КГБ в смокинге. Книга 2
Шрифт:
Ровно в десять в кабинет вошли трое. Один из них, высокий и тощий полковник Евгений Терентьев, возглавлял отдел оперативной координации с разведками восточноевропейских государств. Второй был подполковник Юрий Малышев, выпускник МФТИ, доктор физико-математических наук, которого сослуживцы из руководящего звена Первого управления называли за глаза «зампотех», — он ведал всей компьютерной службой и картотеками внешней разведки. То есть имел, по понятиям «конторы», абсолютный допуск и, соответственно, располагал безграничным доверием руководства. Третьим был шестидесятидевятилетний
Когда все уселись, Воронцов, не поднимая головы, хмуро поинтересовался:
— Что Мальцева?
Терентьев сцепил тонкие пальцы:
— Ее обнаружили. В поезде Лодзь — Варшава.
— Взяли?
— Нет.
— Подробнее.
— Она была в наручниках, в одном купе с Мишиным. Он предъявил патрулю удостоверение полковника КГБ и получил в свое распоряжение армейскую машину, на которой и доставил ее под видом арестованной к вертолету с советскими опознавательными знаками в семи километрах от станции.
— Хорош наглец! — Воронцов не то восхищенно, не то возмущенно ударил кулаком по подлокотнику кресла. — А что поляки?
— Там все было завязано на наш оперативный центр.
— И Щерба второй раз зевнул?
— Никак нет. Как только ему доложили о происшедшем, он поднял на ноги штаб ПВО…
— Короче.
— Они проскочили, товарищ генерал-лейтенант. Я подготовил вам полный отчет.
— Что ж мне теперь, в гроб его с собой брать, ваш отчет? — грубо сказал Воронцов. — Опять Мишин! Наш пострел везде поспел… Твое мнение, Игорь Иванович?
— Сучонок! — процедил сквозь зубы старик. — Научили на свою голову!
— Какие меры приняты для поиска?
— Границы перекрыты, товарищ генерал, — Терентьев перевернул листок блокнота. — Блокированы международный аэропорт, железнодорожные вокзалы и автостанции. Чехи активно подключаются к поиску…
Воронцов саркастически усмехнулся.
— Чехи только в хоккей наших бить горазды, и то через раз. Плохи дела, господа офицеры!
Карпеня грузно заворочался в кресле, не сводя с Терентьева тяжелого, насупленного взгляда.
— Коль скоро она с Мишиным, прикидывайте расклад на себя. Как бы вы поступили на его месте? Что бы вы сделали?.. — генерал-майор развернул носовой платок размером с флаг и трубно высморкался. — Все оперативные мероприятия необходимо рассматривать только под таким углом, вам понятно?
— Так точно, товарищ генерал!
— А куда они вообще идут или едут? — Воронцов задал этот вопрос таким непринужденным тоном, словно интересовался, где лучше отдохнуть предстоящим летом.
— Варианты, как говорится, на все четыре стороны, — впервые заговорил Малышев. — А какое, простите, это имеет значение, коли границы, если верить полковнику Терентьеву, полностью перекрыты?
— Допустим, они снова будут прорываться, — предложил Воронцов. — Вопрос — куда?
— Думаю, что не в нашу сторону, — Малышев поправил на переносице очки в тяжелой роговой оправе.
— Вы полностью исключаете этот вариант? — быстро спросил Воронцов.
— Да что там гадать?! — Карпеня стукнул карандашом по столу. — Надо выяснить, кто ее вытаскивает из этого дерьма. Тогда и будем знать, в какую сторону эта птичка хочет вылететь.
— Американцы? — Терентьев взглянул на шефа.
— По идее — да, — кивнул Воронцов. — Но по почерку не похоже. Да и потом, раз ее ведет Мишин, то американцы вроде бы и вовсе ни при чем.
— Почему? — поднял тонкие брови Малышев.
— Ну, а вы бы, Юрий Алексеевич, стали сотрудничать с человеком, отправившим на тот свет пятерых наших людей?
— Для разведчика идея сотрудничества вне морали по определению, — сказал Малышев.
— И все же?
— Напрямую — однозначно не стал бы, — покачал головой подполковник. — А вот косвенно…
— О! — Воронцов поднял указательный палец. — Именно так. Косвенно. Тот парень, которого доставили из Польши, работал на Моссад. И если предположить, что Мишина прибрали к рукам евреи, то все очень прилично вписывается в схему. ЦРУ не хочет марать руки, но интерес к дамочке нашей, к лягушке-путешественнице, имеется, а посему решили разыграть эту партию чужими руками, обратились за помощью к дружественной спецслужбе…
— Да что там дружественной! — хмыкнул Терентьев. — К братской.
— Значит, Моссад? — подвел черту Карпеня.
— Получается так, — Воронцов побарабанил пальцами по крышке стола.
— Ну, тогда чуть проще… — Карпеня еще раз высморкался и засунул платок-флаг в карман брюк.
— Ты думаешь? — усмехнулся Воронцов.
— А что? — пожал плечами Карпеня. — В Бухаресте — израильское посольство. В Вене — вообще жидовское раздолье, самолеты ихнего брата в Штаты перебрасывают чаще, чем автобусы наши ходят. Вот тебе и варианты…
— Скажи, Игорь Иваныч, — Воронцов чуть придвинулся к старому генералу. — Мишин ведь твой ученик, не так ли?
— Мой… — горькая ухмылка буквально исказила лицо Карпени. — Мой, товарищ генерал-лейтенант.
— Как ты думаешь, все то, о чем мы сейчас толковали, он в башке своей непутевой прокрутить сможет?
— Думаю, сможет.
— А коли так, что он, по-твоему, предпримет? Куда подастся? Попробуй вообще прикинуть его действия. Так сказать, наперед. Не он, а ты сейчас с Мальцевой. Не Мишин, а ты, Карпеня, получил задание вывезти ее целехонькой подальше от нас. Информацией владеешь почти в полном объеме. Службу знаешь от и до. Что будешь делать, а? Поделись, дед.