Кирпичики
Шрифт:
Ленинград, 16 августа 1990 года, квартира БГ
— Джоанна, выходи похмеляться, — бросил он через плечо куда-то вглубь квартиры, — трубы-то горят наверно?
Из соседней комнаты послышался шорох, потом что-то тяжёлое упало на пол, потом в дверях нарисовалась дама довольно зрелого уже возраста и с внешностью на любителя. Она, видимо та самая Джоанна, была в длинной льняной рубашке, расстёгнутой сверху на пару пуговиц, больше на ней ничего надето не было.
— Конечно горят, чего спрашиваешь, — кинула она короткую фразу и плюхнулась на колченогую табуретку за кухонным столиком.
Я
Борис мигом вытащил из ящика стола открывалку, откупорил три бутылки «Рижского тёмного» и поставил их на стол. Стаканов он как-то не предложил, так что мы все трое выпили прямо из горла, запрокинув головы, как пианисты во время концерта.
— Хорошо, — сказала наконец она, а потом заметила меня, — а ты кто такой? Лицо у тебя знакомое.
— Я его тоже где-то видел, — сообщил Борис, доставая из холодильника открытую банку кильки в томате. — Недавно совсем.
— Я Саня Летов, — начал представляться я, — из города Энска.
— Знаю я эту дыру, — тут же перебил меня Борис, — Чиж, кажется, откуда-то оттуда выполз.
— Правильно, а ещё Лёша Полковник, — добавил я. — Работаю в городском штабе МЖК… молодёжный жилой комплекс расшифровывается… ну где молодёжь сама строит себе жильё…
— Вспомнил, — опять перебил меня Боря, открывая новую тройку бутылок, — где я тебя видел. Пиво, кстати, очень приличное — где покупал?
— На Рижском железнодорожном вокзале, — признался я.
Этикетки от советского Рижского пива, крепость 3,2 %, плотность 12 %.
— И где же ты его видел? — девушка направила мысли Бориса в нужном направлении.
— Вчера в новостях по ящику, — сообщил тот, — где обсуждали покушение на Цоя.
— Точно, — обрадовалась Джоанна, не забывая, впрочем, прикладываться к бутылке, — он Витю до больницы довёз, кажется.
— А потом Вайкуле показали, она тоже там засветилась, — дополнил Боря, — богатая, короче, история случилась.
— Да, было вчера такое дело, — признался я, — Витю какой-то гад ножом порезал, а я его в больницу отвёз. А помогла мне Лайма Вайкуле.
— Давай подробности, — потребовал Борис от меня, а подруге коротко бросил, — сгоняй в магазин за бухлом, а?
— Так у вас же всё по талонам, — логично возразила ему она, — а талоны у нас неделю уже как закончились. Или с тройной наценкой придется брать.
— Могу спонсировать, — скромно вклинился я в их искромётный диалог, вытаскивая из кармана два четвертака.
— Ты прямо Дед Мороз какой-то, — восхитился Борис, забирая у меня деньги, — на пару пузырей хватит… и еще может шмали перехватишь у этого… у грузина…
— Ясно, — перехватила Джоанна купюры у него, — через полчаса вернусь.
И она встала и отправилась в свою комнату, начав раздеваться прямо по дороге — фигура у неё вполне
А Борис тем временем открыл дверь на балкон — во как, прямо из кухни.
— У тебя чего, из кухни выходить на балкон можно? — спросил я.
— Не, это выход на крышу — я недавно тут место для отдыха оборудовал, можем перебраться, — и он широким жестом пригласил меня туда, где между дымоходом и проволочным бортиком, отделяющим ржавые листы оцинковки от пустоты, стоял низенький столик и три стула.
— А ты не останавливайся, давай про Цоя, — попросил у меня Борис.
Вышел я, коротко говоря, из бориной квартиры через три часа с хвостиком, основательно накачанный водкой Пшеничной, той самой, у которой на этикетке раскинулись бескрайние поля с колосьями. Договориться с ними обоими у меня ни о чём не вышло, так что напрасно я на них пиво с деньгами переводил, но надеюсь, что переговоры продолжатся. В связи с этим прискорбным фактом я решил посетить местных МЖК-цев. Как говорится, ворон ворону, равно как и боец МЖК бойцу МЖК глаз не выклюет — надеюсь, с этими-то получится хоть что-нибудь. Едем, значит, к Смольному… не совсем к тому, конечно, из которого Ильич революцией руководил, в соседнее здание, его городские власти приспособили для руководства местным МЖК…
Глава 21
На метро до Чернышевской добрался, а тут и недалеко уже до… проходя мимо Смольного, задумался — а почему большевики выбрали для своей базы именно институт благородных девиц? Уж за что, за что, а за благородных девиц ни Ильича, ни Троцкого, ни Свердлова принять никак нельзя было. Вспомнилось, что съехала эта организация куда-то на юга довольно поздно, чуть ли не в октябре 17 года — возможно это здание просто по разнарядке досталось Ильичу… хотя нет, Троцкому, конечно, Ильич же в это время ещё в Разливе прятался, в шалаше. Прохладно наверно было жить в шалаше в октябре месяце-то, подумал я, входя в дом, который значился у меня на бумажке.
А там меня ждал очередной сюрприз — штаб городского МЖК переехал в Мариинский дворец.
— Это напротив Исаакия что ли? — уточнил я у вахтерши.
— Ага, напротив, — подтвердила она.
Ну делать нечего, отправился туда — с двумя пересадками до Сенной, а вот и он, Мариинский… не такой знаменитый, конечно, как Смольный с Зимним, но тоже ничего себе. До революции там Госсовет заседал, а после его облюбовало Временное правительство во главе, сами понимаете, с Керенским Александр-Фёдоровичем. Но не будем о грустном, сейчас здесь заседает Ленсовет, а при нём скромно притулился в левом крыле городской штаб МЖК. Вход отдельный, так что меня даже никто ни о чём е спрашивал — взял и прошёл себе, куда надо.
— Здравствуйте, — остановил я первого встречного, — а где здесь руководство МЖК заседает?
— А тебе кого надо? — непринужденно перешёл на ты этот встречный, — руководства здесь много и на любой вкус.
— Да хоть кого-нибудь для начала, — не стал упираться я, — а там видно будет.
— Ну тогда к Синельникову зайди, он сейчас вроде свободен — вон та дверь направо.
Я и зашёл к Синельникову, предварительно постучав.
— Я из Энского штаба МЖК, — сразу же с порога объявил я, — проездом в вашем городе, зашёл вот пообщаться.