Китай, Россия и Всечеловек
Шрифт:
Насколько актуальна тема квазисознания, свидетельствуют публикации последнего времени, в частности статья Г. С. Киселева «„Тайна прогресса“ и возможность истории». [523] Действительно, квазисознание привело к тому, что движение истории повернулось вспять, к цивилизованному варварству. Но и у Истории есть два плана: Земной и Небесный. История, которая внушает «ужас», надо думать, исчерпала себя как явление временное. Размышляют о Метаистории. Но пока происходит то, что предрекал Семен Франк: «…все конкретные попытки осуществить человеческими государственно-правовыми средствами полное равенство, блаженство и абсолютную справедливость, то есть царство абсолютной правды на земле, роковым образом создавали в мире небывалую в иных, обычных формах мирового бытия тиранию зла, насилия, неправды, унижения человека». Но может быть, не там и не теми средствами ищут эту правду?
В статье Киселева находим привычный логический ход: противопоставление одного другому, нравственного Закона – Природе, вопреки Благой Вести. В логике противостояния причина падения культуры, о чем говорил Папа Бенедикт XVI: «Культура, которая распространилась в Европе, абсолютно и радикально противоречит не только христианству, но и религиозным и моральным традициям всего человечества». Не потому ли, что «понимание культуры прежде всего акцентирует ее противопоставление природе, – по мнению Киселева. – Культурно созданное, сотворенное человеком, то есть искусственное, с одной стороны и природное, естественное – с другой». С этого начинаются расхождения с восточной мудростью, с логикой недвойственности, непротивопоставления одного другому: не «то или это», а «то и это» одновременно.
Уже американские трансценденталисты Ральф Эмерсон и Генри Торо признавали единство человека и природы (кстати, не без влияния Конфуция). По мнению Торо, от божественной Природы человек получает силы для восхождения, не от социума. Он верил в благотворное влияние Востока – «Свет с Востока!»; опубликовал «Изречения Конфуция», «Китайское четверокнижие» («Лунь юй», «Великое Учение», «Учение о Срединности» и «Мэн-цзы»), а также «Законы Ману» и «Молитвы Будды». Находил созвучные идеи у Конфуция, цитировал «Лунь юй»: «Если государство не идет по Пути Справедливости (Дао), то стыдно быть богатым и в чести. Если государство следует Дао, то стыдно быть бедным и не в чести» (Лунь юй, 8, 13). Мечтал о Всеединой Библии, которая вберет в себя священные книги Китая, Индии, персидские, еврейские, чтобы вечная Истина, исходящая от Верховного Духа, стала доступна каждому.
Ральф Эмерсон убеждал: все вещи наделены Моралью. «Нравственное настолько проникает природу, самую ее плоть до конечных глубин, что кажется, в этом и состоит цель, во имя которой природа была создана». И дальше, в том же очерке «Природа»: «Задача возвращения миру его изначальной и вечной красоты разрешается исцелением души. Те руины, та пустота, которые мы обнаруживаем в природе, на самом деле находятся в нашем собственном глазу. Ось зрения не совпадает с осью вещей».
Что уж говорить о русской философии! Владимир Соловьев называл человека «центром всеобщего сознания природы». А Лев Толстой запишет в дневнике в марте 1882 года: «Мое хорошее нравственное состояние я приписываю также чтению Конфуция и, главное, Лао-цзы… Учение Середины Конфуция – удивительно. Все то же, что и у Лао-цзы: исполнение закона природы – это мудрость, это – сила, это – жизнь». А в 1900 году добавит: «Занимаюсь Конфуцием, и все другое кажется ничтожным». Выходят статьи Толстого: «Книги Конфуция», «Великое учение» и «Книга пути и истины» Лао-цзы под названием «Китайская мудрость». Писатель проник в ее тайну: «Внутреннее равновесие есть тот корень, из которого вытекают все добрые человеческие деяния… Путь неба и земли может быть выражен в одном изречении: „В них нет двойственности, и потому они производят вещи непостижимым образом\' [524] ».1 В этом действительно суть учения и Конфуция, и Лао-цзы: в признании закона внутренней уравновешенности, непротиворечивости двух сторон Одного.
В последнее время входит в обиход понятие «конфуцианской цивилизации», основанной на конфуцианской этике, в которой находят причину успеха Китая. Но и в Китае не всегда следовали Срединному Пути, закону взаимной Уравновешенности. Уже Конфуций сокрушался: «Уравновешенность (Хэ) – наивысший Закон. Но как редко ему следуют в народе» (Лунь юй, 6, 27). (Принцип Уравновешенности лег в основу Учения о Срединности – «Чжун-юн»: Постоянства достигает пребывающий в Центре-Чжун.)
Согласно Конфуцию, люди делятся на две категории: те, кто следует Морали, и те, кто пренебрегает ею. С одной стороны достойные, благородные (цзюньцзы), с другой – мелкие, ничтожные (сяожэнь). Можно сказать, истинный человек и до-человек, не ставший еще человеком, что не мешает ему проникать во властные структуры. Их жизненные позиции прямо противоположны: цзюньцзы думает об Истине, сяожэнь – о выгоде. Цзюньцзы требователен к себе, «ищет причину в себе, сяожэнь – в других» (Лунь юй, 15, 20). Цзюньцзы, пребывая в центре, полагаясь на волю Неба, внутренне свободен, «всеедин, но не коллективен (не объединяется в группы). Сяожэнь коллективен, но не всеедин» (Лунь юй, 2, 14). Цзюньцзы в своем одиночестве открыт всему миру, сяожэнь наоборот. Японцы комментируют: «Цзюньцзы гармоничен, не похож на других. Сяожэнь ведет себя как другие, но не гармоничен». (Всеедин – чжоу, значит «круг»: всё объемлет, вездесущ – пу бянь.)
Конфуций вел беседы с учениками на всевозможные темы, на один и тот же вопрос давая разные ответы, выправлял сознание. Говорил о сыновней почтительности, о культе предков, о том, как преданно служить правителю, если он следует Пути. Однако если Справедливость нарушена, то цзюньцзы жертвует жизнью, но не Справедливостью. Иначе два века спустя тиран, император Цинь Ши-хуанди не запретил бы конфуцианство и не повелел сжечь «Беседы» Конфуция, чтобы вытравить их из памяти потомков. Но, как это бывает, вышло наоборот. Династия Цинь была свергнута, не просуществовав и века, а конфуцианство обрело еще большую силу. Не потому ли, что сосредоточено на Человеке?
Цзюньцзы не отступает от Пути, как бы ни было трудно, «держится с достоинством, но не ведет споры; общителен, но не вступает в сговор» (Лунь юй, 15, 21). «Цзюньцзы легко служить, но трудно угодить. Если пытаешься угодить, нарушая Путь, он отвергнет. Людей ценит за их способности. Сяожэнь напротив. Ему трудно служить, но легко угодить. Если угождаешь, нарушая Путь, он доволен. На службу берет таких, которые готовы на все» (Лунь юй, 13, 25). Мелкий человек все делает во имя свое.
Мысли Конфуция перекликаются с мыслями его старшего современника Лао-цзы: «Он не борется и потому непобедим»; «Дао совершенномудрого – деяние без борьбы»; «Умеющий побеждать врага не нападает. Это я называю Дэ (духовной силой), избегающее борьбы»; «Кто знает, почему Небо отвергает воинственных? Даже совершенномудрые не могли объяснить этого. Небесное Дао не борется, но побеждает» (Дао дэ цзин, 66, 81, 68, 73). Лао-цзы объясняет это внутренней силой Недеяния (Увэй), ненавязывания своего скрытому смыслу вещей.
Отсюда сдержанность, нелюбовь к многословию. Конфуций сказал: «Я не буду больше говорить». Цзы-гун удивился: «Если Учитель не будет говорить, что мы будем делать?» Учитель ответил: «Разве Небо говорит? А четыре времени года сменяют друг друга, и все рождается. Разве Небо говорит?» (Лунь юй, 17, 18). А Лао-цзы скажет: «Кто знает, тот не говорит, кто говорит, не знает». Установка на работу ума: домыслить то, что невыразимо словом. Учитель спросил: «Вы думаете, что я храню в памяти прочитанное и на это уповаю?» Цзы-гун сказал: «Разве не так?» «Нет, Мой Путь Одним пронизан» (Лунь юй, 15, 2). Загадка ученикам – то, что мастера дзэн назовут коаном. А современный физик Фритьоф Капра прибегает к «логике коана», чтобы «передать парадоксы квантовой теории». Этот тип логики требует высшей сосредоточенности: ответ не вытекает из прямого вопроса, рождается интуицией.
Мелкий человек лишен совести и достоинства, не знает почтительности. Цзюньцзы «благоговеет перед тремя вещами: велением Неба, Великим человеком и словами Мудреца. Сяожэнь не чувствует веления Неба, не робеет перед Великим человеком, пренебрегает словами Мудреца» (Лунь юй, 16, 8). Небо наделило человека пятью Постоянствами: Жэнь-Человечность, И-Справедливость, Ли-Благожелательность, Чжи-Мудрость, Синь-Искренность. Пять благородных свойств изначальной Природы (Син), но у сяожэня они не проявлены, дремлют; могут дремать всегда, а могут пробудиться при встрече с цзюньцзы.
С пятью моральными качествами сообразуются пять первоэнергий (у син), циркулирующих между Небом и Землей. Энергии пребывают в благоприятном порядке – взаимопорождения или неблагоприятном – взаимопреодоления, когда человек своими неразумными действиями нарушает естественный порядок, но не взаимоуничтожения. Вода воплощает Чжи-Мудрость, Огонь-Ли, Дерево-Жэнь, Металл – Справедливость-И, Земля – Искренность-Синь. Им соответствуют пять звуков, пять цветов, пять типов отношений; все соотносится со временами года, образуя живой организм. Если энергии следуют предустановленному порядку, то все направляется к лучшему состоянию, если не следуют, то все приходит в разлад (по закону «голографической Вселенной»).