Кексики vs Любовь
Шрифт:
— От обморожения? В июле? — мой скепсис не знает границ.
— Кто знает, может, прямо за дверью этого ресторана прячется маньяк, — находится Бурцев, — который ловит всех босых красавиц, что ему попадаются на пути, и держит их в холодильнике до самой смерти.
— Обычный маньяк? Не сексуальный? Что ж, с такими действительно не стоит иметь дело. Примерку разрешаю, — тяну я задумчиво и разваливаюсь на диванчике, дабы вдоволь налюбоваться процессом.
Как же оказывается приятно быть засранкой. Как бы мне не привыкнуть!
Глава 14.
Когда я прибегала из школы в слезах и не в силах сдержать эмоций лупила руками и ногами по одеялу, мама заходила ко мне, устало вздыхала и повторяла из раза в раз: “Все пройдет. Пройдет и это!”
Тогда это действовало успокоительно, я ждала выпускного как амнистии. Наконец-то! Вычеркиваю Бурцева из своей жизни! Забываю его как страшный сон.
Кто бы знал, что кучу лет спустя я буду страдать по ровно-противоположной причине?
— Мой дом в другой стороне, — когда Тимур выезжает с парковки, у меня почему-то в душе просыпается ворчливая бабка. И не то чтобы я прям приципиально разбиралась в дорожных нюансах Москвы, я ж такого рода москвич, который дальше метро города почти не видел. Но отличить неверный левый поворот от правого я все-таки смогла.
— Эй, кто за рулем — тот маршрут и прокладывает, — возражает Бурцев, хотя видно по глазам — даже он понимает, что звучит неубедительно.
Думаю об этом, и неведомая сила дает моему упрямству ощутимый щелбан.
“Неубедительно, Юля? Для кого? Для чего?”
А после этого ладонь Бурцева падает на мое колено, и сжимается на нем. И голос его звучит подозрительно так же, как и мой внутренний.
— Ты так хочешь домой?
Не хочу.
Мне не приходится даже долго копаться в себе, чтобы дать этот ответ.
Не хочу.
Но какая разница, чего я хочу?
Это так глупо — растекаться как топленое масло после такого странного времяпрепровождения.
И пусть секс был легендарно прекрасен. Да, да, легендарно! Ни больше, ни меньше. Девушка, которая через сорок минут после секса может похвастаться мокрыми насквозь трусами — не может дать меньшей оценки.
Хотя чего греха таить, в мою память врезался не только секс. На обеде я в кои-то веки не ощущала мучительный стыд за каждый съеденный кусочек. Внезапно — оказалось, что не заморачиваясь на этом, я могу съесть в два раза меньше еды, и голод все равно отступит.
— Мы договаривались, — бормочу я пасмурно, — только ресторан и все. И вообще…
— И вообще? — переспрашивает Бурцев, такой возмутительный чурбан, что на него приходится даже зыркнуть недовольно.
И вообще! Чего он хочет? Чтобы я честно ему все выложила? Так у него ж треснет. Уже трескается! Вон, рубашка на налитых бицепсах того и гляди по швам пойдет.
Ладонь Бурцева, то и дело соскальзывающая с моего колена на рычаг передач, но неизменно возвращающаяся обратно, сжимается сильнее.
— Я не хочу с тобой пока разбегаться по домам, Кексик, — так просто и откровенно заявляет Тимур, — я почти уверен, что стоит тебя отпустить домой — и ты вернешься к заводским настройкам и завтра снова встретишь меня вилами в живот.
— Ну… — хоть я и мнусь, но нельзя отрицать, что резон в словах Бурцева все-таки есть. Здесь и сейчас я сбита с толку, оглушена оргазмом, потеряна. Дома — помогут стены. Я соберу себя воедино и схвачусь за голову. Какие вилы, я могу вокруг своего дома ров с крокодилами выкопать, для защиты.
— Ну вот, — безапелляционно парирует Бурцев, — поэтому мы сейчас едем в океанариум.
— Куда?!
Я и забыла, что пристегнута. Наверное, если бы не это — я бы вскочила на ноги и вывалилась бы к чертовой матери из этой дурацкой машины.
— В океанариум, — Тимур не смотрит на меня, но по широченной лыбе от уха до уха видно — он ужасно доволен собой, — а что, хочешь сказать, ты там часто бываешь, настолько что надоело?
Честно говоря, нет. Но ляпнуть “Да” мне хочется только из принципа, чтобы хоть на секунду эта радостная рожа Бурцева потускнела. Но… Нет ведь. Я не то чтобы часто бываю в океанариуме. Я там вообще не бываю.
— Ну и все, решено! — нахально подводит черту в нашем споре Бурцев.
И я могла бы ему напомнить про все наши договоренности. Про то, что я в ресторан с ним только ради новых туфель пошла. Про то, что он клялся мне, что отлипнет от меня навек, если я помогу ему дать бывшей жене бой.
Могла бы, да.
Вместо этого я забираюсь пальцами в хвост, на который без слез, наверное, уже и не взглянешь, столько раз его за сегодня стягивали и перетягивали. Стаскиваю с волос резинку. Позволяю волосам разлететься по ветру, подставляю ему лицо.
Ну, а что?
Не каждый день меня на выпендрежном кабриолете по океанариумам катают!
Идея была дурацкая.
Идея была ужасно дурацкая.
Но честно скажем, еще сегодня утром, я хоть и с содроганием, но все-таки шла на выставку с дохлыми котиками и енотиками. И кажется, Тимур это тоже имел в виду, но из-за того, что я не стала особо сопротивляться — оставил этот аргумент при себе.
Впрочем, я и сама додумалась, что живые рыбки — это как-то повеселее будет.
Наверное, хорошо, что этот спонтанный поход в океанариум — это не спланированное заранее свидание. Потому что утром, когда я ехала с Андреем в музей — я так сильно напрягалась. Пыталась казаться спокойнее, комфортнее, заинтересованнее.
С Бурцевым же все работает ровно наоборот. Вопреки даже произошедшему акту страсти и последовавшему совместному обеду — я не хочу ему нравиться. Даже не пытаюсь. И не боюсь казаться дурой, залипнув внезапно аж в холле океанариума.
Ну, а кто виноват, что местные дизайнеры завесили весь потолок от одного края зала до другого шикарными светильниками в форме медуз.
— Блин, красота какая! — выдыхаю восхищенно, замерев ровно посередине широкого зала — где меньше всего толпы. — Как думаешь, можно где-нибудь такие же купить?