Кендермор
Шрифт:
Сердце Гизеллы упало. Повозка, дерево, овражные гномы — все поплыло у нее перед глазами. Тем временем по краю чиркнули задние колеса, и повозка провалилась вниз на шесть дюймов, раскачиваясь на веревках туда-сюда. Овражные гномы на растяжке завизжали и по щиколотки зарылись в мягкую землю под деревом, ибо тяжелая повозка, раскачивающая на пропущенных через блоки веревках, неустанно влекла их к краю скалы. Гизелла ухватилась за ближайший валун, только б не упасть; ее колени дрожали в такт зубам.
— Держите, держите! — закричал Тас, вцепившись в одну из веревок. Только тут до него дошло, что овражные гномы визжат от восхищения, как дети при виде привидения. Стоило повозке уравновеситься, как гномы прекратили соскальзывать к обрыву и шуметь. Гизелла легонько пошатывалась, но утешала себя, что все еще может держаться на ногах. Повозка, несильно раскачиваясь на веревках, легонько вздрагивала при каждом дуновении морского бриза.
— Хорошо, — сказала Гизелла, проглотив комок в горле. — Все не так плохо.
Сложив руки рупором, она закричала:
— А теперь, Вудроу, начинай спускать его вниз. Осторожно и легонько, помнишь?
— С дрожью и бойко, — почти в унисон заворчали овражные гномы. Держа всех лошадей за уздечки, Вудроу, пятясь, повел их к скале. Через двадцать пять футов он больше не видел повозки и понадеялся на Таса, который лежал на свисающей над пропастью ветке, что тот поправит его в случае чего и проследит, чтобы веревки в блоках скользили плавно.
— Нормально… нормально… она медленно опускается немножечко… задок чуть выше… опс, теперь задняя часть немного ниже… еще ниже… да нет же, задок опустился… задок, задняя часть!
Гизелла подскочила к обрыву.
— Что случилось? — завопила она и тут заметила в сотне футов ниже края повозку. Одна шеренга овражных гномов чуть опережала другую. Передняя часть повозки возвышалась над задней, по крайней мере на четыре фута и продолжала задираться. — Она ползет вверх! — взвизгнула гномиха, заломив руки. — Я даже слышу звон разбивающихся склянок! Выравняйте ее! Слышите?!
Но овражные гномы, совершенно не подозревающие, что творится внизу, продолжали беспорядочно шагать к морю. Вудроу, отчаявшись, опустил уздечку самого медленного коня и налег на быстрого, пытаясь замедлить спуск повозки. К несчастью, второй конь, лишившись поводыря, вдруг остановился.
Повозка резко накренилась; что-то внутри, по-видимому, незакрепленное, разбилось и с грохотом врезалось в заднюю стену. Гизелла зажала уши, когда верхушки утеса достигло эхо второго удара. Когда же дверь повозки распахнулась и оттуда посыпались арбузы, подушки и личные вещи Гизеллы, она в ужасе заслонила ладонями глаза. Все ее имущество быстро опускалось вниз по спирали, в вечность длиной несколько сот футов, как показалось Гизелле.
Теперь повозка болталась почти вертикально. На дверной щеколде зацепилась развевающаяся на ветру ночная сорочка Гизеллы, напоминая белый флаг перемирия. Вудроу мгновенно остановил запряженных коней и овражных гномов и помчался к закрепленной веревке, нагрузив ее так, чтобы длины веревок сравнялись. Это сопровождалось громким шумом и лязганьем внизу. Каждый удар заставлял Вудроу вздрагивать, а при звоне разбивающегося стекла Гизелла все глубже прикусывала губу.
Наконец Тас объявил, что повозка снова выровнялась.
Разглядев внизу Гизеллу, он закричал:
— Возможно, все не так плохо, как звучало.
Но когда увидел ее отсутствующий взгляд, устремленный за горизонт, махнул рукой. Теперь он обращался к Вудроу.
— Ок'ей, попробуем еще раз. Не нужно больше так осторожничать, мне кажется, внутри вряд ли что-то осталось.
Краешком глаза он отметил, что с этими словами лицо Гизеллы передернуло.
Теперь повозку стали спускать рывками, выравнивая после каждого. Гизелла больше не следила за процессом. Вместо этого она расположилась на обветренном корне дерева, возвышающемся над землей, и разразилась бессвязной тирадой, в которой было больше цифр, чем букв. Скорее всего, она тщетно пыталась вычислить, как окупить потери нескольких последних минут.
— Потише, потише, — предупреждал Тассельхофф, когда повозка приблизилась к земле.
Вудроу был несказанно рад, что рыжеволосая гномиха не наблюдала за тем, как он безуспешно пытается замедлить тяжелую повозку за последнюю сотню футов. Овражные гномы судорожно вцепились в веревку и дергали ее, только без толку. Когда повозка приземлилась с тяжелым грохотом, человек почувствовал это скорее по ослабшим веревкам. Одним глазом он покосился на Таса.
— Мальчики, что за посадка! — вздохнул кендер. — Колес, кажется, у нас больше не будет, ну а с остальной повозкой все должно быть Ок'ей!
Вудроу тяжело вздохнул и осел на землю подле одного из коней.
Тассельхофф обнаружил Гизеллу. Он спрыгнул с дерева и осторожно приблизился к ней.
— Все, она на берегу, — бесцеремонно объявил он. — Наверное, мне стоит спуститься вниз по одной из веревок и отцепить веревки, чтобы мы могли опустить коней, тебя и всех, кто с нами поедет.
Гизелла кивнула и тяжко вздохнула. Тас расценил ее жест как позволение и снова вернулся к дереву. Вудроу уже ждал его.
— Что с мисс Хорнслагер? — спросил он.
— Думаю, все будет хорошо, — ответил Тас. — Ей всего лишь нужно немножко отдохнуть. Кажется, в дверях развевалась как раз та ночная рубашка, в которой она обычно отдыхает. Плохо, что ты ее потерял, Вудроу… Вещи летели вниз отовсюду. Но какое зрелище!
— Я не стану ее упрекать, даже если она сожжет меня или оставит здесь, с овражными гномами. Не знаю даже, как я тогда доберусь домой…
— Может, оставить карту? — предложил Тас. Вудроу заморгал. Кендер начал подтягивать пояс, одежду и бесценные кошели, готовясь к спуску.
— Да и не твоя это вина, — добавил он. — Я уверен, что Гизелла не станет тебя упрекать. Она всего лишь немножко попричитает. Кажется, это бывает со всеми гномами без исключения. Представляешь, они ни за что не могут с собой справиться. Всякий раз, когда мой друг Флинт впадал в депрессию, бесполезно было его утешать, пока он не почувствует, что ему нравятся чьи-то утешения.
Тас был готов к спуску, когда на нем остались только туника, пояс, сапоги и штанишки. Он заполз по ветке до подъемника и повис на веревке.