Кельтский крест
Шрифт:
— Они просто мучаются с похмелья!
— Может быть… — посмеиваясь, сказал он.
— Вы не верите в духов замка?
— Почему же… верю, только не думаю, что они едят лепешки, зато Берта в этом уверенна! — он встал и протянул мне руку, — Пойдем, нам пора.
С секунду я смотрела на него. Рассветные сумерки сгладили резкость его черт, серые глаза обсидианом блестели на белой коже. Красиво очерченные губы подрагивали в улыбке. Волосы по обыкновению падают на лоб. В рубашке и штанах он напоминал скорее мальчишку, чем властелина. Мне захотелось откинуть непокорные пряди с его лба и разгладить морщины на лбу, вместо этого я просто протянула ему руку, вновь наслаждаясь ощущением того, как теплые пальцы сжали мою ладонь. С секунду мы просто стояли, затем герцог подмигнул мне:
— Побежали! — он потянул меня за собой. Олаф уже
— Давай сюда, — не выпуская мою руку, Десмонд увлек меня уже знакомым путем. Хихикая, будто два школьника, мы почти бесшумно скользили в розоватом свете рассветных сумерек. Пару раз, заслышав неподалеку шаги, герцог прятал нас в темных, едва заметных нишах, где мы стояли бок о бок затаив дыхание и ожидая, пока все пройдут, после чего шли дальше. У дверей моей комнаты он с сожалением разжал пальцы:
— Мне пора.
Я понимающе кивнула, провожая его взглядом, у самого конца коридора, он вдруг повернулся, будто вспомнил что-то важное:
— Кажется, недавно мой брат сказал, что конюшни оркнейского замка к вашим услугам, миледи? Я отдам соответствующие распоряжения Бринну, только прошу, не переусердствуйте, как в прошлый раз!
И, не дожидаясь ответа, он пропал в сумерках коридора. Постояв еще минуты три, я вдруг поняла, что снова с глупой улыбкой смотрю ему вслед. Я вздрогнула и поспешила зайти к себе в комнату. Рассвет уже полностью вступил в свои права. Небо над замком окрасилось золотисто-розовым цветом, сиренево-белые облака, будто вершины айсбергов парили над высокой стеной замка.
Я распахнула окно и подставила свое разгоряченное лицо ветру, пытаясь хоть чуть-чуть привести в порядок свои мысли. В комнату тут же ворвался шум моря, чьи свинцово-серые волны напоминали мне глаза хозяина замка. Каждая встреча с герцогом была для меня испытанием. Он был самым противоречивым человеком, с которым я когда-либо встречалась. Его непрерывные перемены настроения невозможно было предсказать, а столь хорошо отрепетированная маска безразличия, всегда тщательно скрывала его истинные эмоции. Возможно, в его взгляде и можно было уловить намек на надвигающуюся грозу, но никто не осмеливался посмотреть ему прямо в глаза, опасаясь его колдовского взгляда, выжигающего душу. В моей памяти вспыхнули мгновения, когда я заглядывала в его глаза. Это ощущение, как будто ты медленно растворяешься где-то, медленно плывешь навстречу неведомому. Темные опалы яростно горят от гнева… Серая сталь безразличия скользит по его вассалам… И сегодня: серые глаза светятся искренней заботой, рука бережно сжимает мою… Десмонд всегда вел себя все без тени фальши или слабости. Он просто был таким, каким был, проживая каждое мгновение, как последнее, словно ожидая, что хрупкий огонь души может потухнуть в любую минуту. Было ли виной этому проклятие Морганы? Или же он просто не мог жить по-другому, наслаждаясь всей полнотой жизни, чтобы она не приносила? Какую разницу он составлял с тем, за кого я вышла замуж! «Зачем вы вышли за него замуж?» — так некстати вспомнившийся вопрос про моего почти позабытого мужа обжег, будто раскаленное железо. Действительно, зачем? Что мной двигало: долг, боязнь одиночества или что-то другое? Почему именно этот безвольный, слабый человек? Что я хотела всем доказать? И главное, зачем? Вопреки всем утверждениям, я не стала счастливее обретя семью. Наоборот, все годы своего замужества я должна была чем-то жертвовать, не получая ничего взамен кроме упреков.
— Ах ты…! — окрик прачки на мальчишку, таскавшего уголь и испачкавшего свежевыстиранные простыни, вырвал меня из размышлений. За окриком последовал звонкий подзатыльник и рев. Я с сожалением закрыла окно. Замок проснулся, вездесущие слуги приступили работе. Я отошла от окна, всей кожей ощущая навалившуюся духоту комнаты. Каждый вздох давался с большим трудом. Я поняла, что не в силах больше оставаться в комнате, и поспешила в единственное возможное укрытие — на конюшню.
Здесь царила покой и умиротворение. Время кормления уже прошло, и теперь довольные лошади с удовольствием дожевывали овес, фыркая на меня вместо приветствия. Услышав шаги, Бринн высунул голову из дальнего денника, где стоял вороной герцога. приветливо махнул рукой, по привычке перекинув соломинку с правой стороны рта на левую и вновь пропал
— Помочь?
— Спасибо, я сама!
Он кивнул и на секунду помедлил:
— Вообще-то наш герцог не меняет свои решения…
— Хочешь узнать, что на него нашло? — мой вопрос прозвучал резко. Бринн покачал головой:
— Нет. Не мое это дело.
Мне стало стыдно:
— Ох, Бринн, если бы я знала… Его вообще не понять!
— А тебе это надо? — Бринн презрительно сплюнул соломинку, — Знаешь, своей дочери я бы сказал держаться от нашего герцога подальше.
— Почему?
Конюх пожал плечами:
— Потому что моей девчонке нужен хороший дом и понимающий муж, а с герцогом никогда не знаешь, что будет.
— А… — начала было я, но меня прервал очередной мальчишка, влетевший на конюшню:
— Бринн, миледи Агнесс требует незамедлительно готовить лошадей!
Конюх хмуро кивнул и повернулся ко мне:
— Пошел я, а то сегодня в селе ярмарка, … Алекс поседлает гнедого и будет ждать вас, советую поторопиться, после сестры герцога там нечего будет делать, — не дожидаясь ответа, он исчез в полутьме прохода. Я потрепала гнедого по морде и направилась к себе. Я терпеть не могла ходить по магазинам, но сейчас ярмарка представлялась более приятным развлечением, чем бродить по замку, изучая коридоры. Накинув плащ, я открыла сундук и, немного поколебавшись, взяла с десяток золотых монет, надеясь, что этого вполне хватит.
Алекс, молодой паренек, лет восемнадцати, уже ждал меня во дворе, прогуливая в поводу гнедого. Легко подсадив меня в седло, он моментально вскочил на лошадь, стоявшую у коновязи и отправился следом за мной. Я недовольно поджала губы, но спорить не стала, понимая, что это наверняка распоряжение герцога.
Сама ярмарка раскинулась на побережье, над бухтой, где стояли настоящие ладьи викингов. Большие ладьи, носы которых были украшены резными драконами, сейчас наполовину лежали на берегу. А их хозяева отчаянно завлекали покупателей к своим товарам. Я спешилась и привязала гнедого к коновязи, Алек последовал моему примеру. Мы неспешно двинулись к раскинутым на берегу торговым шатрам, вокруг которых уже бурлила жизнь. Гул людских голосов перекрывал шум ветра и крики чаек. Приезжие купцы нахваливали свой товар, покупатели торговались, пару раз мое ухо уловило обрывки споров и ругани. Мужчины рассматривали оружие, крутили его в руках и завистливо цокали языком, молодые девушки засматривались на ткани и украшения, женщины постарше, как правило, с несколькими маленькими ребятишками, цеплявшимися за материнский подол, собрались вокруг палаток с кухонной утварью. Вокруг сновали лоточники, предлагая еду или яркие ленты. Недалеко от палаток бродячие комедианты начинали свое представление.
— Аккуратнее, миледи, предостерёг меня Алекс, — В толпе могут быть воришки, хотя герцог жестоко наказывает тех, кто ворует.
— И как же?
— Им отрубают руку.
Я вздрогнула и с недоверием посмотрела на Алека, полагая, что он шутит, но парен был абсолютно серьезен. Я вспомнила повешенных на площади, и поплотнее запахнулась в плащ, впервые радуясь, что я здесь не одна.
— Куда пойдем? — Алек огляделся, на секунду задержавшись взглядом на оружии. Я неопределенно пожала плечами:
— Хочешь, пойдем, посмотрим мечи…
Радостная улыбка расплылась на его лице, но он тут же тряхнул головой:
— Нет. Мне приказано сопровождать вас, а женщине негоже битый час стоять у палатки. Я потом съезжу.
— Но мне особо ничего не надо… — вяло запротестовала я, — разве что сапоги…
Алек кивнул и уверенно повел меня в почтительно расступающуюся перед нами толпу. Завидев герб герцога на тунике парня, купцы наперебой начали орать, нахваливая свой товар. Алек лишь усмехался и вел меня дальше. Пройдясь по рядам и став обладательницей великолепных сапог, а так же двух пар штанов, дюжины рубашек, двух коротких плащей и удивительно мягкой кожаной куртки, я с чувством выполненного долга, направлялась к коновязи, когда случайно задела высокого светловолосого мужчину.