Казанские юридические школы: эволюция образовательных и научных традиций в современной юриспруденции

Коллектив авторов

С учетом выделенных уровней реализации норм права профессор Ф.Н. Фаткуллин предлагает определенную модель правореализации, которая включает в себя несколько блоков: стартовый блок и блок диспозиционного правоотношения, складывающиеся на двух уровнях – на уровне реализации статутной нормы и на уровне реализации норм, регулирующих контрольно-надзорную деятельность; блок обеспечительного правоотношения, предполагающий индивидуальное правовое регулирование на несколько ином уровне по сравнению с саморегуляцией; блок исполнения акта индивидуального регулирования 292 .

292

Фаткуллин Ф.Н. Указ. соч. С. 33–40, 268–269.

В свою очередь профессор Н.Н. Вопленко, рассматривая формы реализации права, отмечает, что в механизме правореализации «недопустимо ставить в один ряд правоприменение, правотворчество и праворазъяснение. Это разные уровни бытия и функционирования правовой системы» 293 .

В отечественной юридической науке давно обращено внимание на то, что на разных уровнях происходит реализация диспозиций и санкций правовых норм 294 , реализация материальных и процессуальных правовых норм 295 , а также саморегуляция 296 и индивидуально-правовое регулирование 297 .

293

Вопленко Н.Н. Реализация права: Учеб. пособие. Волгоград: Изд-во Волгоград -ского гос. ун-та, 2001. С. 16.

294

Решетов Ю.С. Механизм правореализации в условиях развитого социализма. Казань, 1980. С. 122; Теория государства и права / Под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. М., 1999. С. 11–12.

295

См., например: Горшунов Д.Н., Горбачев И.Г. Материально-правовое и процессуально-правовое регулирование // Правовое регулирование и правореализация. С. 81– 94; Фаткуллин Ф.Н., Фаткуллин Ф.Ф. Указ. соч. С. 177.

296

Фаткуллин Ф.Н. Указ. соч. С. 268–269.

297

Теория юридического процесса / Под ред. В.М. Горшенева. Харьков, 1985. С. 61– 65; Фаткуллин Ф.Н. Указ. соч. С. 265–269.

К разряду многоуровневых явлений в юридической науке относят и правовое регулирование. Так, профессор Ф.Н. Фаткуллин различает базовый уровень (касается исходных общественных отношений), средний, или развивающий уровень (затрагивает общественные отношения, которые моделируются в кодифицированном законодательстве), и детализирующий уровень правового регулирования (присущ преимущественно ведомственным инструкциям и другим нормативно-правовым актам местного или локального значения) 298 .

298

См. подробнее: Фаткуллин Ф.Н., Фаткуллин Ф.Ф. Указ. соч. С. 91–96.

Несомненно, круг проблем в исследовании государственно-правовой действительности значительно шире, и в рамках данного параграфа не нашли отражения отдельные выводы и положения, содержащиеся в работах других ученых Казанской юридической школы. Но даже столь беглый анализ трудов теоретиков права, цивилистов и международников свидетельствует об использовании ими методологических приемов уровневого подхода. Следует отметить, что и молодое поколение исследователей прибегает к указанному методологическому средству 299 .

299

См., например: Шарифуллин В.Р. Частноправовое регулирование: Теоретико-правовое исследование. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 2007 (Гл. 2. Уровни частноправового регулирования). С. 67–126; Бакулина Л.Т. Уровни реализации правовой политики в сфере частного права // Материалы «круглого стола» журналов «Государство и право» и «Правовая политика и правовая жизнь» // Российская правовая политика в сфере частного права. М.: Статут, 2011. С. 117.

Учитывая сложноструктурированность явлений государственно-правовой действительности, возможность использования методологического потенциала уровневого подхода в их исследовании носит объективный характер вне зависимости от того, определяется ли он как самостоятельный или выступает как элемент системного подхода, или в качестве метода в междисциплинарном подходе. Несмотря на то, что наличие различных уровней (элементов, связей и отношений между элементами и т.д.) обуславливает выделяемая многими авторами иерархичность системы 300 , на наш взгляд, возможно обоснование и использование уровневого подхода в качестве самостоятельного при исследовании государственно-правовых явлений и процессов. Однако это потребует более глубокой теоретической проработки, поскольку «любые общенаучные методологические принципы и подходы, прежде чем они начнут играть конструктивную роль в специальных науках, должны пройти своеобразную переплавку, в результате которой они становятся не внешними той или иной конкретной дисциплине, а имманентными ее предмету и сложившейся в ней системе понятий» 301 . В то же время неопределенность методологического статуса уровневого подхода не препятствует его эффективному использованию в конкретно-научных исследованиях.

300

См. подробнее: Блауберг И.В., Юдин Э.Г. Становление и сущность системного подхода. М., 1973; Садовский В.Н. Основания общей теории систем. Логико-методологический анализ. М., 1974; Уемов А.И. Системный подход и общая теория систем. М., 1978; Юдин Э.Г. Системный подход и принцип деятельности. М.: Наука, 1978.

301

Юдин Э.Г. Системный подход и принцип деятельности. С. 49.

Глава 3

Государствоведение в Казанском университете и современные проблемы государственного устройства России

§ 1. Наука конституционного права и ее развитие

Прошедшие два десятилетия возрождения российской государственности, ознаменованные принятием демократической Конституции России и формированием на ее основе новой правовой системы, показали востребованность отечественной науки конституционного права. Обращаясь к наследию научных школ и вкладу ученых в открытие, разработку и внедрение конституционно-правовых идей 302 , важно видеть те черты отечественной науки конституционного права, которые позволили ей не только сохранить и наращивать свой потенциал, но и использовать его в решении задач конституционно-правового развития.

302

Некоторые ученые оспаривают вклад российской науки и Конституции России в развитие мирового конституционализма (см., например: Ten years of Democratic Constitutionalism in Central and Eastern Europe. Edited by Kazimerz Dzialocha, Ryczard Mojak, Krzysztof Wojtowich. Lublin, 2001. P. 18). Однако известно, что при непосредственном участии российских дипломатов и ученых были разработаны Конституция Ионических островов 1803 г., Конституция вольного города Кракова 1815 г., Органические регламенты Молдавии и Валахии 1831–1832 гг., Тырновская Конституция Болгарии 1879 г. Заметно влияние Конституции СССР 1936 г. на конституции Ирландии 1937 г., Италии 1947 г., Индии 1950 г., Египта 1956 г., а также всех послевоенных государств Восточной Европы. Миссию одного из основных ориентиров развития мирового конституционного пространства продолжает и Конституция России 1993 г. Ее новаторские положения о человеке как высшей конституционной ценности (ст. 2), о создании условий, обеспечивающих достойную жизнь и развитие человека (ст. 7), об идеологическом многообразии (ст. 13) восприняты многими современными конституциями, в том числе Венесуэлы, Бутана, Непала, Восточного Тимора, Беларуси, Казахстана и т.д. Положения Конституции РФ 1993 г. в свое время получили высокую оценку Венецианской комиссии Совета Европы.

Главной чертой науки конституционного права является сохранение преемственности научных идей. Наука всегда опирается на наследие предшествующих поколений ученых, хотя истории известны и периоды его забвения в угоду идеологическим установкам либо субъективным обстоятельствам.

Прочный творческий фундамент имеет и наука конституционного права. Его основу составляют высказывания великих мыслителей прошлого о создании свода основных правил общественной жизни, которые, обладая высшей юридической силой, могли бы защитить права и свободы человека от произвола власти. Такие подходы можно найти в произведениях философов и историков античного мира Аристотеля, Платона и Полибия, в трудах древнекитайских мудрецов Конфуция и Сыма Цяня, исламских ученых Аль-Бируни, Аль-Газали и ибн Хальдуна. В XVII–XVIII веках они получили дальнейшее развитие в трудах западноевропейских ученых Б. Спинозы и Т. Гоббса, Дж. Мильтона и Дж. Локка, Х. Вольфа и И. Канта, Ш.Л. Монтескье и Ж.Ж. Руссо, Т. Джефферсона и Т. Пейна. Во многом благодаря их усилиям они стали достоянием общественного сознания, которое, восприняв их сперва как цель, потом превратило в инструмент уничтожения отживших форм общественного и государственного устройства и его преобразования на новых началах.

С появлением первых конституций стремительно формируется и наука конституционного права в современном ее значении. В России один из первых научных трудов, посвященных конституционному праву, – трактат П.И. Панина «Рассуждение о непременных государственных законах», появился еще в 1784 г. 303

Работы такого рода дали импульс конституционно-правовым исследованиям, об уровне которых можно судить по филигранно отточенному определению конституции, которое 20 лет спустя дал П.А. Строганов: «Конституция - есть законное признание прав народа и тех форм, в которых он может ими пользоваться. Для обеспечения действительности этих прав должна существовать гарантия, что посторонняя власть не воспрепятствует пользованию этими правами. Если этой гарантии не существует… конституция не существует» 304 .

303

Исследование П.И. Панина не было опубликовано и тем не менее оно получило широкую известность благодаря многочисленным рукописным копиям. Подробнее см.: Бугров К.Д. «Политическое время» российского XVIII в.: Темпоральный аспект политических преобразований в реформаторских проектах Н.И. Панина // Вестник Томского гос. ун-та. 2012. № 4 (20). С. 71–74.

304

Цит. по: Успенский В.С. Павел Александрович Строганов // Вопросы истории. 2000. № 7. С. 85–103.

В 1818 г. выходит в свет программная статья «О конституции» профессора права Санкт-Петербургского университета А.П. Куницына 305 . В 1814-1824 гг. естественно-правовую доктрину государственного устройства, прав и свобод личности развивает профессор Казанского университета Г.И. Солнцев 306 .

Под руководством М.М. Сперанского идет интенсивная работа по подготовке Свода законов Российской империи. Первая его редакция, включившая раздел «Основные государственные законы», вышла в свет в 1832 г. 307

305

Куницын А.П. О Конституции // Сын Отечества. 1818. № XVIII. С. 202-211.

306

Загоскин П.П. Деятели Императорского Казанского университета (1805–1900). Казань, 1900. С. 115–116.

307

Основные государственные законы, определявшие основы государственного устройства Российской империи, включались с небольшими изменениями и во все последующие издания Свода законов 1842, 1857 и 1892 гг.

Формируются и укрепляются конституционно-правовые научные школы Санкт-Петербургского, Московского, Казанского, Киевского, Харьковского университетов, получившие широкое признание к концу ХIX века.

Их наследие и сейчас во многом определяет развитие современной российской науки конституционного права 308 .

Другая черта развития науки конституционного права - отражение конституционно-правовых систем в их статике и динамике.

Это, с одной стороны, исключает умозрительные, оторванные от реальной жизни псевдонаучные конструкции и суждения, а с другой стороны, предполагает освоение конституционно-правового пространства во всем многообразии его проявлений, не ограниченное только опытом конституционного строительства отдельно взятой страны.

308

210-летний юбилей Казанского федерального университета должен дать старт изучению наследия и традиций научных конституционно-правовых школ Университета не только имперской и советской, но и современной России.