Кельтский крест
Шрифт:
— Миледи? — Филипп обернулся и вежливо склонил голову. Его холодные голубые глаза смотрели на меня, не моргая, — Какая неожиданность! Решили посетить торжище?
— Доброе утро, — поприветствовала я его, судорожно продумывая пути отступления. Как назло, Алек отстал, приветствуя кого-то из своих многочисленных знакомых, — Вижу, и вы не брезгуете развлечениями народа?
— А, ерунда, — он изящно взмахнул рукой, — Вы здесь одна?
— Нет. С охраной, — я кивнула в сторону спешащего к нам парня.
— Милорд, — Алек по военному коротко кивнул Филлипу, тот не удостоил парня взглядом.
— Вы знаете Брайеда? — Филипп подхватил
— Это не трудно, — буркнула я. Филипп улыбнулся:
— Советую вам поторопится: она вот-вот появится! — взмахом руки он подозвал купца и что-то шепнул ему на ухо. Брайед заискивающе улыбнулся и приподнял полог палатки, приглашая меня внутрь. Я неохотно зашла. Купец поспешил за мной. В палатке было темно и душно. Брайед почти силой посадил меня на низкий неудобный стул и зажег нещадно чадившие свечи, после чего гордо начал показывать ткани, бросая их передо мной на пол. Разноцветный тяжелый бархат, мягкий, переливающийся шелк, расшитая золотыми нитями парча — я в шоке взирала на все это великолепие, расстилаемое у моих ног. Наконец, поняв, что просто так от торговца мне не отделаться, я наугад ткнула в несколько кусков ткани и вытащила одну золотую монету. Золото вызвало у Брайеда священный трепет. Аккуратно свернув выбранные мной ткани, он щедрой рукою добавил сверху каких-то лент и шнурков и отсыпал мне пригоршню меди и серебра. Выбравшись из палатки, я с наслаждением вдохнула свежий воздух и всучила Алеку достаточно увесистый тюк тканей. Юноша поморщился, но промолчал. Филиппа нигде не было видно. Мы достаточно быстро пробрались к коновязи. Алек с видимым удовольствием освободился от тюков, привязав их к седлам. Я легко вскочила в седло, радуясь покупкам. Гнедой тревожно всхрапнул и недовольно заложил уши.
— Да ладно тебе, — я ободряюще потрепала его по холке и направила в сторону дороги. Конь очень скованно зашагал, постоянно зажимая спину. Алек подъехал ко мне и тоже посмотрел на коня:
— Ощущение, что подхрамывает.
— Нет, — возразила я, но все-таки спешилась и посмотрела, не попал ли камень в копыто, — Нет, все в порядке.
Я вновь села в седло, конь напряг спину.
— Что за ерунда? — удивилась я, направляя коня вперед. Гнедой нехотя сделал несколько шагов и замер, тревожно кося на меня глазом. Алек подъехал ко мне:
— Все в порядке, миледи?
— Не знаю, — я попробовала еще раз. Тот же результат, — Странно. Ощущение, что седло мешает. Я переседлаю!
Я моментально спрыгнула, откинула крыло седла и потянула за подпругу. Хлоп! Кожа порвалась, и ремень свободно повис у меня в руке.
— Вот ведь..! — выругалась я, торопливо распутывая притороченные тюки с ненужными тканями. Алек тоже спешился и подошел ко мне:
— Что случилось?
— Подпруга лопнула, будь она неладна! — я потянула на себя седло и тут же уронила его, ошеломленно глядя на Алека: на спине моей лошади расплывались темные мокрые пятна. Я машинально провела по ним рукой, уже не сомневаясь, что это кровь. Я подошла к седлу и осмотрела его. Первое, что бросилось мне в глаза, был слишком ровный край разорвавшейся
— Похоже, кто-то ее подрезал.
— Но зачем?
— Хотел, чтобы вы свернули шею? — высказал предположение Алек.
— Наверное… — я перевернула седло, — Смотри, здесь как будто гвоздь…
Я протянула руку к ярко блестевшей железяке, но парень тут же перехватил меня:
— Миледи, это нельзя делать!
— Почему?
— Там может быть яд!
— Какой яд?
— Я не знаю. В прошлом году мой брат умер от кинжала, который предназначался герцогу, — в его словах сквозила горечь.
— Алек… мне очень жаль…
Он дернул плечом:
— Это не ваша вина. Просто не трогайте седло, — его слова прозвучали грубо. Я кивнула:
— Хорошо.
Он разжал руку:
— Садитесь на мою лошадь, я пойду пешком.
— А… а мой конь?
— Поведем в поводу, — он снял с моего седла торбы с покупками и повесил их гнедому на холку. Само седло он положил под ближайшими кустами, слегка замаскировав:
— Заберу позже.
— Я могу сесть на коня без седла, — запротестовала я, но Алек был непреклонен. Обратная дорога прошла в гнетущем молчании. Я была слишком ошарашена происходящим, Алек тоже был не расположен разговаривать. Наш приезд в замок совпал с отъездом Агнесс. В другой день я бы с удовольствием полюбовалась столь пышным и бестолковым кортежем, но сейчас я лишь порадовалась тому, что, благодаря этой суете, мы въехали в замок не привлекая внимания. Сама Агнесс еще даже не спустилась, по двору прогуливали ее белую кобылу. Бринн выскочил к нам:
— Что случилось? — при виде заляпанной кровью спины гнедого, его глаза округлились, он в изумлении переводил взгляд с меня на Алека и обратно.
— Не здесь, — Алек кинул предостерегающий взгляд на слуг. Конюх кивнул и повел лошадей в конюшню.
Алек, подхватив меня под руку, зашагал за здание, в ту часть двора, где хранили сено и корма. Бринн выскочил чуть позже:
— Рассказывайте!
Алек вкратце изложил события сегодняшнего утра. Старый конюх сокрушенно покачал головой:
— Кто-то явно рассчитывал, что гнедой взбесится, и уж тогда… — он выразительно посмотрел на меня, и я нервно сглотнула, представив себе в красках. Если бы подпруга лопнула на обезумевшей от боли лошади, я бы упала и сломала бы шею.
— Но зачем? — недоуменно спросил Алек. — Кому и чем может помешать гостья герцога?
— Вот этого я не знаю, — Бринн вопросительно посмотрел на меня, я лишь развела руками. Алек тяжело вздохнул и взъерошил волосы:
— И что теперь делать?
— Во-первых, — Бринн с сочувствием посмотрел на парня, — Надо рассказать герцогу.
Алек поморщился, будто у него разболелся зуб. Бринн криво усмехнулся^
— Да уж, нам не позавидуешь!
— Может, пока не будем говорить ничего? — предложила я. Оба посмотрели на меня с ужасом. Алек опомнился первым и решительно покачал головой.
— Нет, так не пойдет, — конюх покачал головой, — Алек, тебе придется все рассказать. Только надо бы подумать, как…
Мы молчали, задумавшись каждый о своем. Я, чувствуя усталость после утренних приключений, присела на копну сена и откинулась, запрокинув голову. Запах сена смешивался с соленым ветром. Над нами в ярко-синем небе надрывно кричали чайки, а где-то неподалеку бродил тот, кто желал мне смерти.