Казачий дух
Шрифт:
Ингрид загадочно улыбнулась, повертела в руках раритет и вернула его на место:
— Когда мы вошли сюда и ты зажег свечи, я едва не улетела на небеса от этого великолепия, — призналась она. — В тот момент только вот такая цепь своей тяжестью могла приземлить меня и возвратить в действительность.
— А что в ней интересного? — вздернул подбородок кавалерийский офицер.
— Все, дорогой мой друг детства, — радостно сообщила Ингрид. — В ней заложена сама истина, которая правит не только обществом людей, но и целым миром.
И пока молодая женщина говорила эти слова, она поняла, что задумал человек, стоящий перед ней, и как нужно поступать дальше. Она подошла к нему и пряча в глубине зрачков огонек презрения, обхватила его шею гибкими руками:
— Кажется, ты устроил ради
— Какую, Ингрид, я весь дрожу от ожидания, — с трудом выдавил из себя кавалер.
— Ты не будешь приставать ко мне. Я в свою очередь обещаю, что не оставлю тебя без своего внимания…
Глава десятая
На просторный двор внутри замка, заполненный экипажами и каретами с родовыми гербами на дверях, опустилась ночь. Массивные ворота были закрыты наглухо, в хозяйственных пристройках погасли огни. Не слышно было ни лая собак, ни переклички часовых. Первые забились от холода в теплые конуры, а вторые в сторожевых будках потягивали дешевое французское вино, привозимое в Швецию торговыми судами. Лишь в здании, в котором жили хозяева, на всех трех этажах горели окна, там шел бал, устроенный младшим из герцогов Карлсон в честь приезда к нему женщины, отвергшей его, но по прежнему любимой им до безумия. Эту новость весь день перетирали все слуги, включая сторожей, сходясь в одном, что Виленс, сын старшего Карлсона, все равно отомстит ей за свое унижение. Не такой он человек, чтобы прощать подобное, многие из слуг давно испытали его гнев на своей шкуре. Непонятно было лишь одно, зачем прекрасная Ингрид Свендгрен, которую почти каждый из них помнил еще маленькой девочкой, решилась приехать под крышу этого дома и остаться на бал, который должен был продлиться всю ночь. Разве она разочаровалась в своем муже, и успела с ним развестись? На этот вопрос никто не мог дать ответа, даже горничные, бывшие в центре всех событий. И новость продолжала кочевать от одного слуги к другому, пока их всех не сморил крепкий сон. Ведь назавтра предстояло рано вставать.
После полуночи Захарка, Петрашка и Буалок поднялись со своих лож из деревянных досок с наброшенными на них тряпками и поспешили к черному входу в герцогские покои. Дверь была не заперта, ее заранее открыл слуга, знавший Ингрид лично и готовый ради нее на любой подвиг. Все трое пробежали коротким коридором до лестницы, ведущей на третий этаж, там были спальни и там же располагалось помещение, описанное молодой женщиной в записке, которую она все-таки сумела передать своему мужу. В ней говорилось, что в комнате хранятся драгоценности семейства Карлсон, среди которых находится та самая цепочка с медальоном, принадлежащая высшему духовенству Франции. Так-же в шкафу лежат другие раритеты, среди которых несколько диадем работы итальянского ювелира Пазолини. Но Ингрид не удалось распознать ту из них, которую украли тридцать лет назад из дома Месмезонов в городке Обревиль, по причине неосведомленности ее в том, как она выглядит. И пусть месье Буало определит на месте, что похищено у его дяди, а что является собственностью хозяев этого замка. Она предупреждала, что приняла приглашение Виленса на участие в костюмированном бале и будет на нем в наряде французской королевы Марии Медичи, отличающейся от других коронованных особ разных времен и народов, как и несравненная Клеопатра, прекрасным вкусом и длинными волосами, ниспадающими волнами ниже пояса.
Братья вместе с Буалком добрались до площадки второго этажа и остановились на ней, затаив дыхание. Из коридора, освещенного настенными светильниками, доносились звуки музыки и отдельные восклицания. На его середине был вход в огромный зал, служащий для светских приемов и для балов одновременно. Захарка нервно покусал губы, он представил себе, как Виленс, этот негодяй с неправильной формы головой и холодными руками, прижимается сейчас к его жене, стараясь коснуться запретных мест, и как она пытается ему сопротивляться,
— Если бы знать, что так получится, я бы не прочь был прихватить с собой костюм марокканца с султаном над чалмой из перьев, — с сожалением в голосе негромко сказал он.
— А почему какого-то марокканца? — простодушно спросил у него Петрашка. — Ты что, видел их?
— Видел, поэтому кроме пистолета и кривой сабли я бы имел возможность засунуть за широкий пояс еще и арабский кривой кинжал. Им очень удобно вспарывать животы подлецам.
В конце коридора показались слуги с подносами в руках, на которых стояли хрустальные бокалы с напитками. Захарка прижался к стене, затем тихо приказал:
— За мной, братья казаки, Ингрид написала, что на третьем этаже нас будет поджидать ее человек с ключами от того помещения.
Вся группа заспешила по лестнице дальше, стараясь не стучать каблуками ботинок. Петрашка, поднимавшийся следом за средним братом, не переставал удивляться:
— И как это твоя супружница умудрилась найти общий язык со слугами! Да еще за столь короткое время.
— Здесь почти все знают мою жену еще с детского возраста, — пояснил ему тот. — Она и сама говорила нам, что в этом замке ей знакомо все, в том числе каждый поворот в коридорах.
На площадке третьего этажа произошла заминка, Захарка, бежавший первым, вдруг заметил камердинера с деревянной палкой, на конце которой был жестяной колпачок. Старик в длинном сюртуке, расшитом галунами, и в белых панталонах, стучал по паркету деревянными башмаками, переходя от одного канделябра к другому. Он гасил свечи, оставляя лишь те, которые должны были гореть всю ночь. За ним тенью волочилась какая-то девушка в длинном сарафане и в скандинавском головном уборе на волосах, закрученных в узел на затылке. Сообщники спрятались за выступом стены, они не знали, что делать дальше, то ли спускаться обратно вниз, то ли искать убежище поблизости, потому что камердинер продвигался в их сторону.
— Еще и эта баба увязалась за дедом, — с досадой прошипел Петрашка. — Если они нас увидят, то вряд ли будут молчать.
— Подожди-ка, здесь что-то не то, — продолжая наблюдать за слугами, остановил младшего брата Захарка. — Как бы эта баба нам вскоре не пригодилась.
Между тем девушка, не переставая лопотала о чем-то старику, указывая в сторону, обратную его движению, и пытаясь перехватить из его рук палку. Наконец тот кивнул головой и зашаркал на другой конец коридора. Некоторое время шведка гасила свечи, но как только камердинер скрылся за поворотом, она прислонила приспособление к стене и устремилась к выходу, за которым притаились сообщники. Она словно знала, что там ее уже ждут, потому что переступив порог, вытащила из кармана два ключа и всунула их в руку Захарке:
— Там, господин, — указала она рукой на середину коридора. — Я буду ожидать вас здесь.
— Ты останешься сторожить? — догадался средний из братьев, перебирая пальцами ключи. Он с трудом разбирал шведские слова. — А который из них от двери комнаты?
— Этот ключ от двери, — она потрогала пальцем сначала большой ключ, затем маленький. — Этот ключ от секретера.
— Понятно. За мной, казаки.
Захарка на цыпочках поспешил в глубину коридора, стараясь прижиматься к стене, за ним не отставали Петрашка с Буалком. Когда добежали до нужной комнаты, нервный озноб прошел, всех троих охватило желание поскорее добраться до сокровищ герцога Виленса Карлсона и убедиться в том, что не только он, но и вся его семья, являются отменными негодяями. Ведь Ингрид не могла ошибиться, увидев кардинальскую цепь, которую нельзя было спутать ни с какой другой. Захарка всунул ключ в замок и потянул ручку на себя, затем, когда вслед за ним сообщники проскользнули в помещение, неслышно захлопнул дверь. На другой стороне комнаты что-то тускло блеснуло, похоже, там стоял тот самый секретер, о котором упоминала девушка. Захарка достал серники и зажег один, Буалок подсунул ему свечу, прихваченную с собой. И тут-же все трое отшатнулись назад, показалось что из глубины стены на них бросились какие-то люди. Петрашка выхватил из-под полы камзола заряженный пистолет, готовый разрядить его в первого из нападавших.