Китай, Россия и Всечеловек
Шрифт:
Сяожэнь же – групповой, коллективный, вступает в союз, в сговор одних против других, то есть избирателен, в чем не нуждается цзюньцзы. Он и так всеобщ, принадлежит всем и все ему, тут связь обоюдная. Сяожэнь действует «как все». Но если «как все», то уже не так, ибо все, люди массы, безлики. «Народ можно побудить следовать чему-то, но нельзя объяснить, для чего» (Лунь юй, 8, 9). А все потому, что сяожэнь не подключен к миру иному, ищет опору не в себе, а в других, себе подобных, – со всеми вытекающими отсюда последствиями, о которых знал Достоевский. А причина именно в том, что сяожэнь частичен и, как всякая часть, функционален, то есть не свободен и не может быть свободным в принципе, сколько бы ни считал себя таковым и ни боролся за свободу. Будучи частью, он просто не знает, что значит быть Целым, мыслит как орудие, призванное чему-то служить. Но «цзюньцзы не орудие», Конфуций прямо говорит об этом (Лунь юй, 2, 12). Целое не может быть орудием в силу своей целостности, его нельзя использовать в каких-то целях, оно само цель.
Путь каждого неповторим, как и душа. Значит, человек не должен уподобляться другим, у каждого свои возможности и свое назначение. Но один, в одиночку, он ничего не может, не имея поддержки Неба, не получая его одобрения. Объединяясь с теми, кто не достиг понимания, он лишь усугубляет мировое зло. Всякая однородная, замкнутая система саморазрушается.
Похоже, Природа мстит отступникам за утрату целостности, индивидуальности, иначе говоря – души, которая неповторима, как в человеке, так и в нации. Лишь через душу соединяется человек или нация с Высшим, сообщается с Духом. (Кстати, причина распада нашего Союза не в волеизъявлении отдельной личности, а в том, что Союз этот не был естественным образованием. Не может не распасться то, в основе чего лежит принцип закрытости, диктата, отчуждения. Это был искусственный конгломерат, части которого неизбежно стремились к обособлению в силу целостной природы сущего. «Состоящее из частей подвержено разрушению». Союз будет жизнестойким, если станет органичным, самоорганизуется, тогда и произойдет естественное взаимопритяжение свободных народов, изнутри, в силу внутренней потребности, ибо невозможно единство вне Свободы.)
При правильном правлении люди становятся лучше. Если наверху ведут себя достойно, кто осмелится вести себя недостойно? Конфуций не раз возвращается к этой мысли. На вопрос, допустимо ли казнить людей, нарушающих закон, Конфуций отвечает: «Если правильно управлять, то зачем убивать? Если искренне стремишься к добру, то и народ становится добрее» (12, 19). Ученик Конфуция уверяет: «Если усердно заботиться о родителях и помнить об умерших, то Дэ народа вернется к лучшему» (1, 9). Разумеется, невозможно при современном уровне сознания и культуры не опираться на юридические законы, на конституции, – иначе люди просто уничтожили бы друг друга, но это временная мера, уступка нравам, и она мало что дает для духовной жизни. Это лишь возможность выживания, но не Преображения, то есть того, во имя чего все было, хорошее и плохое, все горести и радости человеческие. Преображение же имеет в виду жизнь в Истине.
Но как двигаться по ступеням Эволюции, не зная Пути? Те, кого можно назвать новыми пророками, уже не первый век призывают разорвать цепь необходимости, скованную человеческой слепотой, развернуть в многомерный мир, сплющенный в плоскость, преодолеть диктат низших инстинктов, вернуть сознанию вертикальное измерение, ибо движение по горизонтали ничего не дает, ничего не меняет, есть повторение того же, дурная бесконечность. И об этом ведали древние. «По прямому пути Бог приводит все в исполнение, хотя по природе своей он вечно обращается в круговом движении. За ним следует правосудие, мстящее отстающим от божественного закона» (Платон. Законы, 716 А-Б). И спустя более двух тысячелетий ему вторит украинский праведник Григорий Сковорода: «Итак, благочестивое сердце между высыпанными курганами буйного безбожия и между подлыми болотами рабострастного суеверия, не уклоняясь ни вправо, ни влево, прямо течет на гору Божию и в дом Бога Иакового».
Закон Соответствия – путь к Истине
Истина недоступна неправедному сердцу, непросветленному уму, но усилием духа можно приблизиться к ней. Потребность в Истине имманентна человеку (вспомним, она уже существует в Семенах-цзин). Сознание людей то приближается к ней, то удаляется, и тогда все идет не так и не туда, как бы переворачивается вверх дном, и люди не могут понять причины. Однако каким-то непостижимым образом стремление к Истине возвращается, ум прорывается в неизмеримое, невидимое, но определяющее ход событий. Прозрение Истины породило в России на рубеже веков философию богочеловечества, самоценности каждой личности. Принцип личности должен стать принципом социальной организации, которая не будет допускать социализацию внутреннего существования человека.
По сути, Конфуций говорит о том же: «цзюньцзы – не орудие». Поистине, «высший ум» един, вне пространства и времени, вечен, ибо изначален. Даосы называли истинного человека (чжэнь жэнь) бессмертным. Цзюньцзы не нужно объединяться с другими, он и так един со всеми. Он одинок, но тем одиночеством, которое делает его своим в доме Бытия. Его можно сравнить с нашими праведниками, духовидцами, которые, удаляясь от мира, спасали его. Одинокий среди людей един с Богом. Но это не значит, что цзюньцзы ведет жизнь отшельника. Его одиночество особого рода. Он связан с другими опосредованно, волей Неба. Механическое единство, сцепление частиц, в принципе не может быть истинным. Это всегда ограниченое единство, объединение одних против других.
Связь с Высшим началом, как его ни назови, делает цзюньцзы сильным. Он целостен, укоренен в Бытии, в силу этого влияет на жизнь в целом. Не объединяясь с кем-то на земном уровне, хранит традиции «сыновней почтительности» (сяо), почитания предков, той традиции, без которой тело народа высыхает, отрываясь от корневой основы. «Почтительность к родителям, к старшим братьям – основа Человечности (жэнь)» (Лунь юй, 1, 2), а Человечность – основа человека. Цзюньцзы – сердце Вселенной, пульсирует в ее ритме, живет в соответствии со всеми вещами, не навязывая себя, лишь резонируя на них. А Владимир Соловьев назовет идеи живыми существами, которые открываются феноменальному миру через систему соответствий. Организуя действительность, человек реализует Божественный замысел. Потому так важно, чтобы каждый занимал соответствующее место в иерархии.
На вопрос, что нужно для правильного управления государством, Конфуций ответил: «Государь должен быть государем, чиновник чиновником, отец отцом, сын сыном» (12, 11). Больше ничего не нужно. Как просто и как исчерпывающе! Так же просто, как сказано о знании: «Ю, я научу тебя знанию. То, что знаешь, считай, что знаешь, то, чего не знаешь, считай, что не знаешь» (Лунь юй, 2,17). Вот и все! Если соблюдать это правило, ни в чем не будет затруднений. Каждый станет заниматься своим делом, не подменяя одно другим, не вмешиваясь в то, что выше его разумения. Конфуций знал этому цену. «Мысли цзюньцзы не выходят за пределы занимаемого им положения» (15, 28). «Цзюньцзы не судит опрометчиво о том, чего не знает» (13, 3). (Добрыми намерениями выложен путь в ад – нам ли об этом не знать?) Но просто ли быть настоящим государем, настоящим чиновником, настоящим отцом, настоящим сыном? Чувство отца должно соответствовать природе отцовства (ян), поведение чиновника должно соответствовать природе Исполнения (инь).
Закон Соответствия (Хэ) носит универсальный характер, будь это соответствие сущности – существованию, содержания – форме, чиновника – своему месту или слова – делу. Следование этому Закону ведет мир к упорядоченности, гармонии; нарушение – к разбалансированности, хаосу. И слово должно соответствовать делу во избежание беды: сказать – значит сделать. Естественно, слово должно соответствовать самому себе, своему назначению, чтобы несоответствие слов не внесло сумятицу в умы, во все отношения. «Цзы-лу спросил Конфуция: „Вэйский правитель ждет Вас. С чего Вы начнете управление государством?“ Учитель ответил: „С исправления имен“. Цзы-лу сказал: „Вы говорите непонятно. Зачем их исправлять?“ Учитель ответил: „Как ты непонятлив, Ю. Цзюньцзы не судит опрометчиво о том, чего не знает. Если имена неправильны, то и слова неверны (буквально: не следуют правильному порядку – шунь [323] ). Если слова неверны, то и дела не делаются. Если дела не делаются, то ритуальная музыка не звучит. Если музыка не звучит, то наказания не соответствуют.
Если наказания не соответствуют, то народ не знает, что делать (буквально: не знает, куда приложить руки и ноги). Поэтому цзюньцзы, зная, как что называется, так и называет. А называя, выполняет то, что говорит. В словах цзюньцзы не бывает ничего лишнего“» (Лунь юй, 13, 3). И учение должно соответствовать разумению: «Учение без размышления бессмысленно. Размышления без учения опасно» (2, 15). То есть опять предупреждение против опрометчивых решений, самонадеянности, несоответствия намерений возможностям. Благие идеи ввергают народ в пучину бедствий, если у них нет реальных оснований, чему история дает немало примеров.