Кентавр на распутье
Шрифт:
Я представил, что стало бы со мной, примись сдирать их сначала с ног, – и весь пошел мурашками. Наверно, змей ненавидели как раз за подлый способ убийства, но эти гаденыши даже не убивали – они пеленали добычу в беспомощный ком и спокойненько дожидались, пока та окочурится. Может, они предпочитали протухшее мясцо, чтобы не очень утруждаться его перевариванием. Слабые мышцы и слабые желудки, даже ядом не обзавелись – зато какая замечательная шкура!..
Сдерживая панику, я возобновил всплытие, расставя конечности пошире, чтобы, не дай бог, не свести их на опасную дистанцию. Вынырнул
Шкурниками занялся в мастерской, вооружась отверткой да плоскогубцами, но положив рядом и кусачки. Здесь я уже не так страшился нового «дара моря», а потому не стал кромсать хищные колечки – постарался аккуратненько разжать их. С инструментами это оказалось несложно. И скоро все четверо, целехонькие, погруженные в морскую воду, трепыхались по отдельным банкам. А те выстроились в ряд под самым потолком, куда без сторонней помощи не заберется даже Пират. Черт знает, может, и по земле шкурники передвигаются столь же шустро?
Теперь меня ждала игрушка позанятней: чудо-комбинезон. И чего только не вытворял с ним – под конец даже вывесил в испытательной камере, чтобы расстрелять, не подвергая себя рикошету. Больше всего изумляло, что пуля, попадая в эту невесомую, тончайшую ткань, даже не вызывала сотрясения, а лишь отлетала назад, ничуть не замедляясь. Полное нарушение законов механики! Или тут действуют иные законы?
Пленочка впрямь была хороша, однако ж мне не годилась.
Против ожиданий, она не растягивалась – то есть не больше, чем это требовалось для движений, – а под мои габариты нужна шкура просторней. Хотя и само знание, что такая кольчужка существует, грело душу.
Выложив на стол остальные трофеи, я несколько минут разглядывал их, поворачивая то так, то эдак. И сразу обнаружились новые странности. Шлем, судя по всему, был герметичен, наглухо закрываясь прозрачным забралом и плотно сцепляясь под головой неким подобием ошейника, широким и эластичным. Тут даже не оказалось отверстий для подключения акваланга, а того объема, что оставался внутри, не хватило б и на один приличный глоток.
Поддавшись импульсу, я напялил шлем на себя. И удивился: дышать не стало трудней. Разве что воздух показался прохладней и почти стерильным, лишенным привычных ароматов. А еще, неизвестно с чего, вдруг накатил восхитительный прилив бодрости, будто я принял допинг. И яростное ликование, почти равное экстазу, – словно бы сбросил с плеч многопудовый груз. То ли атмосферный столб наконец перестал давить, то ли земная гравитация сменилась на лунную.
Сдерживая себя, я прошел к бассейну и погрузился на кафельное дно, прихватив для веса гантель. Но и там не ощутил затруднений в дыхании, будто ни с того ни с сего обзавелся жабрами. Вода внутрь не просачивалась, пузырьки к поверхности не поднимались – идеальные «водные легкие». При том, что уместить в стенках шлема хоть какую аппаратуру вряд ли возможно. Фантастика! И до какой глубины это работает?
Выбравшись
Вставив батарею на место, я приблизился к распахнутому окну и, выбрав на темном берегу подходящий валун, коротко нажал на спуск. Воздух пропорола молния, раскаленная добела, а валун разлетелся к чертям. Мама моя! И что стало б со мной после такого выстрела?
Поставив бластер на предохранитель, я для надежности снова извлек батарею и отправился звонить Гаю. Такие новости как раз для его ушей.
– Неважно выглядишь, – сообщил он первым делом. – То есть в сравнении с обычным своим цветением.
– Зато ты как огурчик – квашеный. Опять расслаблялся?
– Такая жизнь – всё на нервах, – улыбнулся Гай смущенно.
– У тебя не жизнь, а сплошная череда выпивок, перемежаемых оргиями. Погубят тебя излишества.
И ведь есть что губить – вот что обидно! Другого бы и жалеть не стал.
– Если успеют, – отмахнулся он. – Так что у нас плохого?
Стараясь не частить, я изложил последние события.
– И что думаешь? – спросил Гай, услышав про трофеи. – Это ведь ты держишь руку на пульсе прогресса.
– Или я не там его щупал…
– Или?
– Или кто-то учинил большой прорыв.
– А дальше начинается бред, – заключил Гай. – И как это действует, по-твоему?
– Похоже, одно тут связано с другим. Если допустить, что воздух поступает в шлем из другого места…
– Подпространственные закоротки?
– А как еще это объяснить? – кисло поинтересовался я. – Фильтров-то не нашел. Вообще устройства тут ни при чем, скорее свойства материала. Дышалось, будто я взлетел на пару сотен метров – ни пыли, ни запахов.
– Стало быть, надо на эти метры погрузиться… пока в шлем не хлынет вода.
– Или на километр?
– Н-да… А что с бластером?
– Если такие пробои достижимы, их можно применить и в стрельбе. Сам бластер лишь задает направление для распространения заряда. Правда, дотянуться до подходящего перепада напряжений сложней. С другой стороны, что мы знаем о пробоях?
– Или о пространстве, – поддакнул Гай. – А вдруг бластер открывает тропку в иной мир, даже в иной пространственный слой? Еще и эта пленка. Если она впрямь дает абсолютную защиту…
– …то ею надо обтянуть твои окна, пока по ним не шибанули ракетой. Кстати…
– Что?
– И подслушать через такое окно вряд ли удастся. Не потому ли меня подвела техника, когда подглядывал за теми ребятами?
– Думаешь, это они наслали убийцу?
Без колебаний я замотал головой:
– Только не они.
Гай вскинул косматую бровь:
– Интуиция?
– Любовь, – мрачно сострил я. Или это не было шуткой?
– Но совпадение, согласись, странное.
– Сейчас вокруг столько странностей!.. Одной больше.