Киево-Печерский патерик
Шрифт:
И егда же скончаше ю пишуще, тогда блаженный Алимъпие постриженъ бысть при игумени Никон. Добре извыкъ хитрости иконнй, иконы писати хитръ б зло. Сий же хитрости въсхот научитися не богатества ради, но Бога ради се твъряше. Работаше бо, елико доволно бысть всмь, — игумену и всей братии писаше иконы, и от того ничтоже взимаа. Аще ли же когда не имяше дла себ сий преподобный, то взимаа взаимъ злато и сребро, еже иконамъ на потрбу, и длаше имже б долженъ, и отдаваше икону за таковый долгъ. Многажды же моляше другы своа, да въ церкви гд видвше обтшавшаа иконы, и тыа к нему принесуть, и сиа обновивъ, поставляше на своихъ мстх.
Когда же окончили расписывать эту церковь, тогда блаженный Алимпий принял пострижение при игумене Никоне. Хорошо выучился он иконописному искусству, иконы писать был
Все же се творяше, да не празденъ будеть, понеже святии отци рукодлиа мнихомъ повелшаимти и велико се пред Богомъ положиша, якоже рече апостолъ Павелъ: «Мн же и сущим съ мною послужисте руци мои, и ни у единаго же туни хлба ядох». Такоже и сий блаженный Алимпие. На три части разделяше рукодлиа своа: едину часть на святыа иконы, а вторую часть въ милостинюнищим, а тртиюю часть на потрбу тлу своему. И се творяше по вся лта, не дадяше себ покоа по вся дьни: в нощи же на пние и намолитву упражняшеся, дьни же приспвъшу, отлучаше себ на дло, праздна же николиже бяше видти его, но и събора церковнаго вины ради дла не отлучашеся николиже. Игуменъ же за многую его добродтель и чистое житие постави его священникомъ, и в таковмъ чину священьства добре и богоугодно пребысть.
Все это делал он, чтобы не быть праздным, потому что святые отцы велели инокам всегда трудиться и считали это великим делом перед Богом, ибо, как сказал апостол Павел: «Мне и бывшим со мною послужили руки мои, и ни у кого я задаром хлеба не ел». Так и этот блаженный Алимпий. Он делил заработанное на три части: одну часть на святые иконы, вторую часть на милостыню нищим, а третью часть на нужды тела своего. И так делал он всегда, не давая себе покоя ни в один из дней: ночь проводил в пении и молитве, а когда наступал день, он принимался за работу, праздным же никогда не видали его, но и от собрания церковного из-за работы не уклонялся никогда. Игумен же за многую его добродетель и чистое житие поставил его священником, и в таком чину священства он добросовестно и богоугодно пребывал.
И нкто от Киева богатыхъ прокаженъ сый. И много от влъхвовъ и от врачевъ врачюемь бываше, и от иноврных человкъ искаше помощи, и не получи, но и гръшее себ приобрте. И нкто от друг его понуди его ити в Печерьский монастырь и молити нкиа от отець, да помолятся о немь. Оному же приведену бывшу в монастырь, игуменъ же повел его напоити губоюот кладязя святаго Феодосиа, главу же и лиц ему помазаше. И абие въскип всь гноемь за неврьствие его, якоже бгати его всм смрада ради. Онъ же възвратися в домъ свой и, плачася и стуа, не исходя оттуду по многы дьни, смрада ради. И глагола ко другом своим: «Покры срамота лице мое. Чюжъ бых братии моей и страненъ сыновомъ матере моеа, понеже не съврою приидох къ святыма Антонию и Феодосию». И б по вся дьни ожидаа смерти.
Некто из богатых киевлян был прокаженным. И много лечился он у волхвов и у врачей, и у иноверных людей искал помощи и не получил, но лишь сильнее разболелся. И один из его друзей уговорил его пойти в Печерский монастырь и упросить кого-нибудь из отцов, да помолятся о нем. Когда привели его в монастырь, игумен повелел напоить его губкой из колодца святого Феодосия и помочить ему голову и лицо. И вдруг покрылся он весь гноем за неверие свое, так что все стали избегать его из-за исходящего от него смрада. Он же возвратился в дом свой, плача и сетуя, и не выходил оттуда много дней, стыдясь смрада. И говорил он друзьям своим: «Покрыл стыд лицо мое. Чужим стал я для братьев моих и незнакомым для сынов матери моей, потому что без веры пришел к святым Антонию и Феодосию».
И позд нкогда прииде в себ, помысли своа съгршениа, прииде къ преподобному Алимпию и покаяся к нему. Блаженный же рече к нему: «Чадо, добре сътворилъ еси, исповдавъ Богови грхи своа пред моим недостоинъствомъ, рече бо пророкъ Давидъ: “Исповмь на ся безакониа Господеви, и тъй отпустить нечестие сердца моего”». И много поучивъ его еже о спасении души, и взем вапницю, и шаровными вапы, имижеиконы писаше, и сим лице ему украси и струпы гнойныа замазавъ, и сего на пръвоеподобие, благообразие претвори. И приведе-го въ божественую церковь Печерьскую, дасть ему причастие святыхъ тайнъ и веле ему умытися водою, еюже священници умываются, и ту абие спадоша ему струпии и исцел.
Наконец, со временем, образумился он, размыслил о своих согрешениях и, придя к преподобному Алимпию, покаялся ему. Блаженный же сказал ему: «Чадо, хорошо сделал, исповедав Богу грехи свои пред моим недостоинством, ведь пророк Давид сказал: “Исповедаюсь в преступлениях моих пред Господом, и он простит нечестие сердца моего”». И много поучив его о спасении души, взял преподобный вапницу и разноцветными красками, которыми писал иконы, раскрасил лицо больного и гнойные струпья замазал, придав прокаженному прежний вид и благообразие. Потом привел его в божественную церковь Печерскую, дал ему причаститься святых тайн и велел ему умыться водой, которой умываются священники, и тотчас спали с него струпья, и он исцелился.
Виждь ми разумъ блаженнаго! Христу бо уподобися: якоже бо Господь прокаженаго исцелвъ и повел ему показатися священникомъ и принести даръ за очищение его, сице убо и сий святый бгаа величаниа; якоже и Христосъ слпаго исцелвъ, и не ту абие прозрвъ, но повеле ему ити к Силуамли купли и измытися, такоже и сий блаженный преже вапы украшаеть образ смръдящий невриа ради, честь же творить и служителемь Божиимъ, да и тии обещници будуть с нимь чюдеси. Водою же того омывъ, не токмо телесных проказъ очисти, но и душевных. Того же исцеленнаго правнукъ окова кивот златом над святою трапезою за очищение того. И сему скорому исцелению вси удивишася. Рече же к нимъ преподобный Алимпие: «Братие! Внимайте сему рекшему: “Не можетъ рабъ двема господинома работати”. Якоже и сий преже поработися врагу, чарование грхом, послди же приде къ Богу, отчаався преже же спасениа своего, и болма проказа нападе на нь неврьствиа ради его. “Просите убо, — рече Господь, — и не просто просите, но с врою просите, и приимите”. И егда же покаяся къ Богу и мене послуха постави, и скорый на милость сего ущедры и исцели». И отъиде исцелвый в дом свой, и славя Бога и того рождьшую пречистую Матерь, и преподобных отець наших Антониа и Феодосиа, и блаженнаго Алимпиа. Се бо новый нам Елисй, иже Неомана Сирианина от проказы исцел.
Зри, каков разум блаженного! Христу уподобился он: как Господь, прокаженного исцелив, велел ему показаться священникам и принести дар за очищение свое, так ведь и этот святой избегал славословия; как Христос, слепого исцелив, не тотчас дал ему прозрение, но повелел ему идти к Силоамской купели умыться, так же и этот блаженный сначала разрисовал красками образ, смердящий за неверие, честь же исцеления уступил служителям Божиим, чтобы и они были с ним участниками чуда. Водою же больного омыв, не только очистил его от телесной, но и от душевной проказы. За это очищение правнук исцеленного оковал киот золотом над святым престолом. Все удивились такому скорому исцелению. Преподобный же Алимпий сказал им: «Братья! Внимайте сказавшему: “Не может раб служить двум господам”. Вот этот прежде служил врагу, пытаясь исцелиться чарованием, а потом пришел к Богу, не веря в душе о спасении своем, и сильнее проказа напала на него за его неверие. “Просите, — сказал Господь, — и не просто просите, но с верою просите, и получите”. Когда же он покаялся перед Богом, поставив меня свидетелем, тот, скорый на милость, его исцелил». И отошел исцелившийся в дом свой, славя Бога и родившую его пречистую Матерь, и преподобных отцов наших Антония и Феодосия, и блаженного Алимпия. Это нам новый Елисей, который Неемана Сириянина от проказы исцелил.