Кельтский крест

Каблукова Екатерина

— Миледи! — раздался за спиной мальчишеский голос, мое сердце буквально ушло в пятки. Я обернулась:

— Да?

— Вы взяли другую лошадь, вот же ваша, — он указал на гнедого, стоявшего в самом конце коновязи.

— Да, верно, — я нервно улыбнулась, — наверное, мне не стоило смотреть сегодня на все это.

— Да, это не для женских глаз! — авторитетно заявил один из мальчишек, в то время как два других снисходительно поглядывали на меня. Я спешилась, отдала им лошадь и вскочила на гнедого. Он прянул ушами и резво зацокал копытами по пыльной дороге, идущей мимо домов. Выехав из города, я пустила коня легким галопом. Трава мягко пружинила под копытами, ветер шумел в ушах. Чувство полета охватывало меня, будто очищая от грязи сегодняшнего дня. Я полностью отдалась этой скачке, позволяя гнедому самому выбирать ритм. Море приближалось. Я уже слышала рокот волн, воздух пропах солью и свежестью. В надежде отыскать бухту, которую мне показывал Алан, я притормозила и пустила коня вдоль берега легкой рысью.

Бухта оказалась

дальше, чем я помнила. Я уже отчаялась ее отыскать, когда холмы расступились, и показался белоснежный песок. Сердце радостно забилось: скоро я окажусь дома. Я соскользнула с коня, ослабила подпругу, завязала повод на шее и побрела по песку к воде. В прошлый раз я бродила по кромке. Сейчас мне следовало зайти в море. Тяжело вздохнув, я с трудом сняла платье и нижние юбки, оставшись в одной рубашке, доходившей мне до колен. Обхватив себя руками, чтоб согреться, я попыталась зайти в волны. Вода была ледяная. В довершение всего, ветер усилился, легко проникая под рубашку и пробирая до костей. Стиснув клацающие зубы, я решительно побрела вперед. Становилось все холоднее, волны окатывали меня до пояса, ног я не чувствовала. Ветер издевательски налетал, кидая брызги мне в лицо. Я оглянулась. На песке кучей лежала моя одежда, конь пасся неподалеку, удивленно посматривая в мою сторону. Начинался шторм. Возможно, это добрый знак? Собравшись с силами, я нырнула в набегавшую волну. Дыхание перехватило, я отчаянно замахала руками, пытаясь вынырнуть, захлебываясь от соленой воды. Вторая волна обрушилась на меня как раз в тот момент, когда я вынырнула, протащила меня вперед к берегу и отступила. Пошатываясь, я встала как раз для того, чтобы третья волна вновь свалила меня с ног и потащила обратно в море. А потом я потеряла им счет, этим бушующим силам, обрушивающим на меня тонны воды и песка, тащившим по обнажающемуся песку вглубь моря. Глаза невыносимо болели от морской соли, руки и ноги одеревенели от холода. В какой-то момент мне показалось, что я уже не смогу выбраться. Боль пронзила все тело, глаза слепило от серебристого света. Я почувствовала, как лечу вверх, ветер подхватывает мое тело, чтобы с силой бросить его на прибрежный песок.

Я открыла глаза и поняла, что лежу на берегу в нескольких метрах от разбушевавшегося моря. Неужели мне удалось? Я точно помнила ощущение полета, и потом — кто-то же вытащил меня из воды. Мне было холодно, сыро, песок налип на лицо, царапая кожу, правое запястье безумно болело. С трудом повернув голову, я увидела, что под тонкий рубец шрама блестит серебром. На секунду я закрыла глаза и затрясла головой. Серебряный блеск не пропал, наоборот, с каждой минутой он становился все ярче. Решив разобраться с этим позже, я поднялась, и тут же пожалела: порыв ветра едва не сбил с ног, забирая из тела последние крохи тепла. Пройдя несколько шагов, я рухнула на песок, рядом с грудой моей одежды. Вокруг не было ни пароходов, ни машин, по небу не летел ни один самолет. У меня не получилось. Я обреченно закрыла глаза, признавая свое поражение. Я застряла здесь навсегда. Отчаяние охватило меня. Мне оставалось либо вернуться в замок, либо умереть здесь, на песке. Слезы навернулись на глаза, и впервые за десять лет я расплакалась. Я плакала до тех пор, пока не начала икать от сотрясавших меня рыданий. Слезы смешались с морской водой и ветром, отчего щеки горели, будто в огне. Я вся дрожала от холода. Гнедой подошел ко мне, фыркнул на ухо и бархатными губами начал теребить за волосы, я отмахнулась, но он не отставал. Придерживаясь за его гриву, я встала и прижалась к нему всем телом. Он переступил с ноги на ногу, располагаясь так, чтобы защитить меня о ветра. Он был очень теплым, шерсть приятно покалывала мои руки, сладковатый запах наполнял живительной силой. Согревшись, я с признательностью погладила коня по шее и побыстрее завернулась в плащ. Шерсть мягкими складками укрыла меня от ветра. Дрожащими руками я сняла с себя мокрую рубашку, и кое-как натянула платье прямо на голое тело. Шерстяные чулки были все песке, я не стала отряхивать. Одевшись, согревшись и обретя какое-то подобие разума, я задумалась, что же мне делать дальше.

В замок возвращаться мне не хотелось: герцог вызывал у меня непонятное чувство тревоги, а после событий сегодняшнего дня еще и страх. Он был беспощаден и легко мог легко убить любого, кто ослушался его приказа. «Тебя же он не убил, и даже спас,» — ехидно подсказало подсознание. Я устало отмахнулась от таких мыслей. возможно, он был любителем театрализованных действий. Все его поступки были театральны и расчитаны на толпу, жаждавшую зрелищ. Вполне вероятно, он решит сделать зрелище и из моего наказания. Наверное, следовало бы уехать с его земель. Но куда можно поехать? Я ничего не знала об этом времени. Темные века не баловали информацией, да и уроки истории я с удовольствием прогуливала. Ак тому же, у меня не было денег. Я с сожалением поняла, что сундук с золотом остался в замке. По крайней мере, я сполна расплатилась за гостеприимство герцога. Интересно, они уже обнаружили мое исчезновение? Я не знала, сколько времени я пролежала на песке, вполне возможно герцог уже вернулся в замок, и тогда мне стоило бы поторопиться. Повернувшись, чтобы затянуть подпругу, я замерла: на ближайшем холме стоял небольшой отряд, возглавляемый герцогом Оркнейским. Даже отсюда я почувствовала его тщательно сдерживаемую ярость. Герцог что-то сказал Гарету, тот кивнул и направился ко мне,

в то время, как сам Десмонд со своим отрядом поехал в замок. Я поплотнее закуталась в плащ, словно ткань могла защитить меня от гнева хозяина острова. Руки тряслись от холода и страха. Гарет подъехал ко мне и презрительно посмотрел сверху вниз:

— Пойдем!

Я нервно кивнула, понимая, что в случае неповиновения меня просто перекинут через седло и привезут в качестве подарка герцогу, хочу я этого или нет. В памяти всплыло сегодняшнее утро. Девушка, которую били плетью, трое повешенных… Желудок вновь скрутило. Я невольно прислонилась лбом к коню, ожидая, когда пройдет приступ тошноты. У меня буквально под носом оказалась фляга. Я повернула голову, Гарет, соскочив со своего коня, стоял рядом.

— Выпей! — он сунул мне в руки флягу и, оттеснив плечом, быстро переседлал гнедого. Я сделала глоток. Дыхание перехватило, крепчайший самогон огнем прошелся по горлу, блаженным теплом растекаясь по телу. В голове прояснилось. В конце концов убить меня герцог мог и здесь. Следуя за Гаретом, я вновь оказывалась в замке, и смогла бы более основательно подготовиться к побегу. Оставалось только уповать на милосердие герцога. Впрочем, до сих пор он и пальцем меня не тронул, даже носил на руках. Воспрянув духом, я еще раз хлебнула из фляги и послушно села на гнедого. Неспешной рысью мы с Гаретом направились в сторону замка. Лошади легко бежали вдоль берега, зеленая трава пружинила под их копытами. Вскоре я окончательно согрелась. Гарет не торопился, позволяя лошадям идти неспешной рысью. Замок возвышался вдалеке темной громадой. Солнце спряталось за ним, окрашивая небо в золотисто-оранжевый цвет. Ветер усиливался, я обеспокоенно поглядывала на волны, понимая, что прилив уже начался.

— Может, поторопимся? — нарушила я молчание. Гарет лишь хмыкнул в бороду, но пришпорит своего коня, я последовала его примеру. Какое-то время мы ехали молча, затем он вдруг смачно сплюнул и сказал:

— Держись подальше от герцога, девочка!

— Спасибо за предупреждение, только оно, похоже, слегка запоздало, — пробурчала я. Нахмурив мохнатые брови, он посмотрел на меня:

— Что значит запоздало?

— Это же ваш господин приказал доставить меня к нему в замок?

— Он мне не господин, — покачал головой Гарет.

— А кто же?

— Он — сын моей сестры.

От неожиданности я даже остановила гнедого:

— Но ведь мать герцога…

Он хмуро кивнул:

— Да, она дочь коннунга.

— А вы?

— Нет. Мой отец был великий воин, правая рука коннунга. Он славно погиб в бою, когда я был ребенком. Коннунг взял меня к себе на воспитание, потом женился на моей матери, и у них родилась Альгисль.

— И что вы забыли здесь? — вырвалось у меня. Гарет криво улыбнулся:

— Что я потерял там? Она была красавицей, моя сестра: когда она распускала свои косы, ее волосы достигали колен. Ее глаза…серые, будто сумерки осенней ночью, они всегда лучились смехом… До того момента, когда она поехала сюда… Она чувствовала, что умрет в этих пустошах.

— Но старый герцог…

— Был бездушной скотиной! — взорвался Гарет, — Он ненавидел Альгисль … я бы убил его, когда встретил вновь, но в тот день он привел ко мне ее сына и попросил позаботится о мальчике. Я дал ему слово.

— И с тех пор…

— Да, я всегда рядом. И поэтому предупреждаю: держись от него подальше!

— Иначе что?

— Иначе он умрет, — он вновь пришпорил коня, я ошеломленно смотрела ему вслед, затем, опомнившись, последовала его примеру. Безапелляционные заявления Гарета и его убежденность в смерти Десмонда заинтересовали меня. Опять предание? Или все гораздо проще и герцог — натура впечатлительная, могущая покончить с собой от неразделенной любви? Я усмехнулась: на роль безутешного Ромео Десмонд не подходил категорически. Больше всего он напоминал мне Казанову из поэмы Цветаевой, как там, в ремарках: «уголь и угол»?

Со всеми этими разговорами Я не заметила, как мы подъехали к замку. Прилив уже начался. Гарет, не замедляя хода, направил своего коня прямо в пенные потоки волн. Гнедой артистично повздыхал, пофыркал и последовал за ним.

Атли подскочил к нам, как только мы въехали во двор:

— Миледи, — мальчишка здорово осип, выкрикивая имена и решения на суде, — герцог распорядился, как только вы появитесь, немедленно следовать к нему.

— Распорядился?

— Да, он приказал мне дождаться вас.

— Хорошо, — кивнула я, поручая гнедого заботам одного из конюших, и судорожно придумывая предлог, чтобы не идти. Как на зло, в голове не было ни одной стоящей мысли, поэтому я вынужденно пошла за Атли. Опьянение прошло, и с каждым шагом меня мне становилось все страшнее. Мои шаги гулким эхом отражались под сводами коридоров, мне казалось, что слуги кидают на меня сочувствующие взгляды, пару раз мой слух уловил перешептывания за моей спиной. Вдобавок я заметила, что мы идем к личным покоям герцога. Что все это значило? Неуемное чувство юмора нервно воспрянуло и предложило еще несколько весьма неприличных способов смерти герцога в своей постели, кстати, это бы полностью разрушило проклятие Морганы: постель то была герцогская! Хмыкнув, я вошла в заботливо открытую дверь и действительно оказалась в спальне герцога оркнейского. Сейчас ставни были закрыты, и в комнате царил полумрак. Две трети комнаты занимала кровать. Достаточно примитивная, огромная, с коричневой шкурой вместо покрывала, она подавляла размерами. Как зачарованная я смотрела на это ложе, понимая, что живой я точно не дамся.