Казанскй треугольник
Шрифт:
Показания сожительницы подельника Маркова также не дают возможности привязать их к этому преступлению. Подельник Маркова, следовало из аналитической справки, признается, что он стал свидетелем кражи неизвестными ему лицами мехов с предприятия, которые впоследствии он стал воровать у них.
При этом подельник полностью отрицает, что Марков знал об этих мехах, в частности, о месте их хранения.
— Возбуждено ли уголовное дело по факту краж с меховой фабрики? — спросил Ермишкин у замминистра.
— Нет, — коротко ответил он. — Дело в том, что у нас отсутствует заявление со стороны администрации предприятия, следовательно,
Ответ министра привел в ярость Ермишкина.
— По-вашему получается, что можно воровать бесконечно, до тех пор пока не попадешь с поличным? Лишь тогда милиция подумает, стоит возбуждать уголовное дело или нет? А кто-нибудь из вас подумал, что все эти меха принадлежат трудовому народу? Что получается? Теперь, если преступник сознается в преступлении, его невозможно привлечь к уголовной ответственности лишь потому, что не было своевременно возбуждено уголовное дело? Такой вопиющей безответственности органов внутренних дел я не ожидал. Думаю, не ожидали и другие наши товарищи по партии. Извините меня, но я вынужден об этом доложить первому секретарю Обкома партии, — заявил Ермишкин.
Лицо заместителя приобрело серый оттенок. Он прекрасно представлял себе, чем все это может закончиться, в том числе и для него лично. Внутри у него похолодело.
— Вы все силы бросили на раскрытие разбоя, это хорошо, с одной стороны. Но так вы явно буксуете и, я не исключаю, что вами задержаны вовсе не те люди, которые совершили этот самый разбой. Но почему вы не работаете по делу, в котором фигурируют меха, пусть не норка, пусть другие, мне непонятно. У вас есть реальный человек, на которого можно повесить это преступление. Ведь это реально — раскрыть преступление? Я лично позвоню директору меховой фабрики и решу вопрос с заявлением. Думаю, что на сегодняшний день кража мехов с предприятия — такое же резонансное преступление, как и этот разбой. Раскройте его в самые сжатые сроки, и тогда, я думаю, мы можем даже забыть разбой.
Заместитель министра вышел из кабинета Ермишкина и, достав из кармана форменных брюк платок, нервно вытер пот со лба.
Ермишкин сидел в кресле и наслаждался прохладой, исходящей из кондиционера, и мир казался ему очень привлекательным.
«Как я его! — подумал Ермишкин. — Пусть знает, кто здесь хозяин! Распустились совсем, пальцем не желают пошевелить!»
Он снял трубку и попросил секретаря связать его с директором меховой фабрики. Не прошло и минуты, как на том конце провода раздался заискивающий голос руководителя.
— Что у вас там происходит? — взял быка за рога Ермишкин. — Скоро все у вас растащат, куда вы там смотрите? Вам милиция привозит ваши меха и слезно просит написать заявление, а вы отказываетесь? Может, вам не нужны эти меха? У вас там и так много? Вы не забывайте, что меха — это народное добро, и вам никто не позволит растаскивать его. Чтобы сегодня же было заявление в милиции, если вам дорога ваша должность. Мы еще разберемся с вами по этому вопросу. Надеюсь, вы меня поняли?
Ермишкин опустил трубку и представил себе лицо директора. Это вызвало в нем прилив радости, и он заулыбался.
Сделав глоток уже остывшего чая, партийный босс приступил к своим семейным делам.
Его бывшая супруга уже в эту среду должна была переехать в новую квартиру. Оформление сделки закончилось, и сегодня ему сообщили об этом из БТИ.
Да, этот переезд окончательно развяжет ему руки, и он сможет жить с Татьяной в привычном для него месте. Что ни говори, дом есть дом. Он еще никогда не чувствовал себя так хорошо, как у себя дома!
Да и второй вопрос он уже практически решил для нее. Если заместитель министра не дурак, то перебросит силы с этого разбоя на хищение мехов с предприятия.
«Пусть только вернет мне эту явку, и я покажу им все, на что я способен!» — со злостью думал Ермишкин.
Будущая его жена вот уже неделю работала на новом месте — в Тресте столовых и ресторанов города Казани в должности заместителя управляющего треста. Он сделал все, чтобы ей досталась эта должность, и сейчас считал себя вполне состоявшимся человеком. Он не корил себя за то, что бросил жену, так как считал это вполне закономерным событием в своей жизни. Сергей Иванович был уверен, что у Светланы никогда не было мужчин — она не могла их иметь просто по складу характера, да и сама всегда осуждала таких людей.
«Были бы у нее дети, она бы никогда не привязалась к этому Максиму, — размышлял Ермишкин. — В ней просто проснулось материнское начало, и она привязалась к нему, как к ребенку».
То, что Светлана и Максим способны по-настоящему полюбить друг друга, Ермишкин не мог представить даже в самом тяжелом бреду.
Откинувшись на спинку кресла, он вспомнил свой недавний монолог перед заместителем министра внутренних дел.
«Вы, люди в погонах, совсем не понимаете политику партии! Поймите, партии нужны не удачи, а победы, реальные победы! Вы думаете, что мы, в отличие от вас, не подозреваем этих ребят в совершении разбоя? Подозреваем! Еще как подозреваем! Но, как доказать это, если нет ни свидетелей, ни изъятых вами мехов!!! Меня каждый день спрашивает первый о результатах дела, что мне ему отвечать? Мол, есть подозреваемые! Смотрите, товарищ, на вещи проще! Я считаю, что намного легче доказать регулярные кражи с предприятия. Ведь мы располагаем всеми составляющими для нашего успеха — подозреваемые есть, меха, изъятые из сарая, есть, есть один из подозреваемых. Что еще нужно? И им легче признаться в этом преступлении, чем в разбойном нападении!»
Наверное, он все понял, и сейчас все силы бросит на раскрытие этого преступления.
А тем, что Марков молчит о своей связи с ним, Ермишкин был крайне доволен.
Сейчас ни к чему афишировать эту связь ни Максиму, ни, тем более, ему. Вытащить его из тюрьмы он все равно не сможет, да и зачем? Кто ему этот Максим? Никто! Если он нужен Светлане — то ради Бога, пусть она с ним и возится.
Сергей Иванович поднялся с кресла и, сделав несколько упражнений для поясницы, стал перебирать документы. Отобрав несколько листов, он положил их в кожаную папку и направился на доклад к первому секретарю Обкома партии.
Прошло уже более недели, как Светлана последний раз видела Максима. За это время ей удалось встретиться с сожительницей Алмаза — Лилей и его адвокатом.
Вот и сегодня в небольшом кафе «Сирень» на улице Гвардейской они встречались все вместе, чтобы обсудить единое поведение своих подзащитных.
Адвокат Алмаза рассказал, какие показания дал во время допроса его подзащитный. Всем стало ясно, что Максим должен подтвердить рассказанное Алмазом.
Начала разговор Светлана: