Классная дама
Шрифт:
Начесов считал своим долгом караулить каждый приезд Петра Асафовича и персонально приносил мне корзины и коробочки, но вскоре я выяснила, что ушлый чиновник всего лишь нашел предлог и мои отношения с князем Ягодиным его нисколько не интересовали. То ли Аскольд сунул нос куда не следовало, то ли проворонил слежку и засветил нечто, в стенах академии нежелательное, но Начесов его поймал на горячем и в пару минут выставил вон. Начесов потирал руки и проделывал дырку в сюртуке для очередной награды, все ждали, кто станет следующей его жертвой.
Улыбчивый Начесов пугал академию, а бояться стоило совсем другого человека, но никто не узнал об этом, кроме меня.
Похожий на сверчка господин Щекочихин забрел в учительскую, где уже были я, мадам Нюбурже, господин Миронов — учитель словесности — и преподавательница музицирования, скромно сел в уголке и чем-то занялся. Я писала замечания к программе гимнастики, вспоминая достижения двадцать первого века в физической культуре, учителя незаметно расползлись, но я поняла это только тогда, когда Щекочихин положил передо мной серый конверт. От него пахнет опасностью, высокопарно подумала я.
— От Щекочихина? — наморщила лоб Софья.
— От конверта. Чиновников я еще никогда не нюхала… и вообще, алкогольные миазмы отбили мне все обоняние, — огрызнулась я и подняла на Щекочихина полный искреннего недоумения взгляд.
— Это ваше, — негромко сказал он. — Если нужно, я все объясню.
— Было бы неплохо, сударь, — пробормотала я, осторожно цепляя конверт кончиками пальцев и подтягивая его к себе. Софья верещала от нетерпения, я сдалась, надорвала плотную бумагу и вытащила на свет новые хрустящие купюры.
— Полторы тысячи целковых, Софья Ильинична, — Щекочихин понизил голос до шепота. — Вознаграждение от личной канцелярии его императорского величества. Господин действительный тайный советник считает, что эту сумму должно увеличить как минимум в несколько раз, учитывая, что это вы послужили причиной пресечения хищений в этих стенах…
— Я?..
Не то чтобы я готова отказаться от этих денег, не в моем положении, когда каждый целковый на счету и куча долгов, но изводила таинственность.
— Да, а кто же? — равнодушно удивился Щекочихин уже нормальным голосом. — Господин штабс-капитан уверяет, что если бы не вы, ему и мысль подобная не закралась в голову. Вы же не собираетесь спорить ни с ним, ни, упаси вас Владыка, с господином действительным тайным советником?
Я помотала головой. Деньги были кстати, оспаривать я ничего не хотела, встречаться с очередным темным властелином тоже, яснее ничего не стало.
— Штабс-капитан Ягодин, — снизошел до конкретики Щекочихин, и я резко и шумно вдохнула, а потом закивала. — Это же вы рассказали ему о хищениях?
Я еще раз кивнула, хотя все было не так. Я пожаловалась на условия, Ягодин все выводы сделал сам. Я вспомнила, как он отреагировал на то, что девочки голодают и мерзнут — я хотела, чтобы наладили снабжение и дети перестали страдать, но Ягодин в отличие от меня знал, что финансирование
Вечная история это не любовь, а хищение бюджетных денег. Версия, которую я не однажды проговорила в шутку и ни разу не рассмотрела всерьез. С другой стороны, я никак не могла подобраться к бумагам, которые бы пролили на что-то свет.
— Прошу простить меня, господин коллежский советник, — я поднялась, прижимая к груди конверт и очень тщательно, будто от этого зависела моя свобода, подбирая слова. — За дерзкий вопрос… но кто виноват в хищениях, вы уже знаете? Можете мне сказать?
Лопухова и Бородина, фрейлина и попечительница, и если заговор только предлог, чтобы убрать с дороги тех, кто мог в любой момент распахнуть дверь с ноги и потребовать всю отчетность? Подкупили слуг Лопуховой, чтобы те донесли в жандармерию на письмо-фальшивку, арестовали обеих женщин… а я, а что я, я подвернулась, и мое участие в противоправной заварушке придало всему особой пикантности. Я бы сказала — придало правдоподобия. Ай да я.
Щекочихин смотрел на меня как на пустое место, коим я для него, вероятно, и была.
— Господин штабс-капитан сам расскажет вам, я полагаю, — безучастно откликнулся он. Дверь открылась, тон Щекочихина не изменился совершенно. — Если вы заинтересуетесь его предметом, но, насколько я знаю Аркадия Вениаминовича, он прогрессивен, открыт и умеет учить. Такого безобразия, как его предшественник, он не допустит. Рад услужить.
Щекочихин коротко поклонился и вышел, а мне стало смешно. Мог бы не распинаться, учитель альменского на нашем языке не знал ни слова.
Заговор раскрыт, дело закрыто. Щекочихин, чиновник личной канцелярии его величества, успешно маскировался под коллегу Начесова и был компетентен, чтобы поймать с поличным виновных в растрате казенных средств. Не затевалось никакое покушение, все запланированное свершилось в момент, когда Ветлицкий в азарте схватил поименованных в подложном письме «заговорщиц». Я могла спать спокойно, но не спала.
— Ты уснешь наконец? — взмолилась измученная Софья. Я притворилась, что не слышу, и повернулась на другой бок.
Члены императорской семьи в этом мире, как и везде, делили между собой подшефные богоугодные заведения: цесаревна Ольга и княгиня Мария надзирали за странноприимным домом; великая княгиня Анастасия, младшая сестра императора, и ее муж наведывались во Владычий детский приют; вдовствующая императрица-мать присматривала за домом инвалидов, а престарелые княжны Татьяна и Елизавета — за крестьянским госпиталем… Я плохо представляла, о чем речь, здания эти я не видела, зато лихо вообразила, как некие враги устраняют в каждой из богаделен всех членов правящей семьи одновременно.