Khabibtime
Шрифт:
Я очень хорошо общался и с сестрой моего дедушки. Она была вдовой. Детей у неё не было. Относилась тётя (я называл её именно так) ко мне всегда хорошо. Каждый день по пути в школу или обратно я обязательно заглядывал к ней. Предлагал помощь по хозяйству. Решал некоторые вопросы, разобраться с которыми в одиночку она была не в состоянии. Поэтому и она периодически благодарила меня монетой-другой.
Семья и родные – это то, что играло и сегодня играет определяющую роль в моей жизни.
Мой
Как-то раз в одном из интервью я сказал, что мой уличный рекорд гораздо больше и солиднее, чем он же в профессиональном ММА.
Так оно и есть.
Дрался я много. Дрался часто. Дрался, признаюсь, с удовольствием.
Когда я жил в Кировауле, драки со сверстниками случались, но их было не так много. В них я участвовал с большим желанием. Бывали случаи, когда мне приходилось иметь дело с парнями старше меня. В этих ситуациях, как я упоминал, на выручку приходил старший брат.
Драк стало гораздо больше сразу после переезда в Махачкалу в 1999 году. Это объяснялось многими причинами, которые я тоже упоминал, но повторю вкратце. Одиннадцатилетний сельский мальчишка приехал в большой город, населённый уймой самых разных людей. Я очень слабо знал русский язык. В селе мы в основном говорили на родном языке. По-русски говорили в школе, а дома и в быту – на аварском. В городе я начал сталкиваться с ухмылками и ироническими взглядами городских. Городские, воспринимали нас как отставших, и ничего, ни в чём не понимавших селян. Мы же, наоборот, смотрели на них как на людей, никогда не видевших настоящую жизнь. Они для нас были слабаками. Кулаки сразу стали для нас веским аргументом в любом общении. Посмотрел городской не так, сказал не то, подшутил неудачно – я сразу бросался на парня и превращал его в отбивную. Сейчас, конечно, сожалею о том, что тогда совершал, осознаю, что всё это было простым столкновением мировоззрений. Тогда же всё виделось иначе.
Короче, я был «быком», как говорят у нас в Дагестане. Дрался почти каждый день. Бил всех, кто не нравился. Один в драке не тянул – подключался младший двоюродный брат Абубакар. Вдвоём уделывали кого угодно, даже если противников было чуть больше.
Все драки в моей жизни того периода можно условно разделить на несколько блоков: в колледже, на улице, на футболе. Порой бывало так, что в день мы дрались по три раза: утром, в обед и вечером. В колледже драться запрещали. Однако желания уделать того или иного наглеца всегда было предостаточно.
В этом желании мы совпадали с двоюродным братом Абубакаром. Он учился на класс младше меня, не в колледже, а в соседней школе № 38. У него не было никаких ограничений в том, чтобы выяснить с кем-либо отношения. Я же тогда действовал как «серый кардинал»: иногда просил Абубакара надавать тумаков тому или иному пареньку. Надо сказать, что брат это делал с нескрываемым удовольствием и с отменным качеством.
Отцу сообщали тут же, мгновенно. А за этим, как ты, читатель, уже догадался, следовали соответствующие «санкции».
Помню историю. Один парень из нашего
Я, безусловно, понимал, что драки – это плохо, но они будто преследовали меня.
Конечно, всему виной был мой собственной характер. Я просто не допускал в отношении себя того или иного действия, которое вызывало бы во мне смятение или непонимание. Ответом на любое недопонимание был кулак. Такую уверенность в себе мне в первую очередь давало понимание, что сам я в любом столкновении способен на многое, а в случае чего за моей спиной целая футбольная команда, способная «растянуть» любую группу без проблем.
С течением времени драк и стычек становилось всё больше. Теперь улица стала основной ареной для подобных действий.
Уйдя из колледжа, я получил гораздо большую свободу в плане драк. Конечно, каждый раз передо мной маячил образ отца, однако с возрастом меня это останавливало всё меньше.
Прошу, дорогой читатель, не подумай, что инициатором всех стычек и потасовок был исключительно я сам. Нет. Порой обстоятельства складывались таким образом, что не ввязаться в ту или иную ситуацию я не мог: обижали друзей, одноклассников, видел несправедливость со стороны каких-нибудь наглецов – вот и случались потасовки.
С каждой новой дракой я понимал, что рано или поздно это может закончиться для меня очень плохо. Я отдавал себе отчёт, что такой образ жизни – явно не то, что мне нужно. Папа и мама воспитывали меня в совершенно иных традициях. Однако город и жизнь в нём делали своё дело. Не отбиваться от назойливых попыток твоих сверстников заставить тебя смириться с чем-то, согласиться на что-то сомнительное или неприемлемое, принять то или иное непонятное условие – всё это не для меня.
При таком раскладе моим ответом был удар. Отец объяснял такое течение моей жизни в тот период плохим влиянием, оказываемым на меня друзьями. Одним из таких друзей был Гусейн.
Гусейн стал моим первым другом в Махачкале не из круга братьев. Признаюсь, отношения с Гусейном открыли мне одну истину, на тот период, казалось, непостижимую: оказывается, дружить можно не только с братьями.
Гусейн был хорошим спортсменом. Прилично боролся по правилам самбо в куртке. Он уделывал меня на тренировках, хотя был меньше меня. В вольной борьбе тягаться со мной он не мог, а вот в самбистской куртке был очень хорош. Я сразу сблизился с ним. Мне нравилось проводить время в его компании. Он был маленьким, юрким пацаном с сердцем льва. Эти его смелость и бесшабашность, видимо, меня в нём и подкупали.