Кисельные берега
Шрифт:
Глава 70
Обмывание, обтирание и одевание – все эти предваряющие свидание процедуры напоминали подготовку к сложной медицинской операции. Та же тщательность, та же напряжённая значимость, та же предупредительность к пациенту… Кира и чувствовала себя похоже – будто на пути в операционную, только с заведомо летальным исходом.
Полностью снаряжённая, она бросила на себя невидящий взгляд в зеркало, сглотнула противный ком в горле и облизнула сухие губы. Выпить бы чего покрепче… Захотелось вдруг остро и нестерпимо – накатить пару-тройку рюмок анестезии,
– Последнее желание можно? – спросила она у зевающего в уголке Маруфа.
Тот криво, без всякого сочувствия усмехнулся и взмахом руки отпустил обслуживающих Киру рабынь:
– Можно, - буркнул он. – Только утром. Ты уж потерпи, хабиби.
Терпеть насухую казалось невмоготу. Пока шла вслед за ведущим её на заклание евнухом по лестницам, коридорам и переходам дворца, только о выпивке и думала: о ледяной водке в запотевшей рюмке с кусочком сала на бородинском хлебе; или нет – грамм сто коньяка с лимончиком – вот это было бы дело; или…текилы бы сейчас под устрицы? Нет, наверное, всё-таки лучше…
Провожатый остановился перед высокими расписными дверьми. По бокам их – стража с копьями и каменными лицами. Евнух постучал кулаком – сильно, но весьма аккуратно и почтительно. Створки распахнули с той стороны такие же стражники, пропустили прибывших и мягко затворили врата последнего пристанища обречённой рабыни.
– -------------------------------------
Пузатый и представительный «Возок» - страсть как похожий на своего солидного владельца – капитан заприметил сразу. Сунув большие пальцы рук за широкий обод кушака, он задумчиво прищурился на червлёные паруса струга, скатанные в валки, на скучающего вахтенного и самозабвенно дрыхнущую на носу бело-рыжую собаку.
– Скажи-ка, друг, - обратился Синьбао к одному из тех портовых бездельников, что вечно готовы услужить, дабы насшибать на чекушку, – в какой из славных харчевен Цзудухэ достойный владелец сего прекрасного судна предпочитает вкушать байцзю в сей погожий полдень?
Пьянчужка изобразил на оплывшей физиономии страдание:
– О господин! – просипел он пропитым голосом. – Мне ли, несчастному, знать? Когда глаза от голода не видят, а горло пересохло от смертельной жажды, кто станет, скажи, интересоваться чужими делами?
Синьбао удостоил собеседника брезгливым взглядом:
– Коли ничего не знаешь, болван, чего крутишься под ногами? Чтоб добрые люди о тебя спотыкались?
«Болван» скривился ещё страдательней:
– Разве посмел бы я, ничтожнейший, лезть в глаза храброму капитану, кабы не мог услужить ничем? Пусть бедный Ву не знает, где искать иноземного купца, зато он знает того, кто знает.
– Ну? – скосил глаза храбрый капитан.
– Ох… - проскрипел из последних сил осведомитель, вцепившись себе в горло чёрными от грязи пальцами. – Ни словечка вымолвить… В горле – будто засуха… Подмогни, добрый капитан, медяшечкой…
Синьбао швырнул в него мелкой монетой. Пьяница словил её на лету, будто дрессированная собака, и быстро сунул за щёку.
– А вон, поглянь-ка… - махнул он рукой, плотоядно уставившись в сторону ближайшей разливочной. – Спроси у того высокого господина, с бородой цвета рисовой соломы. Он с той же джонки, благородный капитан!
Пьяницу утянули ароматы байцзю, а Синьбао, мгновенно вычислив в разномастной толпе указанного ему иноземца, двинулся к нему. И поспел как раз вовремя - тому никак не удавалось отделаться от докучливого торговца варёными куриными лапами. Капитан с такими обычно не миндальничал: он молча развернул приставучего лоточника за костлявые плечи и мощным пинком под зад отправил спотыкаться до ближайшего столба, спасшего торгаша и его неаппетитный товар от неизбежной встречи с землёй.
– Порой эти олухи бывают весьма утомительны, - прокомментировал Синьбао.
– Ты меня спас, добрый человек, - усмехнулся Медведь.
Спаситель перевёл на него внимательный и цепкий взгляд:
– О! Это было не бескорыстно.
Русобородый великан прищурился:
– Чего хочешь?
– Хочу говорить с хозяином той пузатой джонки, - Синьбао мотнул головой в сторону «Возка». – Слышал, ты при нём, воин?
– ----------------------------------------------------
Медведь внимательно прислушивался к разговору сведённых им дельцов и поражался – насколько бысро удалось им столковаться!
Вернее, насколько быстро гостю «Возка» - первому, по сути, встречному авантюристу – удалось заинтересовать, обаять, соблазнить такого, казалось бы, осмотрительного и прагматичного купца, как Порфирий Никанорыч. И тут же, не раздумывая долгонько, и по рукам ударить.
Ну, не сразу, конечно. Спустя пару часов сытного обеда под подогретую байцзю.
Вначале-то, как положено, Никанорыч принял вид отчуждённо-скептический, пошевеливал раздумчиво крепкими пальцами, сцепленными на пузе купеческом, поводил с сомнением бровями соболиными:
– Земля Египетска, говоришь? Хм… Однако… Далековато, батюшка. Да всё морским путём… Мои-то струги для речного судоходства налажены, знаешь ли…
Синьбао согласно и понимающе кивал, полностью разделяя приводимые ему доводы:
– Для того, почтенный, я и предлагаю тебе свой верный дау и опытную команду. В мгновение ока домчим тебя до благословенных берегов, процветающих под властью всесильнейшего и мудрейшего царя-фараона! Даже соскучится в пути не успеешь.
Купец пожевал губами:
– Да стоит ли того? – нахмурился он. – Трюмы моих кораблей полны товаров. В самую пору разворачиваться к родным берегам…
– Сколько ты думаешь взять за шёлк в своих полуночных землях? – перебил его собеседник, заговорщически склоняясь лицом к лицу.
– Ну… - заюлил Никанорыч. Стоит ли говорить? Поразмыслив и преуменьшив, всё же решился: - Цены четыре, мыслю, было бы неплохо.
– Ха! – Синьбао снисходительно скривился. – Четыре! Стоило ли забираться в такую даль? Стоило ли мочить днища кораблям и нанимать им обслугу ради столь скудного барыша? Неужели это всё, на что способна твоя торговая сметка? Или ты не купец? В нашей стране деловой человек даже с места не сдвинется ради такой жалкой прибыли!