Казачка. Книга 1. Марина
Шрифт:
— Вон, смотри за соседним столиком — американцы своей дочке, а ей меньше чем Юльке — тоже наливают!
Макароны с сыром, томатом и морепродуктами… Ух! Маме бы понравилось. А папка бы наверняка все опошлил, сказал бы что стаканчик «кубанской» под огурец и жареную картошечку с салом — в сто раз лучше любого «кьянти»…
Потом оставили Юльку с Серегой в номере — щелкать программами по телевизору. Как бы не передрались! Юльке все диснеевские мультики подавай — их круглосуточный канал крутит, а Сереге — спорт и эротику. Володя говорит — это кабельное
— Серега, дай Юльке смотреть то, что она хочет!
— А тогда вы меня с собой в дискотеку берите!
В дискотеку пошли все же без него. Вдвоем.
Спросили у рисепшен где «найт клаб», потом взяли такси и проехали где-то километра три по побережью. Весь Римини — сплошная череда гостиниц, ресторанов и дискотек.
Вова вообще танцором оказался нестойким. От стробоскопа и гремящей кислотной музыки у него сразу разболелась голова. Тогда решили поужинать и идти в казино. «Поиграть по маленькой».
Маринка захотела попробовать всей роскоши морского дна. И лангуста, и омаров, и устриц…
Вова на ломаном английском заказал дюжину «ойстер». С ними хлопот не было. Берешь перламутровую раковинку и вилочкой с нее снимаешь кусочек белого сырого мяса, предварительно капнув туда соусом — на выбор… Их подали несколько сортов в серебряных соусницах, все розовые вроде майонеза. Она сходу съела шесть штук… И смогла бы еще.
— Оставь в животе место, устрицы — штука опасная, они очень сытные — вот увидишь…
А с этим чудовищем — морским раком, пришлось повозиться. Специальную к нему еще пилу дали… И Вова глядел на нее и посмеивался, потягивая французское белое под свои пол-дюжины «королевских креветок». И все-таки, как она ни осторожничала — забрызгала — таки свое белое платьице… Куда теперь в таком виде! В какое еще казино?
Впрочем, его можно и отложить до завтра. У них впереди еще шесть таких вечеров!
И по морской набережной пошли назад пешком в свой Рояль-палас. Володя обнял ее за плечи, а она совершенно счастливо прислонила к нему свою светло-русую головку…
А на утро Вова взял на прокат машину. Белый «Фиат». Прокат машин прямо в гостинице. Плати двести тысяч лир — и машина на сутки твоя.
Цель была наша — исконно советская. Поход за шмотками!
Вова все выспросил у портье в рисепшен и поехал дальше никого не спрашивая. Пол-часа вглубь материка от моря, и они оказались возле универмага, расположенного в буквальном смысле среди самой настоящей пустыни, если не брать в расчет огромную парковку, полностью забитую тысячей машин и широченную автомагистраль, проходящую мимо этого оазиса торгового обслуживания.
— Вот, Мариночка, надо у них поучиться как торговать…
И учиться было чему.
— Гляди, у них все товары висят по одному экземпляру. Мы же вешаем одного костюма или одного пиджака — шесть раз одного артикула кряду. Затовариваем торговый зал — ленимся гонять девок до склада и обратно. А у них даже по размерам и артикулам — один образец. Понравилось покупателю — он девку попросит притаранить со склада его размерчик, зато какое разнообразие! Вот так надо в нашем универмаге делать. Вот вернусь — все переиначу.
Сереге накупили всего чего он хотел — высокие мотоциклетные ботинки на толстой рифленой подошве, камуфляжные брюки — просто писк! И кожаную куртку-косуху на ста молниях и с миллионом заклепок по спине.
Юльке — кожаное макси — пальто до самого пола.
— Это тебе на вырост, дура, — съехидничал Серега
Потом купили Юлечке две пары джинсов — каких в Ростове ни у кого нет. Зеленые и бордовые. С цветными кармашками. Потом всяких ти-шорток, шляпу смешную, зонтиков штуки три, туфли…
А Маринка выбрала себе шерстяной строгий костюм английского стиля. Бизнес-вумэн. К нему туфли и сумочку. А потом туда же — плащ-парку и шляпу. Потом не удержалась и тоже купила себе веселенькие джинсики. И покуда мерила, Вова все порывался в кабинку подглядеть. А она ругалась на него из-за занавески. А девушка-итальянка, одиноко наблюдавшая этих русских — понятливо улыбалась.
Вова дико ругался, потому что ни его пластиковая «виза», ни «мастер-кард», оформленные ростовским отделением Бета-банка в универсаме не проканали.
— Я им там всем башни вернусь — поотшибаю! Они мне мамой клялись, что все в порядке будет…
Хорошо — запасливый Вова наличных долларов с собой захватил вдоволь.
— Милый, милый, милый, милый, милый, -
Нараспев говорила ему Маринка, когда после обеда они ползали по огромной Маринкиной кровати. Она пальчиком чертила по его рыжей веснушчатой груди и твердила,
— Милый, милый, милый, милый, милый,
……………………………………………………………………………………
Пока за окном самолета угасал вселенский закат кисти Рафаэля, они еще отталкивали друг друга, чтобы увидеть всю панораму целиком. Юлька прижалась к стеклу носом и не отлипала ни разу, до тех пор, пока смотреть уже было не на что. Восхищалась молча и глубоко. Серега выдавал свои «Ух ты, классно!», «Клево» и «Вааще». Смотрели и пытались запомнить на всю жизнь. Во всяком случае, Маринка запоминала сознательно, а не просто глядела. Запоминала, потому что рядом с ней сидел Володя. И даже мощь заката вместе с яркостью мироздания казались ей продолжением его лучших качеств.
В чем-то она была права. Ведь не было бы его, не увидела бы она этого заката. А если бы и увидела, то совершенно другими глазами.
От ребят Маринку отделял проход. На заходящее солнце она смотрела в их окно, сидя боком в кресле. Когда закат отболел, и умер, облака внизу стали похожи на темно-серую пыль в неряшливом доме. А сверху и сбоку в космически темном небе появились звезды. Серега важно скрестил на груди руки и глубокомысленно закрыл глаза. В полумраке салона сон сморил всех. Маринка передала свой свитерок Юльке, что бы та устроилась поуютнее. А когда обернулась, наконец, к Володе, он тоже уже засыпал. Улыбнулся, не открывая глаз, нашел ее руку, да так и оставил в своей ладони. Это уже стало для него привычным жестом. Привычным и необходимым…