Киммерийский аркан
Шрифт:
– Теперь слушай меня, сын шакала. Я знаю, о чем ты думаешь. Потому что я вижу все твои мысли на твоем лице. Запомни, Керей, если со мной и моими людьми что-то случится, то сюда придет мой брат, и перебьет каждого кюрта выше тележной оси! Ты ведь понимаешь это, хитрый Керей? У тебя есть сыновья, Керей?
– Да. Четверо!
– И они с тобой сейчас?
– Двое старших, они в становище!
– Пришлешь мне их сегодня же. И не смотри на меня так, грязный мужеложец, я сделаю их своими воинами, а не подстилками! У них будут лучшие лошади и доспехи, и они будут
Керей-хан кивнул и пожелал Каррасу править девяносто девять лет.
За всей этой сценой с любопытством наблюдали остальные пирующие. Наконец Башкурт-хан, плечистый человек с темным лицом и рыжеватой вьющейся бородой, сказал.
– Великий каган, окажи мне великую честь. Возьми и моего сына в свое войско. Ему пятнадцать лет, он ловко сидит в седле и без промаха стреляет из лука, сегодня была первая битва.
Каррас кивнул.
– Я исполню твою просьбу.
Башкурт поклонился, прижав руку к сердцу.
– Я твоя жертва, великий каган.
– сказал он.
– Правь же девяностол девять лет.
Эта расправа над заносчивым Кереем и неожиданное вступление в подданство отважного Башкурта случились так быстро, что присутствующие не сразу поняли, свидетелями чему стали.
Киммерийский Каганат продвинулся на Восток далеко, как никогда.
Отныне земли до самых границ страны аваханов, будут платить дань Каррасу.
Каррас подозвал Гварна.
– Отправь гонцов на родину. Пусть присылают пять сотен воинов. Кто хочет, пусть берут с собой жен и детей. Они останутся здесь, утверждать мою власть. Старшим над ними я поставлю тебя.
– Будет исполнено, великий каган.
– поклонился Гварн.
– Это честь для меня.
Каррас усмехнулся.
Решив, таким образом, дела государственной важности, великий каган все-таки решил отдаться пирушке и вино больше не разбавлял. Сладкозвучная музыка аваханов ему надоела, он велел позвать музыкантов из киммерийского стана. И под свирепые мелодии, под рычащие голоса своих воинов, Каррас пустился в пляс. Коренастый, сильный, несмотря на почтенные годы легкий на ногу, он кружился с мечом и щитом, ему хлопали и подбадривали криками совсем уже хмельные гости.
Киммерийский каган танцевал единственный танец, который умел.
Танец войны.
Вскоре к нему присоединился и Дагдамм, огромный, почти на целую голову выше отца.
– Сын!
– воскликнул Каррас.
– Довольно нам чинно сидеть здесь, и скучать! Пойдем в становище, будем пить и плясать с нашими людьми, которые своими мечами принесли мне новые победы! Когда-нибудь ты станешь каганом Степи, поведешь Орду к новым победам. Никогда не забывай о своих воинах. Ты выше их, но ты один из них! Когда научишься сочетать это в себе, ты станешь настоящим вождем.
Такая откровенность была непривычна для молчаливого Карраса.
Должно быть он оценил мои деяния за последние два дня.
Дагдамм готов был присоединиться к порыву отца. Странную тоску как будто уносило на просторы налетевшим ветром.
Но он снова столкнулся взглядом с Кидерном, и вино в кубке показалось ему кислым уксусом, а музыка - воем ветра и скрежетом колес.
Давно уже взошла над Степью Луна, давно уже горели все звезды.
На многие мили вокруг над Степью шумел пир многотысячного воинства.
Каррас и Дагдамм плясали в кругу киммерийских всадников.
Первый, и последний раз в своей жизни.
Тяжело на сердце было у аваханов, как у тех, которых скрутили веревками, так и у тех, кто встал на колени перед Каррасом.
И не уходила тяжесть с сердца Дагдамма.
Он проснулся рано, несмотря на то, что много выпил за ночь. С тяжелой головой, Дагдамм спустился к реке, умылся теплой мутной водой.
Да, пиршество продлится и сегодня.
Но сегодня будет день скорби. Сегодня будут хоронить своих павших.
Дагдамм взобрался на коня и поехал к месту, где держали аваханских пленников. Измученные, печальные люди встретили его настороженно.
Их стерегли мрачные и злые оттого, что пропустили пиршество, киммерийские всадники.
– Есть ли среди вас такие, кто будет служить мне?
– спросил он.
И несколько десятков человек из тех, кто вчера не согласился встать на колени перед победителями, шагнули вперед теперь.
– Освободите их. Проводите их в мой стан.
– приказал Дагдамм, и обернулся к аваханам.
– не вздумайте бежать или бунтовать. Тогда умрете страшной смертью.
Вереница пленных потянулась за ним. Дагдамм пересчитал их. Шесть десятков. Больше полусотни. Целый отряд.
Он привел их туда, где расположились его люди, на пологий склон холма.
– Приведите мне Керима.
– приказал он.
Два воина приволокли раненого сына Сарбуланда. Нога того распухла, и он уже не мог на нее наступать. Остальные раны по-прежнему кровоточили. Но Керим юн и силен, скорее всего выживет.
– Ты согласился служить мне, Керим, сын Сарбуланда.
– сказал Дагдамм.
– Эти люди твоего племени и твоей веры тоже согласились служить мне. Ты станешь главным над ними.
– Повинуюсь.
– Керим неуклюже поклонился.
– Вейлан!
– окликнул Дагдамм мощно сложенного киммерийца, который в его дружине командовал второй сотней.
– Да, господин.
– коротко склонил черноволосую голову Вейлан.
– Вейлан, ты назначишь им десятников из числа своих лучших людей. Ты накормишь их и дашь им оружие, но пока не давай лошадей.
– Да, господин.
– Слушайте меня, воины. Отныне вы мои люди. Ваша жизнь принадлежит мне. Ваша участь - повиновение. Если вы будете хорошо служить мне, у вас будет добыча, о какой вы и не мечтали прежде. Я дам вам вино и мясо, женщин и роскошные одежды. Слушайте закон Орды. Старший над вами - десятник, он вам вместо родного отца. Кто ослушается его - тому смерть. Кто побежит с поля боя - тому смерть. Кто сбежит, не предупредив о приближении врага - тому смерть. Кто украдет часть добычи - тому смерть. Пятая часть добычи идет великому кагану, да правит он девяносто девять лет. Пятая часть идет мне. И три пятых делит между собой войско. Таков закон.