Киево-Печерский патерик
Шрифт:
Пребысть же блаженный Пиминъ в тяжцей той болзни многа лта, яко гнушатися его и служащим тому, многажды бо оставльше его гладна и жадна два дьни или три. Сий же вся с радостию тръпяше, Бога о всм благодаряше.
И пробыл блаженный Пимен в той тяжкой болезни много лет, так что и служившие ему гнушались им, и много раз без пищи и без питья оставляли его по два и по три дня. Он же все с радостью терпел и Бога за все благодарил.
Инъ же нкто, такоже боленъ, принесенъ бысть в Печеру и постриженъ. Мниси же, на то устроени, болным служити, вземше и сего, несъше ко Пимину, да обма купно равно послужат. Небрежение же имуще о таковй служб, сию в забытие поверьгоша, и изнемогаша болнии безводием. Пиминъ же рече къ болящему: «Брате, понеже гнушаются служащеи намъ, смрада ради бывающаго от нас, то аще въставит тя Господь, можеши ли пребыти въ службе сей?» Болный же общася блаженному до
Некто другой, больной таким же недугом, принесен был в Печерский монастырь и пострижен. Иноки же, приставленные служить больным, взяли его и принесли к Пимену, чтобы служить обоим одновременно. Но, относясь с небрежением к такой службе, они забыли про них, и больные изнемогали от жажды. Наконец Пимен сказал этому больному: «Брат, так как гнушаются нами прислуживающие нам из-за исходящего от нас смрада, то если исцелит тебя Господь, сможешь ли ты на себя возложить службу эту?» Больной же обещался блаженному до смерти своей с усердием служить больным. Тогда Пимен сказал ему: «Вот Господь снимает с тебя болезнь твою, и как только станешь здоров, исполни обет свой и служи мне и подобным мне. На тех же, которые не радеют об этой службе, наведет Господь болезнь лютую, чтобы могли, приняв такое наказание, спастись». И тотчас встал больной и начал служить ему, а на всех нерадивых и не хотевших служить больным напал недуг, по слову блаженного.
Исцлвый же брат от недуга мало нкогда съгнуси въ себ и уклонися от Пимина, и сего алчна и жадна остави, смрада ради утробнаго. И леже въ особной храмин, и внезапу огнь зажже его, и не могый въстати за три дьни, и не стръп жажи водныа, и нача вопити: «Помяните тя, Господа ради, се бо умираю безъводиемь!» Слышавъ же въ друз клии, приидоша к нему и видша его одръжима недугомъ, възвстиша о нем Пимину, яко: «Брат, служай ти, умирает». Рече же блаженный: «Еже человкъ всеть, то и пожнеть: понеже остави мя гладна и жадна, и сам въсприалъ еси, сългавъ Богови и мою худость презрвъ. Но обаче учимы есмы не въздаати зла за зло, шедше, рците ему: “Зоветь тя Пиминъ, въставъ, прииде смо”».
Исцелившийся же от недуга брат, спустя немного времени, стал втайне гнушаться Пименом из-за его смрада, пренебрег им и оставил его без пищи и без питья. Брат этот лежал в отдельной горнице, и вдруг огнем стало жечь его, так что он не мог встать три дня, и, не стерпев жажды, начал кричать: «Помогите мне, Господа ради, умираю от жажды!» Услыхали в другой келье, пришли к нему и, видя его в таком недуге, рассказали о нем Пимену: «Брат, прислуживающий тебе, умирает». Блаженный же сказал: «Что человек посеет, то и пожнет: так как он оставил меня голодным и жаждущим, то и сам получил это, солгав Богу и мою немощь презрев. Но так как нас учили не воздавать злом за зло, то подите и скажите ему: “Зовет тебя Пимен, встань и приди сюда”».
И егда, пришедше, изъглаголаше ему, тогда болный здравъ бысть, и въ той час прииде къ блаженному, никимже водим. Преподобный же поноси тому, рекъ: «Маловр! Се здравъ еси; к тому не съгршай. Не веси ли, яко равну мзду имета боляй и служай? Но тръпние убогых не погыбнеть до конца: зд убо скорбь, и туга, и недугъ вмал, а тамо радость и веселие, идже нсть болзни, ни печали, ни воздыханиа, но жизнь вчнаа. Того бо ради, брате, сиа тръплю. Богъ же, иже теб мною исцелвый от недуга твоего, той может и мене въставити от одра сего и немощь мою исцлити, но не хощу: “Претръпвый бо до конца, — рече Господь, — той спасеться”. Уже ми есть в жизни сей всему изгнити, да тамо плоть моа будет безъ истлниа, и смрадное обоняние — таможе благоухание неизреченно. Добро убо, брате, церковное предстоание, въ свтле и чист пресвятмъ мст, и съ аггельскими силами невидимо пснь пресвятую всылати велми богоугодно и благоприатно: церкви бо небо земное нарицаеться, и стоащи в той на небеси стояще мнятся. Что же ли, брате, темнаа сии и смраднаа храмина: не преже ли суда суд и преже бесконечныа мукы мука? Иже болзнуай достойнглаголеть: “Тръпя, потерпх Господа, и внят ми”. Сих ради апостолъ глаголет въ плоти болящим: “Аще убо наказаниа тръпите, яко сыновом вам обртается Богъ, аще ли без наказаниа есте, рабичища есте, а не сынов”. О сих бо рече Господь: “Въ тръпнии вашем стяжете душа ваша”».
Когда пришли и передали эти слова ему, то больной выздоровел и тотчас пришел к блаженному, никем не поддерживаемый. Преподобный же обличил его, говоря: «Маловерный! Вот ты здоров; больше не греши. Разве ты не знаешь, что одинаковую награду получат и больной, и тот, кто за ним ходит? Ведь терпение убогих не пропадает бесследно: здесь, на земле, и скорбь, и горе, и недуг на малое время, а там радость и веселие, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная. Ради того-то, брат, я и терплю все. Бог же, тебя через меня исцеливший от недуга твоего, может и меня поднять с постели этой и немощь мою исцелить, но я не хочу: “Кто претерпит до конца, — сказал Господь, — тот спасется”. Лучше мне всему изгнить в этой жизни, чтобы там плоть моя была нетленной и смрадный дух обратился бы там в благоухание неизреченное. Хорошо, брат, стоять в церкви, в светлом и чистом пресвятом месте, и с ангельскими силами невидимо воссылать пресвятую песнь — очень это богоугодно и благоприятно: церковь называется небом земным, и стоящие в ней стоят будто на небе. А что же, брат, это темное смрадное жилище: не суд ли прежде суда и не мука ли прежде вечной муки? Ведь больной может по справедливости сказать: “Терпя, обрел я сострадание Господа, и он внял мне”. Вот почему апостол говорит к страждущим телесными болезнями: “Если вы наказание терпите, то как с сынами поступает с вами Бог; если же остаетесь без наказания, то вы рабы, а не сыновья”. О них сказал Господь: “Терпением вашим спасайте души ваши”».
И в таковем страдании лежа преподобный Пиминъ лт 20. Въ время же преставлениа его явишася три столпы над трапезницею и оттуду на връх церьки приидоша. О них же речено бысть в Лтописци. Съвсть же Господь, знамение сие показавый, или сего ради блаженнаго, или ино кое смотрние Божие бысть.
И в таком страдании пролежал преподобный Пимен двадцать лет. Во время же преставления его явились три столпа над алтарем и оттуда на верх церкви перешли. О них сказано и в Летописце. Господь же ведает — ради ли этого блаженного было такое знамение или иное что хотел он означить этим.
В той бо день, въ нъ же хотяше преставитися, здравъ бысть преподобный Пиминъ и обихожаше вся клиа и, всм поклоняяся до земля, прощениа просяше, повдаа исход свой от житиа сего. И глаголаше и к болящим братиамъ: « Друзии братиа моа! Въставше, проводите мя». И абие словом его отступаше болзньот них, и здрави бывающе, идошас ним. Сам же, въшед въ церьковъ, причастисяживотворящих Христовых тайнъ, тако, вземь одръ, несяше к печере, в нейже николиже бывалъ и николиже вид еа от рожениа своего, и, вшед, поклонися святому Антонию и мсто показа, в немже положитися хотяща.
В тот же день, когда должен был преставиться, выздоровел преподобный Пимен и обошел все кельи, и, кланяясь всем до земли, прощенья просил, объявляя о своем исходе из этой жизни. И говорил он болевшим монахам: «Друзья и братья мои! Встаньте и проводите меня». И тотчас, по слову его, отступала болезнь от них, они делались здоровы и шли с ним. Сам же он, войдя в церковь, причастился животворящих Христовых тайн, и потом, взяв свою постель, понес ее к пещере, хотя никогда в ней не бывал и никогда отроду не видал ее, и, войдя, поклонился он святому Антонию и место показал, где хотел, чтобы положили его.
«Зд, — рече, — два брата положисте в сие лто, и егоже брата бе-скимы положисте, сего въ ским обрящете. Хот убо многажды пострищися и небрегом бысть от братиа нищеты ради, им же вменися въ грх; сей же дла достойна показаобразу, и сего ради дарова ему Господь скиму: имущему добраа дла — дасть ему, от неимущаго же и еже мнится има — отъимется от него; имущему убо вездедано будет. Другаго же брата, егоже въ ским положиста, взята бысть от него, понеже в живот не въсхот еа, но, умираа, рече: “Аще видите мя, уже отходяща, и тако пострижете мя”. И сего ради отъятся от него благодать, не разум бо рекшаго: “Не мерьтвии въсхвалять тя, Господи, но мы, живии, благословимъ Господ”». “Въ ад бо, — рече, — кто исповсть ти ся?” Таковым бо пострижение скимное ничтоже ползуеть, аще сего дла добраа от мукы не збавить. Третий же зд от давных лт положен. Того же скима нетлнна есть и блюдется ему на обличение и на осуждение, яко недостойна образу дла стяжавша, в лности же и въ гресех житие свое проводиша, не вдый рекшаго: “Емуже дасться много, много истяжут от него”. И аще сего Антониева и Феодосиева молитва не предварит, повиненъ есть сицевый суду». И сиа изъглаголавъ, рече ко братии: «Се приидоша постригшеи мя, пояти мя хотяще». И сиа рекъ, възлегъ, усп о Господ. Его же великою честию в печер положиша. Окопавша же преже реченное мсто, и обретоша тако, по словеси блаженнаго, три черноризци: единаго всего истлвша, куколь же единъ цлъ бяше; два же мниха, новъ умершаа, иже убо въ ским положенный, с сего скима снята бысть и на другого положена, иже б не постриженъ. И много дивишася неизреченномусуду Божию, и рекоша, яко: «Ты, Господи, въздасикомуждо по длом его».