Кисельные берега
Шрифт:
– ------------------------------
– Пхмм, - задумчиво пыхнул кальяном богоподобный султан богоспасаемого Эль-Муралы. – Так это и есть Земля Крылатых? Та самая, куда мечтал попасть Синдбад? Ради путешествия в которую он копил дирхемы, словно старый ростовщик? И к которой судьба сама привела его корабль с помощью ниспосланной Аллахом бури?
– Это безусловно так, о проницательнейший, - склонила голову дочь визиря.
– Вот ведь болван! – расхохотался Шахрияр. – Жалкий болван! Быть рядом со своей
Шахзадэ улыбнулась своей мягкой, загадочной улыбкой и непринуждённо облокотилась на подушки. Уже двадцатую ночь подряд коротала она в султанских покоях, наутро неизменно возвращаясь домой живой и невредимой. Небывалый случай. Вопиющий, прямо сказать, прецедент! Немудрено, что ушлая сказочница несколько расслабилась. На качестве её ночных выступлений это сказалось наилучшим образом: речь лилась свободнее, образы рождались легче, внутренний взор, следивший за персонажами сказок, становился острее и внимательнее, прозревая не только их внешние деяния, но душевные порывы.
Прозревал он, кстати, не только вдаль, подмечал и то, что поближе: принял во внимание, например, как плотно подсел на её истории и её общество повелитель Эль-Муралы. Он более не заговаривал об утреннем эшафоте, не шантажировал Шахзадэ проштрафившимся папенькой и не кидался её душить, если вдруг ему не нравились открывшиеся истины. Он слушал внимательно, смотрел задумчиво и молча выпускал дымные кольца к расписному потолку.
Чувствуя своё всё возрастающее влияние на этого грубого, несимпатичного и психически неуравновешенного царька, дочь визиря становилась смелее в суждениях.
Пережидая взрыв гомерического хохота своего повелителя, потешающегося над лузерством знаменитого Синдбада, она отпила из бокала сладкого щербета и отщипнула кусочек пахлавы.
– Разве он виноват, о мой господин, - заметила сказочница, когда султан угомонился, - что Аллах счёл необходимым оставить его глаза сомкнутыми, приведя к мечте? Все мы в его милостивой воле… Все мы, или почти все, смотрим зачастую на свою мечту, кажущуюся недостижимой, слепыми глазами. А она, милостью божественного провидения, рядом.
Шахрияр сосредоточенно поскрёб пузо через шёлковый халат и нахмурил брови:
– Зачем же приводить человека к мечте и не позволять её увидеть?
– Ах, это просто, о величайший! Для того, чтобы научить человека видеть не только глазами.
Величайший слегка завис, переваривая услышанное.
– Мда… - проговорил он наконец и отодвинул кальян. – Мудрёно больно. Ты лучше скажи мне, раз такая умная, моя мечта тоже рядом?
– В этом нет никаких сомнений, господин. Аллах никого не обделяет милостью своей. А уж лучшего из людей и подавно…
– И где же? И что же? В чём она?
Шахзадэ потянулась и бросила говорящий взгляд на оплывшие свечи:
– Наступило утро, мой повелитель, и я вынуждена…
– Ладно, ладно! Знаю присказку твою, коварная женщина, порождение ехидны! Ступай к себе, отсыпайся и наедай щёки финиками – схуднула что ль ты в последнее время? Не люблю ледащих. Поняла?
Шахзадэ изящно поднялась с подушек и поклонилась.
– А такого крылатого я б не прочь себе заполучить, - гыгыкнул повелитель. – А ещё лучше крылатую. В гарем. Баба с крыльями – необычный опыт постельных утех. Как думаешь?
Дочь визиря смутилась и покраснела. Но не ответить по этикету не имела права:
– Я думаю, мечта моего повелителя не в этом. Не стоит размениваться на пустое – это только отвлекает от истины.
– Истины? – пренебрежительно фыркнул султан. – И в чём же она, эта истина?
– В движениях сердца, господин, а не чресл. И даже не разума…
Шахзадэ оправила свой богатый наряд, аккуратно разложила по плечам тёмные локоны и, опустив глаза на расшитые жемчугом туфли, добавила:
– Пусть наш несравненный султан подумает вот о чём. Синдбад всегда был убеждён, что должен поступать рационально и практично, чтобы скопить денег на путешествие в Страну Крылатых. И не слушать глупое сердце, советовавшее ему отправиться на поиски Киры, унесённой на хлипком плоту течением реки. Он считал, что подобные порывы глупы, неуместны и отдаляют его от мечты. Но если бы он последовал по течению реки за ней, следуя велению души и совести, то попал бы прямиком в свою мечту! Ты тоже, повелитель, - сказочница подняла на султана свой гипнотический, чёрный, как космос, взор и смело посмотрела на него, - попробуй отыскать в себе сердце и поговорить с ним…
Глава 87
* * *
Цветы, побитые морозом,
Бутонов почернелых не раскроют.
Дыханьем не пытайся их согреть…
Там же.
«Возок» медленно пробирался по Великой. О его уже достаточно покоцанные бока толкались одинокие льдины – вестники замороженных верховий. Голые берега кисли в слякотном и сером предзимье.
– Ближе к Вышеграду, говорят, река уж давно замкнулась, - пробасил Никанорыч, потирая озябшие руки. – Свезло, что хоть до Колбаскова доползли своим ходом, зима здеся припаздывает нонче…
Воздух, пронзительный и ледяной, как ключевая вода, казался живительным эликсиром после изматывающей жары тропиков. Кира пила его всей грудью, жмурясь от удовольствия. Даже серое туманное уныние поздней осени не повергало её в тоску. На душе было отрадно и светло, будто она и впрямь возвращалась из долгих странствий домой. Вернее, было бы… Если бы не одно обстоятельство.
– Чего делать будешь? – отозвалась она. – Здесь зимовать?
Купец запахнул плотнее шубу и поёжился:
– Вечно мёрзну опосля африк энтих. А чего казалось бы? Теплынь на дворе – ни мороза, ни сиверка! Нечё, пару деньков ещё и привыкну… Чего говоришь? Зимовать? Да боже упаси. Дождусь санного пути, загружу обоз и помчусь до дому. В семик управлюсь. Корабли, конечно, туточки оставить придётся, лодочные сараи взять внаём… Расходы, ёжкин дрын. Но куды деваться?..
Шлёпая вёслами по серой ледяной шуге, «Возок» стал разворачиваться, готовясь причаливать.