Казачий дух
Шрифт:
— Спокойно, казаки, это зеркало, — глухим от волнения голосом пояснил Буалок. — Лучше посмотрите вперед, перед нами тот самый шкаф, набитый сокровищами герцогов.
По просторной комнате уже начали устраивать свой безумный танец разноцветные всполохи, исходившие от золотых и серебряных изделий с вправленными в них драгоценными камнями. Изделия заполняли громоздкий шкаф с полочками по всей его длине и ширине, их было так много, что казалось, он набит ими снизу до верху. Каждая из вещей старалась ответить лучами на отблески, падавшие на них от нестойкого пламени свечи, она взрывалась тысячами искр, чтобы через миг раствориться во тьме. И в следующее мгновение опять вспыхнуть фейерверком, от которого перехватывало дыхание. За спиной у Захарки гулко сглотнул слюну Петрашка, он переступил с ноги на ногу и с недоверием произнес:
— Не сон
— Эти персидские сказки нам любил рассказывать наш станичный уставщик, — стараясь взять себя в руки, согласился с ним средний брат. Он продвинулся вперед еще на несколько шагов, пытаясь рассмотреть вещи по отдельности. — Ничего не вижу, будто набили много стекла, а из-за гор выглянуло солнце.
Но Буалку подобная картина была не в новинку, он забрал у Захарки маленький ключ и пока оба брата протирали глаза, открыл им прозрачные дверцы шкафа. Упершись внимательным взглядом в изделия, он стал отбирать то одно, то другое, откладывая их на свободное место на одной из полок. Скоро там набралась приличная горка, а кавалер продолжал изучать перстни и кольца, браслеты и колье, диадемы и цепочки, продвигаясь вдоль шкафа к противоположной его стороне и кланяясь все ниже. Небольшие горки росли, вместе они представляли из себя уже внушительных размеров кучу. Наконец взгляд Буалка упал на самую нижнюю полку в самом дальнем углу хранилища, на которой свернулась в широкий круг массивная цепь с не менее тяжелым медальоном в середине, украшенным бриллиантами и другими камнями и покрытым разноцветной эмалью. На медальоне выделялся лик святого, а вокруг него светилась надпись латинскими буквами: "Бог хранит Францию". Буалок взял его в руки и перевернул тыльной стороной, на ней красовалась точно такая же надпись, только с утверждением: "Власть Господа беспредельна". Кавалер забрал с полки медальон и цепь и обернулся к братьям:
— Господа казаки, нашу миссию можно считать законченной, — он широко улыбнулся и показал на свои приобретения. — Главные раритеты, украденные тридцать лет назад у месье Месмезона, оказались здесь, в замке шведских герцогов. Они являются на моей родине знаками кардинальского могущества, и никто, кроме высшего духовенства Франции, не властен обладать ими. Мы имеем полное право их изъять, так как они не принадлежат семейству Карлсон, а представляют из себя национальную святыню Французской республики.
— Значит, отец Виленса и правда оказался разбойником? — устремил на него Захарка жгучий взгляд, ему не терпелось утвердиться в своем предположении, что кавалерийский офицер на самом деле был ничтожеством.
— Только что мы убедились в этом сами, — наклонил Буалок голову в знак согласия. — Очень жаль, что мой дядя месье де Ростиньяк не сумел в свое время раскусить старшего из Карлсонов, который служил у него начальником охраны. Тогда рыцарским родам Ростиньяк и Месмезон не пришлось бы в течении нескольких десятков лет разыскивать достояние французского народа.
— Тогда бы ты не приехал в станицу Стодеревскую и не встретил там нашу сестру, а свою жену Аннушку, — хитровато прищурился Петрашка. — А я не женился бы на Сильвии, твоей бывшей невесте, а своей нынешней супружнице.
Трое сообщников негромко засмеялись, довольные удачным исходом дела. Оставалось вынести сокровища за пределы замка и умчаться с ними в город Стокгольм. А там уже сесть на корабль и отплыть к теплым французским берегам.
— Буалок, все ли драгоценности найдены, из тех, которые были украдены? — решился наконец спросить Захарка. — Ты не обратил внимания на диадемы, а их на этой полке лежат целых четыре штуки.
— К сожалению, ни одна не подходит под описание, которое я получил от своего дяди, хотя две из них выполнены одним мастером, — развел руками кавалер. — Дело в том, что Пазолини работал методами маэстро скрипачей Страдивари или Гварнери, которые были его соплеменниками. Он делал раритеты в единственном числе. Самый красивый из них, подаренный ювелиром супруге короля Людовика Шестнадцатого, исчез из Лувра вместе с другими сокровищами. На том изделии был выложен из драгоценных камней странноватый рисунок, он что-то обозначал. Ведь каждый камень имеет свое значение и если их расположить в особом порядке, то можно зашифровать очень важную информацию. Но какую именно, этого никто до сих пор не разгадал.
— Значит, на этих диадемах рисунки или отсутствуют, или они
— Камни на этих раритетах вставлены без всякого умысла, — подтвердил кавалер, он указал рукой назад. — На полке лежала еще одна диадема, видишь, между изделиями есть пустое место.
— Похоже что так, но это дело хозяйское, нам чужое трогать не следует, — подвел черту в разговоре Захарка. — Забираем то, что отложено, и уходим, надолго нам здесь оставаться нельзя.
— Ты прав, пора отсюда убираться, — согласился Буалок, выдергивая из-за пояса вместительный кошель и подставляя его под низ самой верхней полки. — Петрашка, сгребай сюда все горки, а ты, Захарка, поднеси свечу поближе.
Не успели сообщники уложить драгоценности, как с наружной стороны двери кто-то негромко поскребся. Буалок запихнул добычу за пояс и схватился рукой за эфес шпаги, Петрашка нашарил под полой камзола рукоятку пистолета. Захарка на цыпочках подкрался к выходу, готовый в любой момент задуть свечу и пустить в ход оружие. Он взялся за ручку и тихонько потянул ее на себя, в проеме двери показалось взволнованное лицо той самой девушки, которая передавала ему ключи. Ладони у нее замелькали в воздухе тревожными птицами:
— Там… там… — силилась она о чем-то предупредить. — Госпоже Ингрид грозит опасность…
Захарка понял, с его женой случилось что-то из ряда вон выходящее, и девушка призывает их поспешить ей на помощь. Молодые мужчины выбежали в коридор и бросились к лестнице, за ними, не забыв отобрать у них ключи и закрыть дверь комнаты, заторопилась юная шведка. На втором этаже она указала пальцем на коридор, в котором суетились слуги, не решавшиеся входить в зал. Сообщники притаились за выступом, держа оружие наготове. Звуков музыки из зала не доносилось, вместо них слышались громкие восклицания, словно взбудораженный чем-то оратор хотел передать свое возбуждение всем, кто там находился. Его речь часто прерывалась недовольным гудением, за которым снова следовал всплеск эмоций одного и того же человека.
— Надо пойти туда и посмотреть, что там происходит, — сказал Захарка, взводя на пистолете курок и перешагивая порог коридора. — Казаки, вперед, мы своих в беде никогда не оставляли.
Петрашка с Буалком распрямились во весь рост и тронулись следом, прятаться уже было не от кого и незачем. Несколько слуг, завидев их, попятились назад и прижались к стенам, но ни один не сделал попытки подать своим господам сигнал об опасности. Горничные с официантами словно догадывались, что незнакомцы идут на выручку их любимой Ингрид, которую они помнили еще девочкой. Захарка подошел к дверям, распахнутым настежь, и остановился у входа в зал. Он увидел Виленса, своего соперника, тот был в мундире кавалерийского офицера с золотыми погонами и витым аксельбантом на правой стороне груди. Стоя посередине помещения, он громко о чем-то говорил. Рядом с ним находилась молодая женщина в черной маске на пол лица, в прекрасно сшитом голубом платье с отделкой золотыми нитями с ленточками. На голове у нее с распущенными волосами красовалась диадема, усеянная бриллиантами и другими драгоценными камнями. Шею облегало бриллиантовое колье, которое переливалось разноцветными огнями, на запястье левой руки светился красными рубинами золотой браслет. Пальцы были унизаны перстнями с вставленными в них синими сапфирами и зелеными изумрудами. Вся фигурка женщины выражала внутреннее напряжение, которое она старалась унять, переплетая пальцы и переступая ногами с красными туфельками на них, носки которых выглядывали из-под подола. Захарка с замиранием сердца узнал свою жену, она была прекрасна в таком великолепном наряде и с уверенностью могла претендовать даже на звание принцессы. Он ощутил, как засосало у него под ложечкой от чувства ревности, испытанного им еще во времена учебы в Санкт-Петербургском университете, когда он ухаживал за девушкой. Тогда за ней тоже бегало много именитых кавалеров, но выбрала она только его. Еще он подумал о том, что хозяин замка старался покрепче прижаться к Ингрид, этот подлец был способен на низкие поступки. Резкий голос Виленса и нагловатый взгляд выпуклых глаз подтверждали догадки, заставляя крепче сжимать пальцами рукоятку пистолета. Такой же заносчивой на вид показалась и его сестра Мэйми, стоявшая в окружении богатых родственников, среди которых выделялся господин, здорово похожий на Виленса. Наверное, он приходился ему отцом. Захарка силился разобрать шведские слова, выкрикиваемые кавалерийским офицером, и чем больше он вникал в их суть, тем мрачнее становилось выражение его лица.