Киево-Печерский патерик

Сборник

И боярин, услышав это от беса и считая его Василием, привел его к князю Мстиславу Святополчичу. Бес то же самое рассказал князю, и даже больше того, и сказал: «Скорее его схватите и возьмите сокровище. Если же не отдаст, то устрашите его побоями и пытками; если же и тогда не даст, то пытайте его муками многими; а если и после этого не отдаст, то призовите меня и я обличу его перед всеми вами и место покажу, где скрыто сокровище». И, давши им такой злой совет, бес ушел с глаз их.

Рано же князь, аки на лов или на нкоего воина крпка, сам еха съ множеством вои, и емь блаженнаго Феодора, приведе его в дом свой. И преже убо ласканиемъ въпрошаше того, глаголя: «Отче, повж ми, аще съкровище обрте? Се бо, — рече, — разделю с тобою, и будеши

отець отцю моему и мн». Бяше бо Святополъкъ в Туров. Феодоръ же рече: « Ей, обретох и нын съкровено есть в печер». Князь же рече: «Много ли, отче, злата, и сребра, и съсудовъ, и кым, слышится, то съкровено есть?» Феодоръ же рече: «В Житии святаго Антониа повдаеться, Варяжский поклажяй есть, понеже съсуды латиньстии суть, и сего ради Варяжскаа печера зовется и донын. Злата же и сребра бесчислено множество». Князь же рече: «Что ради не даси мн, сыну своему? Сбе же возми, елико хощеши». Феодоръ же рече: «Азъ от сего не трбую ничтоже, или велиши взяти, еже ми не на ползу, не трбую бо сих, яко свободну ми от сегобывшу. Не помню бо, а все бы вам повдалъ, яко сему работаете, азъ же свободи сый от сего».

Князь же рано утром, словно на охоту или на какого-нибудь воина грозного, поехал сам со множеством воинов и, схватив блаженного Феодора, привел его в дом свой. И сначала ласково спрашивал его, говоря: «Отче, поведай мне, правда ли ты нашел сокровище? Я, — говорил он, — разделю его с тобою, и будешь ты отец отцу моему и мне». А Святополк был тогда в Турове. Феодор же сказал: «Да, нашел, и теперь оно зарыто в пещере». Князь же сказал: «Много ли, отче, золота, и серебра, и сосудов, и кем, по слухам, сокрыто все это?» Феодор же сказал: «В Житии святого Антония говорится, что это варяжский клад, и действительно там сосуды латинские, из-за этого Варяжской пещера называется и доныне. Золота же и серебра бесчисленное множество». Князь же сказал: «Почему же ты не дашь мне, сыну своему? Себе же возьми сколько хочешь». Феодор же сказал: «Мне из этого не нужно ничего, даже если ты повелишь мне взять, ибо мне это не на пользу, не требуется мне богатства, так как освободился я от него. Не помню ничего, а то о всем бы вам поведал, потому что вы богатству служите, я же свободен от этого».

И тогда князь съ гнвом рече слугамъ: «Сего мниха, не хотвша милости моеа, велю оковати по руц и по ноз и за три дьни не дати хлба ни воды». И пакы въпрошенъ бысть: «Повж ми съкровище». Феодоръ же рече: «Не свмь, гд скрых его». Князь же повел его мучити крпко, яко омочитися и власяници от крови; и посемъ повел его в дым велицповсити, и привязати его опакы, и огнь възгнетити. И тогда мнози удивишася тръпнию мужа, яко в рос въ пламени пребываше, но ни власяници его огнь прикоснуся. И нкто от предстоащих сказа о Феодор, еже сътвори чюдо. Въ ужасти бывъ князь, и глагола старцю: «Почто погубляеши себ и не даси съкровища, еже нам достойно?» Феодоръ же рече: «Истину ти глаголю, молитвою брата моего Василиа тогда спасенъ бых, егда обретох, и нын отъятъ Господь память сребролюбиа от мен, и не вм, гд съкрых его».

И тогда князь с гневом сказал слугам: «Этого монаха, отвергшего милость мою, повелеваю сковать по рукам и по ногам и три дня не давать хлеба и воды». И снова спросил: «Открой мне, где сокровище?» Феодор же сказал: «Не помню, где спрятал его». Князь же велел жестоко мучить его, так что и власяница омочилась кровью; затем велел подвесить его в большом очаге, связав руки назад, и огонь раздуть. Многие удивились тогда терпению этого мужа, который пребывал в пламени, как в росе, а огонь даже власяницы его не коснулся. И некто из стоявших тут рассказал о чуде, сотворенном Феодором. И ужаснулся князь, и сказал старцу: «Зачем ты губишь себя и не отдаешь сокровище, которое нам достойно?» Феодор же сказал: «Истину тебе говорю, что молитва брата моего Василия спасла меня тогда,

когда я нашел сокровище, и ныне отнял Господь от меня память сребролюбия, и я не помню, где спрятал его».

Князь же скоро посла в печеру по святаго Василиа. Сему же не хотящу приити, нужею приведоша его ис печеры. Князь же рече ему: «Все, еже веллъ ми еси сътворити сему злому, и сътворих, теб же хощу въ отца мсто имти». Василий же рече: « Чтоти повелх сътворити?» Князь же рече: «Еже еси ми повдалъ съкровище, сей же не повсть его, и мучих его». И отвща Василий: «Познахъ козни злаго бса, прельстившаго тя, а на мене сългавша и на сего преподобнаго: мене бо не вид никогдаже исходяща ис печеры своеа 15 лт». Такоже вси предстоащеи рша: «При нас еси глаголалъ князю». Василий же рече: «Всх вас прельстил бес, нсми видлъ князя, ни вас».

Князь же тотчас послал в пещеру за святым Василием. Тот не хотел идти, но его насильно привели из пещеры. Князь же сказал ему: «Все, что ты мне велел сделать с этим злодеем, я сделал и хочу, чтобы ты был мне как отец». Василий же сказал: «Что я тебе велел сделать?» Князь же сказал: «О сокровище, про которое ты мне рассказал, он ничего не поведал, — и я пытал его». И ответил Василий: «Вижу козни злого беса, прельстившего тебя, а на меня возведшего ложь и на этого преподобного: меня никто и никогда не видел выходившим из пещеры своей пятнадцать лет». Тогда все, бывшие тут, сказали: «При нас ты говорил князю». Василий же сказал: «Всех вас бес прельстил, а я не видел ни князя, ни вас».

Разгнвав же ся князь и повел бити его безъ милости. Не стръпвъ бо обличениа, и шуменъ бывъ от вина, и възъярився, и вземь стрлу, уазви Василиа. И егда застрли его, Василий же изем стрлу от утробы своеа, верже ю къ князю и рече: «Сею стрлою сам уязвенъ будеши». Еже и збысться по проречению его.

Разгневался князь и повелел бить его без милости. Не стерпев обличения, и захмелев от вина, и разъярившись, взял он стрелу и вонзил ее в Василия. И когда он проткнул его, Василий вытащил стрелу из тела своего, бросил ее князю и сказал: «Этой стрелой сам убит будешь». Как и сбылось по предсказанию его.

И повел князь затворити ею разно, да утр мучить ею зл, и в ту нощь оба скончастася о Господ. И се увдавше братиа, и пришедше, взяша телеса ею, и погребоша их честно в печер Варяжской. В ней же подвизастася, ту же и положена быста въ оджи кровавей и въ власяници, яже и донын цла сущи: еаже б постыдся огнь, како сиа тлнию причастится?

И повелел князь порознь заключить обоих иноков, чтобы утром предать их злым мукам, но в ту же ночь оба они скончались о Господе. И, узнав это, иноки пришли, взяли тела их и погребли их честно в пещере Варяжской. Где они подвизались, там и положены были в кровавых одеждах и власяницах, целы они и доныне: тех, кого постыдился огонь, как тление коснется?

Не по мнозех же днехъ самъ Мстиславъ застреленъ бысть в Володимери на забралхъ, по проречению Василиеву, биася съ Давидомъ Игоревичемь. И тогда позна стрлу свою, еюже застрли Василиа, и рече: «Се умираю днсь преподобных ради Василиа и Феодора».

По прошествии немногих дней сам Мстислав, воюя с Давыдом Игоревичем, по предсказанию Василия убит был на городской стене, во Владимире. И тогда признал он свою стрелу, которой пронзил Василия, и сказал: «Это я умираю за преподобных Василия и Феодора».

Да збудется реченное Господомь: «Всяк, взимаай нож, ножем умирает». Понеже безаконно уби, и самъ безаконноубиенъ бысть. Сиа же мученичьский венець приашао Христ Иисус, Господ нашем, ему же слава съ Отцемь и Святым Духом.

Так сбывается сказанное Господом: «Всякий, взявший нож, от ножа погибнет». Как он беззаконно убил, так и сам беззаконно убит был. Блаженные же приняли мученический венец о Христе Иисусе, Господе нашем, ему же слава с Отцом и Святым Духом.