Казанскй треугольник
Шрифт:
Я готов понести заслуженное наказание за то, что принимал участие в реализации овчины, притом, что догадывался об их происхождении. Но больше я никаких преступлений не совершал.
Маркова я не видел с десятого апреля. Что с ним — не знаю, но судя по тому, что я здесь услышал, он тоже задержан.
Задав несколько уточняющих вопросов, следователь передал Алмазу протокол допроса. Алмаз прочитал и подписал в местах, указанных следователем. Подобную процедуру совершил и его адвокат.
Алмаз встал, и конвой вывел его из кабинета.
«Теперь очередь за Максимом, — подумал Алмаз, — и тогда им ничего
Максим лежал на своем топчане, когда в камеру ввели его старого знакомого — Фомина. Они встретились, пожали друг другу руки и крепко обнялись. Фомин тут же стал расспрашивать Максима, что тот делал в СИЗО, в какой камере и с кем ночевал.
Максим не стал ничего скрывать, и рассказал все, что происходило в СИЗО.
— Все ясно, значит, ночевал в карантинной камере. Они не захотели тебя поднять в нормальную. По всей вероятности, боялись, что ты можешь запустить оттуда маляву на волю, и поэтому решили изолировать, — рассудил Фомин. — Значат, они тебе до сих пор не верят, и на это у них, наверное, есть основания. Их не обманешь! Я и сам тебе не верю, вижу, что ты что-то крутишь, но что — пока не пойму. То, что ты побил ментов машиной, это я допускаю, это возможно. Но за это, мне кажется, отсидел бы ты здесь трое суток самое большее, и домой под подписку. А ты сколько сидишь? Чуть ли не месяц! Сначала ты мне рассказывал одну историю, потом другую. Темный ты, Максим, трудно будет тебе дальше жить. Верить надо людям, правда, не всем, — поучал сокамерник. — Ты думаешь, мне нужна твоя тайна? Не нужна она мне, у меня своих много, на два полных срока потянут. Я человек с арестантским опытом и реально мог бы тебе помочь, но ты, видно, не хочешь, а я настаивать не буду. Живи, парень, как хочешь, это твое личное дело.
Максим сидел и слушал монолог об арестантском братстве, думая о своем.
— Знаешь, чего я боюсь? — спросил он. — Я боюсь не тебя, а своего товарища Алмаза. Не знаю, что он говорит там, наверху. Понимаешь, это он познакомил меня с Андреем, который занимался кражами с меховой фабрики. До этого я никогда не видел этого парня. Ну, есть грех, ну предложил я шить из этих шкур шубы. Я ведь этого не скрываю! Да, это моя идея! Я знал, что Андрей готовит налет на машину, может, мне и надо было сообщить в ментовку, а я промолчал. Но другого я ничего не делал, и больше ничего не знаю. Не знаю, куда Андрей девал меха, кто их купил. Там большие деньги, очень большие, и за мое любопытство могли бы просто пришить.
— А откуда этот Андрей? — спросил Фомин. — Может, я его знаю?
— Фамилия Баринов. Живет в Адмиралтейской слободе, по-моему, на улице Мало-Московской, рядом с «Сантехприбором». Вообще, он фартовый парень, смелый, решительный. На такое дело пойдет не каждый. У него был трофейный немецкий нож. Он редко ходил без ножа и пистолета. Для него убить человека было все равно, что перейти улицу. Вот я и молчу, потому что жить хочу. Молчу наверху, когда мне предъявляют этот разбой, молчу и в камере. Андрей не простит мне, если я начну что-то говорить. Деньги пилят не только сталь, но и языки ментов, хотя те и предлагают мне рассказать все. Так что лучше быть немым, но живым, чем болтливым и мертвым.
Фомин достал пачку сигарет «Прима», закурил и на время замолчал.
Он сидел и анализировал услышанное. Оснований не верить у него не было, и он вновь принялся за расспросы:
— Слушай, а ты у Андрея видел его друзей? Сколько их? Двое, трое? Ты думаешь, куда они толкнули эти меха?
— Я думаю, что меха могли уйти куда-нибудь на Кавказ. Только там у людей могут быть такие деньги, чтобы они сразу могли рассчитаться. Андрей, насколько я его знаю, не из тех, кто в долг живет и в долг дает. Просто так, без денег, он товар не отдал бы. Меха нужно искать там, среди цеховиков, кто занимается шубами.
В Казани наверняка таких нет, кто бы мог купить меха оптом, Я бы на месте ментов искал на Кавказе. Друзей Баринова я не знаю, видел одного мельком. Откуда он — мне было неинтересно. Зачем он нас звал на дело — не понимаю? Думаю, что на тот момент, людей у него явно не было.
Фомин, смоля сигарету, изображал абсолютную незаинтересованность. Но в душе был безмерно доволен, что наконец-то удалось разговорить Маркова. Теперь Фомину было ясно все.
— Слушай, Фомин, может, Андрей меха спрятал где-нибудь на Кирова? Там ведь дополна сараев и пустых домов? Мы с Алмазом раза два ездили туда с ним и минут по сорок ждали его. Он постоянно обходил эти дворы, что-то искал, рассматривал дома, — решил сымпровизировать Марков.
«Если Фомин — ментовский стукач, то его рано или поздно спросят об этом оперативники, и тогда все встанет на свои места. Теперь надо подождать», — подумал Максим.
Утром Маркова привели в кабинет следователя. Минут через десять после начала допроса подошел я. Мне было интересно, сумеет ли следователь развалить Маркова. С утра мне доложили весь разговор Маркова с Фоминым, в котором последний рассказал ему об интересующих нас преступлениях.
Я по-прежнему не верил, что Марков и Фазлеев не причастны к разбою, и поэтому с нетерпением ждал развязки. Глядя на то, как ведет себя Максим, на его спокойное, надменное лицо, я не мог переубедить себя в том, что Марков хорошо понимает, что следствие не может доказать его причастность к разбою.
«Очевидно, ему сейчас проще признаться в менее тяжком преступлении», — подумал я и вновь стал следить за лицом допрашиваемого.
Не исключено, что пока Марков и Фазлеев находились в ИВС МВД, их адвокаты скооперировались и выработали единый подход в даче показаний. Я не хотел мешать допросу и не задавал никаких вопросов. Адвокат Маркова — Гуревич Игорь Семенович внимательно следил за процедурой. Иногда он просил подзащитного не отвечать на поставленный следователем вопрос, мотивируя свои требования статьями уголовно-процессуального кодекса.
— Я хотел бы вас ознакомить с показаниями вашего товарища, вы можете их прокомментировать? — спросил следователь и зачитал несколько предложений из допроса Алмаза.
Марков, словно ждал этого момента, он моментально понял, что Алмаз вошел в игру, предложенную адвокатами. Сейчас его черед. Он должен поддержать Алмаза, а иначе им никто не поверит. Максим сделал удивленное лицо и попросил еще раз зачитать строки из протокола.
Следователь вновь зачитал. На лице Максима ничего не читалось.