Клановое проклятие

Ковальчук Игорь

– Я не хочу.

– Чего не хочешь?

– Развеиваться и развлекаться. Это очень скучно.

– Но хочется же тебе хоть чего-нибудь?

– Хочется. Уйти.

– Девочка моя… – вздох Эндо был похож на стон. – Не надо так, прошу тебя.

– Я же не наказать хочу. И не задеть, – снова удивлялась Эрлика Тар. – Просто я устала. Но я не могу сделать это, не получив твоего разрешения как патриарха.

– Но почему же ты думаешь, что я дам его тебе? Ведь ты мне нужна…

– Я знаю. Но, думаю, ты найдешь мне замену. К тому же ты получил от меня, что хотел. Да и Аэли уже не четырнадцать.

У патриарха сузились глаза.

Он был очень проницательным и очень опытным человеком. Долгие годы, проведенные под угрозой смерти, научили его чувствовать и понимать – тому, что мужчины умеют крайне редко. Нужный ответ приходил мгновенно, как только появлялся хоть какой-то материал для суждения, для правдоподобного ответа. И в этот миг наития Эндо увидел, что его несколько-раз-правнучке действительно все вокруг осточертело, ничто не мило, и причины этого лежат как в недавних, так и в довольно давних событиях. Он понял, что его потомица когда-то жила в постоянной обиде на клан, пренебрегающий ею, а потом привыкла считать себя ненужной.

– Господи, но я же спрашивал, согласна ли ты обменять себя на Аэль.

Впервые за все время общения в глазах Эрлики Тар вспыхнул огонь, ненадолго прогнавший прочь пелену равнодушия. Огонь гнева.

– А могла ли я отказаться? Я, выросшая в клане, воспитанная в клане – могла ли я отказаться? Аэль согласился бы заменить любой из нас, как бы он ни боялся этого, какого бы исхода для себя ни ждал, на то Драконы Ночи и именуются кланом. Разве может быть иначе? Только ты мог решить, кого из нас отдать на растерзание.

Эндо опустил глаза в пол.

– Прости меня, девочка…

– Зачем ты просишь прощение? Случись это еще раз, ты сделал бы то же самое.

– Не знаю, милая. Я был уверен, что заплачу жизнью Аэли, если не соглашусь на обмен. Теперь вижу, что выбор здесь был из двух смертей. Я не знаю, что выбрал бы, знай я то, что знаю сейчас. Возможно, начал бы войну.

Губы Эрлики Тар слегка скривились.

– И положил бы весь клан?

– Неизвестно. Ты многого не знаешь, детка. Но тогда обстановка была до крайности огнеопасна. Может, хватило бы одной вспышки.

– Нет, – девушка махнула рукой, как ему показалось, пренебрежительно. – Не будет вспышки сейчас, не было бы и тогда. В привычке кланов теперь повиноваться законам и их Блюстителям – как олицетворению.

– Здесь ты не совсем права. Закон – это еще не Блюстители Закона. И, кажется, они сами это доказывают как никто лучше.

Эндо вырвался из цепкой хватки неприятных воспоминаний и вновь перевел взгляд на Боргиана Ормейна Даро. Его спокойная, чуть ироничная улыбка показалась Дракону Ночи оскорбительной, особенно в свете его разговора с Эрликой Тар накануне. Ужасно хотелось кого-нибудь убить – давненько у Эндо не появлялось такого сильного желания – или хотя бы начистить физиономию. Вот хоть тому же Боргиану. Вместо этого Дракон Ночи любезно улыбнулся Блюстителю Закона, который снова повернул к нему голову, и попытался вновь включиться в обсуждение проблем полигамии. Настроение было совершенно нерабочее.

Вчера ему все-таки пришлось дать Эрлике Тар обещание, что если через десять лет она не изменит своего решения, он даст ей разрешение на быструю смерть и, возможно, сам лишит ее жизни – чтобы это произошло как можно более безболезненно. Эндо прекрасно понимал, что не согласится на подобное ни через десять, ни через сто лет, и теперь ломал голову, какую же составить для

своего несчастной потомицы культурную программу, чтобы та все-таки ощутила вкус к жизни. Вопрос, казалось бы, слишком мелкий для патриарха, но глава Дома отдавал себе отчет, что, раз уж дело зашло так далеко, то решить проблему он должен сам.

Так что возможность или невозможность ввести полигамию в Асгердане его нисколько не интересовала. Но, привыкший думать сразу несколько мыслей, если уж возникала такая необходимость, Эндо успел уловить, что новый закон с некоторыми оговорками все-таки приняли. Самой главной оговоркой была та самая, предложенная почти в самом начале – заключение вторичного брака лишь с согласия предыдущей супруги или супруга – как кому повезло. Оговорка показалась Эндо значимой.

Поэтому, когда обсуждение было закончено и, несмотря на неоднократное приглашение, никто из патриархов больше не желал говорить, Дракон Ночи проголосовал за закон. Опуская руку с жезлом, он заметил удивленное лицо Мэрлота. Тот не выражал большого желания соглашаться с необычным новшеством, хотя большинство патриархов и обывателей ждали от него прямо противоположного решения. Патриарха Мортимеров считали дамским угодником, да еще он был славен тем, что никогда не бросал ни одной женщины – они сами уходили от него.

– Должно быть, потому он и не хочет, чтоб в Центре была полигамия, – шепнула Саннара, матриарх клана Симней, своей дочери Сэндре, исполнявшей при ней обязанности секретаря. – Если б он на всех женился, представляешь, что б творилось, а?

– Ну, был бы женат на нас обеих, – флегматично ответила Сэндра, которая прекрасно знала, что не она одна пользовалась благосклонным вниманием Мэрлота.

Саннара слегка порозовела, но охотно подняла жезл «за».

«Против» высказались лишь двое – Стойгнев Волостель, патриарх одного из самых слабых кланов, и Рун Мэйх Даймен. Ее потомки были необычными существами, для которых любовь являлась подлинно физиологической функцией, обусловленной определенными процессами в организме. Моногамия была свойственна всем Дайменам от природы, поскольку они могли любить лишь того, с кем легли в постель в первый раз.

Но ее возражение выглядело не слишком убедительно. В конце концов, закон давал лишь право, но никак не возлагал обязанность.

Когда заседание закончилось, многие патриархи спускались к выходу неспешно, по дороге обсуждая те или иные частные вопросы, связанные с принятым только что законом. Кто-то шутил, кто-то обговаривал совершенно сторонние вопросы – ведь у многих кланов был большой совместный бизнес, на проблемы которого зачастую просто не хватало времени. Лишь Боргиан Ормейн Даро спускался по лестнице в одиночестве, сопровождаемый всего двумя телохранителями. Скользнув по ним взглядом, Эндо заметил, что оба они – боевые архимаги, или уж, самое малое, старшие магистры, и сделал себе мысленную пометку.

– И как ты думаешь, что теперь будет? – спросил Дракон Ночи у патриарха Мортимеров, спускавшегося по устланной ковром лестнице, вертя жезл, будто простую резную палку.

– Легко предугадать, – флегматично ответил Мэрлот. – Мустансир кинется присматривать себе вторую жену, а Шатадана объявит своим потомицам, что ту, которая лишь помыслит о втором муже, он выпорет лично.

– Ха… Конечно, вопрос в традициях… Не проедешься на моей машине?

– Обо всем можно и сейчас поговорить. Вокруг только наши люди.