Кендермор
Шрифт:
Она усмехнулась прямо в лицо пожилой матроне.
— Как бы там ни было, мне кажется, такое тусклое, желто-коричневое платье, да еще и с воротником под подбородок, как у вас, может мне помочь, хотя вряд ли и ему под силу скрыть мои выпирающие во все стороны прелести.
Баронесса плотно сжала губы и позвонила в маленький колокольчик; по ее сигналу примчался слуга.
— Понадобится еще десять пирожных для нашей гостьи, — сказала она чопорному дворецкому. — Кстати о клубнике, — баронесса обернулась к Гизелле, — ты красишь волосы в такой неприятный цвет, чтобы спрятать седину, или же просто, чтобы привлечь к себе внимание?
Чувствуя беспокойство, Тас несколько раз пытался сменить ход беседы. Но он даже не вполне понимал двух женщин. Они улыбались друг другу и были очень вежливы, но почему-то не приходило в голову, что они питают взаимную симпатию. Когда барон наконец предложил разойтись по комнатам, обнаружилось, что Тассельхофф уже крепко спит в кресле у камина.
ГЛАВА 12
— Ай! — в который раз застонал Финес. — Как по мне — сидеть на этой дрянной, проклятой животине не особенно приятно.
Финес поднялся в стременах, выпрямившись в полный рост, который был по меньшей мере на два с половиной фута больше, чем рост мохнатого кендерского пони, коего он вынужден был оседлать. Мужчина принялся растирать затекший зад.
Транспрингер громко хмыкнул:
— Все еще боишься, что все задумано против тебя? — спросил он. — С радостью поменяюсь с тобой местами.
Финес смерил его кислым взглядом. Транспрингер снова рассмеялся.
— Будь добр, перестань над этим смеяться! — выпалил рассерженный Финес. — К тому времени, как мы достигнем нужного нам места (если, конечно, достигнем), я стану увечным калекой!
— Да не могу я удержаться от смеха, Финес. Ситуация настолько забавная! Если бы ты только мог взглянуть на себя со стороны! Да, ты почти вдвое выше этого пони, и он, вероятно, тоже не получает особенного удовольствия от такого седока. Кстати, мне кажется, будто ты говорил, что раньше уже ездил верхом на лошади.
— Конечно, раньше я часто ездил верхом, но эта зверюга — родная сестра Бабы Яги. А тот, кто делал это седло, явно не поотбивал об него по пути все ногти.
Транспрингер зашелся кашлем и оттого затрясся в седле.
— Ногти! Боже, ну и умора! Почему я не встретил тебя раньше? Я ни за что не осел бы в Кендерморе, если бы имел спутника с таким богатым чувством юмора.
Финес аккуратно опустился в седло, вздрогнув от боли. Когда его ступни находились в стременах, колени почти упирались в локти. Но стоило убрать ноги из стремян, пальцы начинали волочиться по земле. "По крайней мере, держа ноги в стременах, я могу не особенно напрягаясь массировать икры", — подумал он.
— Далеко нам еще ехать? — захныкал он.
— Не очень, — ответил Транспрингер. — Может, еще с час. Мы должны добраться туда к наступлению темноты.
— Замечательно. В твои задачи входит указывать дорогу и держать при себе свои смешки, — сквозь сжатые зубы простонал Финес.
— Как известно, время проходит быстрее за интересной беседой, — заявил Транспрингер. — Расскажу-ка я о своем путешествии в Хило, и тебе тут же полегчает. Это было в 317…или в 307? Одним словом, в том году, когда Омраченный Лес наводнили комары, да в таком количестве, что редко удавалось сделать вдох, не втянув с воздухом в ноздри пару дюжин. Просто для того, чтобы пройти по кромке леса, нам приходилось натягивать на головы марлевые сетки. Конечно же, единственные, кто делает действительно качественную марлю — эльфы, а они, к несчастью, живут в лесах. Никто из нас не мог говорить на их языке, а потому перед тем, как отправиться в путь, мы наняли переводчика. Этот парнишка, которого мы взяли с собой, был…
— Извини меня, Транспрингер, но какое отношение то, что ты рассказываешь, имеет к Хило? — спросил Финес. "Как будто мне оно больно нужно", — подумал он про себя.
— Я просто уточняю, в каком году мое путешествие имело место, — объяснил кендер. — Для подобных историй необыкновенно важна точная хронология. Если тебе не хочется узнать, в каком году имели место данные события, я просто пропущу целый кусок истории. Я-то в глубине души чувствую, когда все произошло. А тебе рассказывал для твоего же блага.
Финес вздохнул. Из подобных ситуаций не существовало выхода. Пока они не найдут Дамарис и не вернут ее в Кендермор, он вынужден терпеть общество Транспрингера. Была ли та бессмыслица, что рассказывал дядюшка Транспрингер, всегда на одну и ту же тему и с одинаковой концовкой, слишком высокой ценой за то богатство, что ему обещано по возвращении? Наверное, все же нет.
— Пожалуйста, продолжай, — холодно попросил он. Слова с радостью застряли бы в горле. Когда Транспрингер продолжил свой рассказ, мысли Финеса унеслись вперед, к Руинам, в надежде понять, что же они обнаружат там по прибытии. Вскоре голос Транспрингера отошел на задний план, как и множество болей и болячек, что еще несколькими минутами ранее так досаждали Финесу.
Когда двое путешественников наконец подъехали к Руинам, солнце уже пряталось за верхушками деревьев. Кроны отбрасывали на поваленные колонны и сохранившиеся местами низкие стены густые длинные тени. Обесцвеченные временем белые каменные валуны удлинялись на глазах и растворялись в сумерках.
— Я не ожидал, что они такие… большие, — прошептал Финес. Он ждал обнаружить что-то сравнимое с кендерами; маленькое, беспорядочное и полностью разрушенное доброжелателями. Вместо этого в Руинах усматривались масштабы и идеальная симметрия, которые окончательно сбили его с толку.
Транспрингер спешился на самой границе развалин.
— Мы разобьем здесь лагерь на ночь. А завтра начнем искать Дамарис.
— А почему бы нам не начать поиски уже ночью?
— Уже слишком темно, — объяснил Транспрингер. — Это место совершенно безопасно посреди бела дня, но я не стал бы блуждать по руинам ночью. Я уж не говорю о том, что ты можешь провалиться в яму или просто упасть. Гораздо страшнее то, что никогда не знаешь, на кого ты можешь набрести в своих странствиях.
"Перестраховывается", — подумал Финес. После чего громко спросил: