Китай, Россия и Всечеловек
Шрифт:
Но сейчас мне хотелось бы сказать о другом, о том, что человек может избавиться не только от страданий, на которые сам себя обрекает, но и от того, что существует помимо его воли, – от авидьи, которая безначальна, но конечна, тогда как Просветленность безначальна и бесконечна. По словам буддологов, «не следует думать, что достижение нирваны представляет собой возвращение к какому-то первоначальному состоянию невзволнованности. По учению буддизма, волнение безначально, оно, следовательно, не есть результат грехопадения, оно не грех, который нужно искупить, а первобытное страдание, которое должно быть приостановлено».
На этом мне хотелось бы остановиться подробнее, ибо, не уяснив причины мирового зла, невозможно понять и то, чем отличается простой смертный от человека Пробужденного, Дао-человека, Богочеловека. Масса по неведению втянута в круговорот бытия, как в воронку, которая возникает каждый
То есть хотя мир и совершенен изначально – все есть благая природа (син), все есть «тело Будды» («дхармакая»), – но помимо того существует нечто побочное, некий изъян, называемый авидьей, изначальным волнением дхарм. Возможно, человек для того и появился, чтобы избавить мир от авидьи, изжить ее, пропустив через чистое сердце. Иначе зачем ему дан божественный разум? А о том, что он дан, свидетельствуют мудрецы, реализовавшие потенции человеческого рода. Но их во все времена было немного, а теперь тем паче. Пока что человек, мягко говоря, не справляется со своим космическим назначением. Более того, делает нечто противоположное, противоречащее воле Неба, засоряя землю, а теперь и космос отходами своей безудержной деятельности. Одновременно он засоряет свое сознание. И чем больше засоряет сознание, тем более возмущает космическую энергию, приближая конец мира. Циолковский не зря назвал наш мир «взбаламученным нулем». (Пустоту-Шунью и Дао называют «нулем»: «Дао-нуль бродит в царстве Великого Нуля; гнездится – в Пустоте».)
Так называемый прогресс, на ускорение которого человечество затратило большую часть своей энергии и интеллекта, оказался миражом, иллюзией, майей в буддийском понимании, ибо движим Неведением – Авидьей, которой подвержена большая часть человечества. «Но это (неведение) не постоянное, оно может быть подавлено и совершенно выброшено из потока сознания, которое делается тогда чистым».
Здесь есть над чем задуматься. Речь идет о прекращении суетной жизни, о возможности поставить мир человеческий с головы на ноги. В самом деле, обречено ли человечество или изначально спасено, как полагали ранние христиане (Ориген) и полагают буддисты всех направлений? Недюжинные умы, тем не менее, считали, что Зло неизбежно, имманентно Бытию. Такой взгляд, по сути, оправдывает духовную немощь человека, нежелание вырваться из сотворенного им же кошмара. С точки зрения других, зло – один из побочных путей, с точки зрения третьих, зло вовсе не существует, есть искажение Добра, которое абсолютно. Уже Лао-цзы скорбел: «Если бы имел совершенный ум, шел по большой дороге. Чего опасаюсь, так это узких тропинок. Большая дорога совершенно ровна, но народ любит тропинки» (Дао дэ цзин, 53). А Конфуций добавит: и узкие тропинки хороши, но бойся зайти по ним далеко.
Если Авидья, некое нарушение изначальной Гармонии мира, существует извечно, из этого не следует, что ей уготовано господство над миром (как не уготовано оно и Князю мира сего), ибо Авидья, как и мировое зло, относительна, безначальна, но конечна. Тогда как Добро, Бог, Благо – абсолютны, утверждают провидцы Востока и Запада. Может быть, назначение мирового зла – научить человека разуму, чтобы он перестал с непонятным рвением и последовательностью разрушать Дом бытия? Если зло не имманентно, не изначально или изначально, но конечно, то нет человеку оправдания и не уйти ему от ответа, какие бы утешительные теории он ни придумывал. Возмездие все равно настигнет. Древние это чувствовали лучше нас: «Из чего все вещи получают свое рождение, в то они и возвращаются, следуя необходимости. Все они в свое время наказывают друг друга за несправедливость» (Анаксимандр). А по Гераклиту: «Грядущий огонь все объемлет и всех рассудит».
Так оно и будет по Закону высшей Справедливости. Но человеку дано превращать разрушительную стихию в созидательную, если к нему вернется разум. Недаром русские философы, от Владимира Соловьева до Николая Бердяева, считали, что этот мир на исходе, что близок конец истории, как все вторичное, она закончится, выполнив свое назначение. (Говоря словами Шиллера: всемирная история есть всемирный суд.) Но за пеленой конечного, вибрирующего мира лежит истинная Реальность, истинно-сущее, что позволяло философам верить в «новое небо, новую землю». Потому и посылали тревожные сигналы, чтобы пробудить спящее сознание.
Все сущее – увековечить,
Безличное – вочеловечить,
Несбывшееся – воплотить.
(А. Блок)
Следует повернуть стихию мысли к божественному Логосу, преодолеть раздвоенность, увидеть сущее в Природе: мысль в Природе и природу в мысли, – призывали в России в начале века. Это был бунт против заземленности, зацикленности на материи, на низшем уровне Бытия. Бунт против утраты целостности вследствие одномерного мышления, уповающего на тот мир, который просветленные умы называют не-сущим, меоном, или иллюзорным, майей, который есть «вечное возвращение». [330]
Отойдя от Истины, утратив Основу, все стало распадаться на части. Но часть не может восходить к Свободе, к Духу, без которых немыслим истинный человек, ибо она «часть», подчинена необходимости второго порядка – прогрессирующей зависимости. Раздвоение Единого на субъект и объект, предпочтение чего-то одного ведет к тотальной объективации, к множеству вне единства, к превращению мира в арену борьбы: «все разорвано, враждебно одно другому, выпало из глубины, то есть не духовно» (Н. Бердяев. Царство духа и царство Кесаря). Или Е. Н. Трубецкой: «Человек не может оставаться только человеком: он должен или подняться над собой, или упасть в бездну, вырасти или в Бога, или в зверя».
В такой атмосфере душа сжимается, как шагреневая кожа, перекрываются каналы, соединяющие Землю с Небом, человека с Богом, человека с человеком. Все медленно умирает, вне Духа ничто не может жить. Дух первичнее бытия. Вне духа материя становится неуправляемой, стихийной, все отпавшее теряет себя, начинает бунтовать: земля, огонь, вода, энергия человека, ибо утрачена связь с Целым, с Центром, который все сообразует между собой.
Но если Авидья безначальна, но конечна, то есть на что надеяться. Успокоение сознания привело бы к успокоению мира, к проявлению его благодатной силы. То есть человек не обречен на вечное страдание, и его спасение зависит от него самого, от умения думать, очищаться от того, что не дает проникнуть божественному Свету. Но в чем источник Авидьи? Может быть, она так же порождается из Пра-бытия, как мировое зло из «Безосновности» (ungrund) Бёме, Шеллинга? Мистикам открылось существование Праосновы, хотя акценты они ставили разные. Одни – на «абсолютном безразличии», неразличении добра и зла. Другие – на непричастности Бога к мировому злу и, стало быть, временности последнего, как это делал один из самых ярких провидцев XX века Николай Бердяев. Уже в ранней работе «Философия свободы» (1911) он ставит вопрос о «происхождении зла и смысле истории», провидчески связывая их вместе, понимая историю как искупление за первородный грех. (Значит, этот грех конечен, если возможно искупление.)
Все же откуда Зло? Первородный грех может ли иметь начало во времени? (Бердяев называет время «болезнью бытия»: болезнь эта в том, что все стало временным, исчезающим и возникающим, как мираж, по буддийским понятиям – сансарой, колесом жизни и смерти, запущенным авидьей.) Природа грехопадения, по Бердяеву, предмирна, добытийна, заложена в Перво-Божестве, безосновна (ungrund). Перво-Божество есть абсолютное, полное бытие. Откуда же зло, если Перво-Божество лишено каких-либо атрибутов, противоречий? Сама проблема зла аннулируется при Абсолютном Божестве. (Так же авидья дает о себе знать, включаясь в колесо сансары как одно из звеньев круга причинного возникновения – пратитья самут-пада; чтобы избавиться от авидьи, нужно остановить колесо сансары.) Где же корень зла и где место его нахождения? Если всякое бытие имеет своим источником Божество и если подлинное бытие в Божестве пребывает, то зло не может корениться в бытии. «Кроме бытия нам дано и нами мыслится еще и небытие, злая пустота», – напоминает Бердяев. Зло коренится не в бытии, а в небытии, оно возникло в сфере небытия и, заняв призрачное, фиктивное место в бытии, должно быть окончательно оттеснено в сферу небытия, должно быть «изничтожено, изобличено во всем ничтожестве своего небытия, своей поддельности» (Философия свободы, с. 134–135). То есть Бердяев имеет в виду под «небытием» то, что буддисты называют майей, иллюзорной действительностью, соблазняющей и низводящей человека до животного уровня. Зло есть нарушение небесной иерархии, в результате чего низший становится высшим. Говоря словами Бердяева, вступив на путь зла, люди стали не богами, а зверями, не свободными, а рабами, попав в сферу Дьявола, в сферу лжи и обмана. Зло – не особая стихия, а превращение всякой стихии в небытие, подмена подлинной реальности фиктивной. Внутри Абсолютного не может быть никакого злого бытия, а вне Абсолютного никакое бытие невозможно.