Киндер-сюрприз для декана
Шрифт:
Когда яркая зарница гениальной мысли освещает сумрачную мою головушку, хочется орать от досады, что не озарило меня раньше.
– Вообще-то есть просьба, – неторопливо и в то же время настойчиво проговариваю я, – насчет человека на мое место. Хорошая рекомендация.
– Я чувствую подвох, – насмешливо комментирует Васнецов.
– И не зря, – откликаюсь я и называю фамилию.
Реакция на неё вызывает у Васнецова почти ту же яркую реакцию, что и новость о моем увольнении.
– Да брось, специалист-то он хороший, – возражаю я.
– Он-то
Что ж…
Вот и посмотрим, насколько он мне друг.
В конце концов, если он не охмурит декана строительного факультета СПАТУ – то как мне занимать его место?
А если удастся – о, это будет достойная месть для Холеры. И не исключено, что приговор для меня. Потому что я… Уже отвык находиться к ней так близко!
Глава 11. Антоний
– Нет, меня не интересует газель через месяц. Нужно в конце недели. И объема в девять кубов у кузова недостаточно. Минимум двенадцать.
Слышу папин голос и невольно втягиваю голову в плечи. Если он говорит – значит, его уже разбудили. Если его разбудили – значит, скоро он придет и заберет планшет.
А я еще не закончил.
С другой стороны – паниковать рано. Папа говорит громко, слышно из спальни, и от неё до кухни близко, конечно, но… Раньше было близко. А сейчас у нас коробки, коробки, коробки… Чтобы между ними протиснуться, ему приходится идти не торопясь и боком. А не то все посыплется. Опять!
– Да, я в курсе, что у вас высокая занятость, – папа начинает говорить резче, а это значит, что те, кто его разбудил, его начинают бесить, – но разве не у вас на сайте есть возможность поставить галочку “срочный заказ”, чтобы водитель помог нам с переездом сверхурочно за двойную плату.
Голос громыхает и приближается. Слышу глухое шуршание и звуки ударов. Будто кто-то, пробираясь через наши “баррикады” – как их бабушка вчера назвала, – распихивает коробки в стороны пинками.
Высовываю язык от нетерпения и начинаю торопиться. Ба говорит, что “поспешишь – людей насмешишь”, но кто вообще сейчас серьезно слушает это старье?
Хочу успеть дорисовать до прихода папы. А то потом… Потом может и не даст. И сотрет ваще.
– Я вас понял, девушка, вам не нужны мои деньги, – раздраженно гаркает папа, появляясь на пороге кухни, – черт с вами, не буду вам их навязывать. Найду других дураков, кому они не помешают.
Бросает трубку, бросает телефон, брякая им об столешницу. Смотрит на меня.
– С добрым утром, Антоний.
– С добрым, па, – говорю восторженно и на всякий случай сдвигаюсь влево. Коробка от хлопьев вряд ли поможет скрыть спертый без спросу планшет, но… А вдруг проканает? – проблемы с машиной?
В любой непонятной ситуации главное сделать вид, что ничего особенного не происходит.
– Да, не хотят нас везти на этой неделе, – папа мрачно сводит брови.
– Так может, ну его,
Ну как можно упустить этот шанс?
Тем более, я… Не хочу никуда ехать. Тем более… К этой!
– Нет, братец, отступать нам некуда, – папа рассеянно качает головой, снова берет в руки телефон, крутит его между пальцами, – я уже уволился…
– А есть мы что будем? – хочу достучаться до его разума, но в последнее время с папой это почти не срабатывает. Мама говорила, что влюбленные всегда глупеют, и от того только противнее.
– В крайнем случае, ты съешь меня, как завещали нам наши предки, – фыркает папа и проходится ладонью по моим волосам, – ты молодой да сильный, сначала съешь меня, потом начнешь охотиться на других.
– Надоели твои шутки дурацкие, – бурчу мрачно, – лучше б мы тут остались. У тебя тут работа есть.
– Работа, – папа вздыхает как-то обреченно, – если бы от работы, Антоний, можно было убежать в другой город… Вчера уже звонили. У одного моего знакомого крыша у дома обвалилась. У нового. Надо переделывать. Они услышали, что мы переезжаем, и уже ждут меня. Даже задаток готовы внести. Так что с голоду мы с тобой не помрем, не боись.
Ну, блина!
Вот не мог этот папин знакомый месяц со своей крышей подождать! Может, без работы папа бы передумал?
– Та-а-ак! – как я и думал, долго прятать планшет не получается. Папа замечает и поднимает коробку, застукивая меня с поличным.
– Чего? – Я пытаюсь выглядеть невинно. А вдруг он решит, что разрешал мне планшет спросонья? Так бывало, между прочим.
– Слушай, юный хакер, – папа скрещивает руки на груди, – ты уже третий мой пинкод вскрываешь. Как?
– А чо они у тебя дурацкие такие? – бормочу, а сам расплываюсь в улыбке: – Мой день рождения, четыре цифры моего номера…
– Ну не ври, Антоний, – папа изобличающе качает головой, – вчера новый ставил. Не связанный с тобой.
– Ага, день, когда у той тетьки была эта её призе…станция.
– Презентация, – поправляет меня, а смотрит строго. Раньше так не смотрел. Все из-за этой! Все как теть Наташа говорила!
Я ведь папе не родной. А родных наделать – любой дурак сможет, не то что профессор. Это тоже теть Наташа говорила!
– Ну-ка, ну-ка, – пока я зеваю – папа забирает у меня планшет, – а это что за вольное творчество, братец?
– А чо? – нет никаких вариантов, кроме как начать защищаться. – Ей идут рога. И хвост. А усы не пошли, их я стер.
– И на этом спасибо, – папа рассматривает мой рисунок с очень странным лицом, – ты где фотку взял?
Увы, уклониться от ответа не получается. И даже сопения моего недовольного папа не понимает. Смотрит на меня пронизывающе, будто насквозь видит.
– В гугле нашел, – сознаюсь неохотно, – на флаере было написано Катя Диамант. Я в браузер забил и скачал оттуда.
– В поисковик, значит? – папин голос начинает звучать рассеянно. – И что, много было там фоток?