужны друг другу? – сказал Антон, входя в банкетный зал.
– Но я ещё не то, что ты в квадрате, – шептала сквозь улыбку Катерина.
Зал явно был дизайнерской удачей, Антон не должен был стыдиться за проект. Да, грех бы, при обилии информации, суметь все сделать наперекосяк. Банальный чёрно-белый интерьер не выглядел уж так претенциозно, зато и аскетизмом не давил. Удачно размещенные подсветки, «спонтанный хаос» расстановки всех столов, и возвышение эстрады в центре зала, – все, в целом, создавало ощущение, что это будет клуб «больших» людей. Смотрелось респектабельно и стильно. Вписался бело-мраморный “Steinway”.
Все разместились и замолкли перед стартом – когда уже начнется торжество?
Под сводами запел волшебный голос – великолепный мощный баритон. Он обращался к высшим иерархам; конкретно – пел «тебе, Бог Гименей».
По просьбе новобрачной Катерины лилась «Эпиталама» Рубинштейна.
Катюша выбирала эту запись. Влюбленных славил Дмитрий Хворостовский.
Никто другой не смог бы так пропеть.
– Я знаю, что ты очень удивишься, – невеста прошептала жениху.
Как происходят свадьбы – знают все. Но тут были особенные гости.
Была родная тетя и певица, специально прилетевшая на свадьбу, оставив зарубежное турне.
И Алла уловила время – спеть, когда оно действительно настало.
Ей не хотелось, чтоб на свадьбе пелось грустное, хоть не было так весело в душе. Ей вовсе не хотелось петь «заморское» на свадьбе в русском городе Москве. Она вдруг поняла, что ей хотелось.
Недолго наставляла музыкантов – те схватывали просто на лету.
– Я, Катенька, спою для вас заветное. Давно уже считается классическим. Но время все же вносит коррективы. Спою, как это чувствую теперь.
Она запела чудный русский вальс, из тех, что проникают прямо в сердце. Но Юля не форсировала звук, а выпевала широко и величаво. Но что-то просочилось от спиричуэлс – грудной глубокий голос с хрипотцой, слова слегка украсились акцентом. Хотя, какое дело «что и как», когда внимают, затаив дыханье.
Сначала Билл и Том пропели проигрыш, задали ритм, мотивы главных тем. Когда же Алла спела полный текст, в насыщенном синкопами «пьяниссимо» свели на нет последние слова. А Алла пела здорово и ровно, лишь раз чуть не смахнула в текст слезу, произнося заветное желание: